Алексей Мусатов - Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.
Ну да погоди, довольно ему ходить телком на привязи!
— Ты почему к мостику не пришла? — недовольно спросил Антон.
— Это когда? — переспросила Нюша. — На прошлой неделе, что ли?
— Да нет... вчера. Мы же в Заречье собирались.
— Так я Любку Ширяеву прислала. А у меня банный день был. Мы с мамкой в печке мылись.
В это время из-за кустов, примыкающих к вспаханному загону, вынырнул Степа Ковшов. В руках у него была суковатая палка, за плечами — рюкзак: Степа возвращался из города с курсов. Свернуть с дороги и пробраться через кусты его заставил низкий ровный гул тракторного мотора. Начинались кольцовские земли, и парню не терпелось увидеть, кто же пашет на тракторе.
Колесный, почти новенький «СТЗ» прошел совсем недалеко от кустов, но Степу никто не заметил. Он вгляделся и замер— за рулем машины сидела не кто иная, как Нюшка Ветлугина. А за ее спиной стоял высокий парень в майке, с лоснящимися на солнце загорелыми плечами.
«Кто бы это? — подумал Степа. — Не иначе инструктор Нюшку практикует».
Обрадованный такой встречей, он готов был сорваться с места и догнать трактор, но тут облик «инструктора» показался Степе знакомым. «Да ведь это Антошка Осьмухин! Но почему он вместе с Нюшей? Зачем вдруг так низко наклонился над ней и положил ей на плечи свои руки?»
Провожая глазами трактор, Степа словно прирос к месту.
— Ой, Антон, — взмолилась Нюша, чувствуя на своем затылке дыхание парня. — Ты бы лучше сошел. Я и одна попашу. А то еще увидят нас да скажут ни на есть что.
— И пусть говорят, пусть! — забормотал Антон. — Чего мне скрывать!.. Я же извелся по тебе... Только скажи, хоть завтра сватов зашлю!..
— Да я... я и не думаю об этом... — растерялась Нюша. — Зачем мне?..
— А о ком думаешь? Уж не о Степке ли Ковшове? Ты что ж, зарок ему дала... словом связана?
— Да уж как полагается... — слукавила Нюша. — И кисет ему вышивала, и письма друг другу пишем...
— Вранье все это... придумки!
Он вдруг обнял Нюшку за плечи, запрокинул голову назад и попытался поцеловать. Нюшка выпустила руль трактора, и машина завернула влево, оставляя за плугами кривую борозду.
«Вот они как», — зажмурился Степа и, покраснев, как девчонка, ринулся обратно в кусты. Выбрался на дорогу и размашисто пошагал к Кольцовке.
Так ему и не пришлось увидеть, как Нюшка прикрыла ладонью свои сухие обветренные губы, вырвалась из рук Антона, крикнула ему: «Остолоп!» — и, отвесив звонкую пощечину, спрыгнула с трактора.
АГРОУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
Домой Степа вернулся, когда уже стемнело. Бесшумно переступил порог, повесил на гвоздик у двери свой заплечный мешок и с таким видом приветствовал сидящих за столом сестру и тетку, словно отлучался всего лишь на неделю.
— Вот и я... Здравствуйте!
Таня от неожиданности поперхнулась чаем, закашлялась и, вскочив из-за стола, бросилась к брату:
— А мы тебя ждали, ждали...
— Задержался вот. После курсов на экскурсию в совхоз ездили.
Засуетилась и тетка. Прибавив огня в лампе, она пристально оглядела племянника и нашла, что у него остались одни мослаки да кожа.
— Заучился... высох... Сейчас я тебя кормить буду. Умывайся иди! — И она загремела в печи ухватом.
За ужином Таня искоса наблюдала за братом. Он сидел молчаливый, грустный, еле притрагиваясь к еде.
«Устал, видно, с дороги... Да и на курсах, видать, притомился», — подумала она и хотела спросить, что он теперь будет делать в колхозе.
Но Таню опередила тетка.
— Это как же, Степаша? — заговорила она. — Когда зимой на курсы уходил, так и проводы были, и гармошка, и песни, а с курсов вернулся — никто не встречает.
— Да нет... меня встретили. — Степа невесело усмехнулся. — Век не забуду такую встречу.
— Кто встретил? Когда? — насторожилась Таня. Степа промолчал.
— Да, наверное, все Нюшка Ветлугина, — вздохнула тетка. — Аккурат, как в песне: «Провожала — ручку жала, проводила — все забыла...»
— При чем тут Ветлугина, — с досадой перебила ее Таня. — У нее и своих дел полно... Она сейчас с поля не вылезает. Да, Степа, новость знаешь? Нюша завтра экзамен на трактористку сдает... Наконец-то допустили ее.
— Говорят, у нее опытный инструктор появился? — уперев глаза в столешницу, спросил Степа.
— Да уж наставник такой... — подхватила тетка. — По пятам за девкой ходит, глаз с нее не спускает... Про них даже песенку сложили: «Антон с Нюшкой поле пашут, объезжают белый свет...»
— Ну что вы, тетя, право... Заладили одно и то же... — взмолилась Таня. Ей очень не хотелось, чтобы с первого же вечера Степа узнал что-нибудь о Нюшке и Антоне.
— Чего уж там, — разошлась Пелагея, — инструктор-то этот совсем голову девке вскружил. Свататься к ней собирается.
Степа судорожно сжал в руке вилку:
— Я знаю... Мне Нюша писала об этом, — деланно спокойно сказал он.
Нюша действительно писала ему, что в Кольцовку вернулся Антон Осьмухин, что он очень веселый и интересный парень, хорошо знает трактор, много рассказывает девчатам о машинах и взялся обучать их тракторному делу.
— Писала?! — удивилась Таня. — А ведь она всегда говорила, что Антон для нее только инструктор, учитель и ничего больше!
— Хватит об этом. — Оборвав разговор, Степа поднялся из-за стола. — Мир да любовь ей, соседке.
Он накинул на плечи пиджак и вышел на улицу. Небо было выстлано мерцающими звездными самоцветами. Мягко, по-весеннему шумели верхушки покрывшихся молодой листвой берез. С низким басовитым гудением носились в воздухе майские жуки. Где-то вдалеке в поле урчал трактор.
За палисадником, сквозь кусты сирени, мягко светилось окно ветлугинской избы. Степа перегнулся через изгородь, раздвинул ветви сирени. Хорошо бы вот, как в прежние вёсны, кинуть в окно крошечным комочком земли, кинуть раз, другой и услышать подозрительный голос Леньки: «Нюш, а Нюш, это тебе сигналят!»
«Еще чего! — обычно фыркала Нюша. — Это майские жуки в стекло барабанят».
А Степа присаживался у палисадника, затаивался и зорко следил, как бы тетя Аграфена неожиданно не распахнула окно и не выплеснула на улицу ковш воды.
Нюшка же, как назло, ужинала на редкость неторопливо, степенно, после молока пила еще чай и только тогда выходила на улицу.
«А я думала, и впрямь жуки озоруют...» — с деланным удивлением говорила она, натыкаясь на затаившегося у палисадника Степу.
«Хочешь соку березового?» — предлагал Степа и вел Нюшу за огороды, где из толстого ствола березы по желобку уже натекла полная банка сладковатой, освежающей жидкости.
И не бог весть какой это напиток, березовый сок, но Нюша пила его с превеликим удовольствием. Потом они стояли на мостике через речку, укрываясь одним пиджаком, сидели на бревнах перед чьим-нибудь домом, о чем-то без конца говорили, как им казалось, об очень важном и значительном, и спохватывались только тогда, когда на деревне запевали первые петухи.
«Ой, — пугалась Нюшка. — Пора мне. Надо хоть Леньке с Клавой жуков наловить».
Но майские жуки уже спали, прилепившись к листьям деревьев. Тогда Степа тряс стволы лип и берез, и жуки падали на землю, точно желуди. Он наполнял ими спичечную коробку, и Нюшка убегала домой, а Степа, счастливо улыбаясь, еще долго слушал, как сонно гудят потревоженные жуки.
Вот и сейчас улыбка тронула его лицо. А может, вызвать Нюшку из дома, поговорить с ней, и все будет как прежде?
Степа нагнулся и набрал горсть мелких земляных орешков. Потом прислушался. Где-то за прудом лениво заиграла гармошка, девчата запели: «Антон с Нюшкой поле пашут, объезжают белый свет...»
Дальнейшие слова Степа не разобрал — помешал ветер, но в них почудилось что-то нехорошее.
Степа вздрогнул, комочки земли выпали у него из ладони.
Из-за угла избы показалась Аграфена.
— Кого это носит в такой час? — встревоженно спросила она и, узнав Степу, поздоровалась: — С приездом, сосед! Когда прибыл-то?
— Только что... в сумерки.
— К нам, что ли, собрался?.. Так дома одна я с ребятами.
— А где же остальные? — с трудом выдавил Степа.
— Тихон на складе кладовщиком работает, а Нюшка в поле, в бригаде у трактористов...
— Она что же, и днем там и ночью?
— Да вроде как приросла к этой бригаде, — с досадой сказала Аграфена. — Кухаркой заделалась. И варит, и жарит — белого света не видит. — Она подошла к Степе ближе, стараясь разглядеть его. — А ты с курсов, значит? Чему ж тебя обучили там? Кем в колхозе-то теперь будешь? Вроде как за агронома?
— Именно «вроде», — невесело усмехнулся Степа. — До настоящего агронома мне еще далеко. По документам я числюсь колхозным агроуполномоченным. По полеводству буду работать, хлеб выращивать, картошку, овес...
— Это бы хорошо, — обрадовалась Аграфена. — Люди с пониманием к земле да с совестью нам вот как нужны... Ведь похабничаем мы над землей почем зря! Пашем плохо, навоз вовремя не вывезли, семена мусорные... Где же тут доброго приплода от земли ждать? Люди так и говорят: «Вырастим хлеб, колос от колоса — не слыхать человечьего голоса». А все потому, мол, что такая земля неродящая.
