Николай Чаусов - Сибиряки
— Вот здорово! — Лешка с удивлением посмотрел на Таню. И вдруг предложил: — Давай дружить?
— Давай.
— Взаправду?
— Факт! — в тон Лешке сказала девушка.
3— Ну вот, что ни день — новая трудная задача.
— Какая задача, Игорь?
— Представь: трест с первого сентября хочет срезать нам лимит на бензин — почти на десять процентов!
— Это много?
— Каждый десятый автомобиль без бензина — как ты думаешь, много это или немного? А вместо бензина предлагает нам ездить… на чем бы? На березовых чурках! Да-да, на чурках, какими ты разжигаешь самовар. Обещают нам прислать кое-какие части газогенераторных установок, а сами установки должны изготовить мы! Мы сами!
— Какой ужас!
— Ужас там, на фронтах! Ведь немцы сегодня взяли Новороссийск! Связь с югом почти прервана… ну и отсюда все последствия: нефть, бензин…
Гордеев ходил по кухне в галошах, не замечая, что пачкает грязью только что вымытый пол.
— А час назад из Хребтовой звонил Поздняков, просил приехать туда разобраться с ремонтами.
— Что же ты решил, Игорь?
— Делать газогенераторные установки. Завтра же еду в научную библиотеку искать подходящие материалы… Я ведь никогда не занимался подобной чепухой! В свое время о них много писали, делали на этих газогенераторах кандидатские, докторские, а потом, как и сормайт, сдали в архив. И вот теперь…
— А в Хребтовую? — осторожно напомнила Софья Васильевна.
— В Хребтовую едет Житов. Не могу же я жить сегодняшним днем, Соня! Надо помнить о первом сентября, а не о простоях в ремонтах. Житов прекрасно справится с этим… Нет, подумать только: на втором году войны оставить нас без бензина! Где же запасы? О чем думали еще в начале войны? Я знаю, наш народ сделает все возможное, и не только газогенераторы… Но как можно было допустить такое головотяпство, не создав запасов нефти, бензина?..
— Игорь, ради бога!.. И потом, ты рассуждаешь так, будто о войне было известно пять лет назад. Ты очень все упрощаешь, Игорь.
Гордеев остановился, снял пенсне, подслеповато, с недоумением посмотрел на жену и уже тихо, извинительно заключил:
— Да, мой друг, чужое всегда кажется проще и легче. Прости, я даже не заметил, что истоптал весь пол… Просто шалят нервы, Соня.
На другой день Гордеев был в мастерских. Вместе с директором, начальниками цехов и отделов они обошли все производственные помещения, но лишней площади, где можно было бы организовать изготовление газогенераторных установок, не находилось.
— Позвольте, позвольте, товарищ Скорняк, — неожиданно оживился Гордеев, — ведь у вас есть прекрасное огромное помещение: склад!
— Как склад? А железо куда? Детали куда, Игорь Владимирович? — всполошился директор.
— Но ведь сейчас лето! Поместить под навесы, поручить охране… Мы все работаем теперь больше своих норм, сил и обязанностей, товарищ Скорняк, так что уж извольте убедить вашу охрану и очистите склад. Отныне он будет именоваться: газогенераторный цех! Да-да, так и напишите над входом: газогенераторный! А я еду в научную библиотеку: надо же знать, что это за газогенераторы такие! — пошутил он, видя кислые мины товарищей.
Вечером, притащив с собой целую стопу книг, Гордеев похвастал жене:
— Ну вот, Соня, у нас есть уже все: прекрасный цех, литература — остается успеть до сентября сделать пустяк: установки! Да! Да!., и еще: за ремонт машин нас благодарит командование воинской части. А ведь научил же нас делать хорошо Бутов!
4«Здравствуй, папа Нума!
Это пишу я, Алексей. Из Хребтовой. Еще дальше Заярска. Живу хорошо. Мы тут с Вовкой живем. Поздняковым. Я на все лето слесарем работаю. А Вовка приехал отдыхать, потому что тут воздух хороший, а он еще слабенький. После болезни. Алексей Иваныч в Осетрово. Поехал туда расшивать пробку. А скоро уедет опять в Иркутск. И Вовка уедет…»
Лешка обмакнул перо, глянул в окно: светает! Работал во вторую смену — поставили на смазку машин. Пришел со смены — еще светло было, и на западе пылала заря. Присел у окна письмо написать, чтобы свет не зажигать и не будить спящих, а заря все пуще, пуще — и вот уже светает совсем. Верно говорят в Хребтовой: заря с зарей сходится. И ночи совсем нету.
В окно Лешке хорошо видны тракт, бегущие по нему в обе стороны машины. Все время не смолкает в тайге гул моторов, не замирает поток машин. Интересно бы побывать еще в Осетрово, куда возят грузы. Там пристань — не то, что в Жигалово, а побольше! И Лена там, говорят, шире в несколько раз, большие пароходы по ней ходят к Якутску…
«Я получил карточку на 800 граммов хлеба. Хватает. Еще и остается. Маме Фае сухарей привезу. А то пошлю с кем. А еще талоны в столовую. А еще комбинзон дали, только он большой, мне его Таня Косова перешила. Она хорошая. Стажером у Ивана Тихоныча. У нее муж на фронте погиб, а она его заменяет. И я заменяю, только тебя. Так про меня Таня сказала. И Алексей Иваныч про меня на собрании сказал, что я хорошо работаю.
Вот и все. Пиши мне по адресу: „Иркутская область, поселок Заярск, потом поселок Хребтовая, Ирсеверотранс, Танхаеву Алексею.“
Алексей Танхаев».Лешка сложил письмо, сунул в конверт, заклеил и написал адрес. Через минуту он уже спал как мертвый. Утром разбудил Лешку Иванов Ваня.
— Прощай, Леня Танхаев, уезжаю.
Лешка вскочил, сел на койке, протер глаза. Перед ним Ваня и Вовка.
— И мы уезжаем, — невесело сказал Вовка.
— Куда? — не мог сообразить Лешка: только приехали из Осетрово и опять торопятся ехать.
— Я в армию, а они, — Ваня кивнул на Вовку, — они с отцом в Иркутск. Проводишь?
Еще бы Лешка не проводил друга!
В кузовке пикапа уже лежали Ванины, Вовкины и Алексея Ивановича вещи, а возле машины стояли Таня Косова и черноглазая, повыше Тани, красивая девушка в алой косынке и новеньком шоферском комбинезоне. Лешка поздоровался за руку с Таней Косовой, а на черноглазую только небрежно взглянул, отошел к Ване.
— Леша, познакомься. Чего ж ты так? — подозвала Таня.
Девушка в комбинезоне вытерла о «концы» замасленные руки, подала правую Лешке.
— Здорово, парнище! — показала она белые как снег зубы. — Ну вот, машины любишь, а шоферов не уважаешь.
— А вы разве шофер, тетенька?
— Шофер. Вот буду на вашем «козлике» ездить.
— А это и не «козлик», а пикап! — поймал девушку Лешка.
— А его из «козлика» сделали, только кузов сменили, вот! — в тон Лешке ответила она.
Лешка усомнился, но Ваня подтвердил:
— Точно. Теперь она на нем работать будет.
— Хочешь, и тебя научу ездить? — спросила вдруг белозубая. — Вот время выберу и поучимся. А помогать будешь?
— Факт. Нет, правда, тетенька?
— Тетенька, тетенька! Тебе сколько лет-то?
— Четырнадцать.
— А мне двадцать. Ты еще в женихи мне годишься. Зови меня просто Маша.
Пришел Поздняков, и черноглазая Маша села за руль; Ваня и Вовка полезли в кузов.
— Ну, Леша, всего хорошего, — попрощался Поздняков. — Что передать маме?
— Ничего, Алексей Иваныч. Пускай за меня не боится, я ведь не маленький, правда?
Маша махнула Лешке рукой из кабины, и пикап помчался по тракту. Лешка, стоя у тракта, смотрел на сидевшего к нему лицом Ваню, но даже не помахал ему на прощанье — так все неожиданно случилось, ошеломило его. Он смотрел и смотрел, как, быстро сокращаясь, уходила в расщелину тайги маленькая машинка, увозя его учителя-друга, будто чувствуя, что встретиться им уже больше никогда не придется.
5— А, Маша! Ну давай свою путевочку, Маша, я тебе в нее инженера впишу. В Хребтовую увезешь, — сказал старичок-диспетчер, принимая в квадратное небольшое окошко путевой лист.
— А где он, инженер-то?
— А вот, — показал диспетчер на стоявшего позади Житова.
Маша просунула в окошко голову, удивленно спросила:
— Этот?
— Ну чего ты на человека, как на диковину, глаза пялишь? — сердито проворчал диспетчер, возвращая путевку. И захлопнул окно.
Маша вернулась к пикапу, стала ждать. С чемоданом, с перекинутым через руку плащом, вышел из проходной и направился к ней молодой человек, вовсе не похожий на инженера. Инженера Маша видела только раз: высокого, в пенсне, пожилого.
— Здравствуйте, — первой поздоровалась она с Житовым. — Вас везти, что ли?
— Меня, — в свою очередь улыбнулся Житов. — Вы кого-нибудь еще ждете?
— Да нет, вас только.
— Тогда я в кабину?
«Робкий какой, — думала, уже ведя машину, девушка, — будто я еще кого в кабину посажу, а его на верхотуру. А симпатичный».
— А далеко эта Хребтовая? — спросил Житов.
— Да далече. Сто десять до Илимска да там еще сорок будет… Насовсем к нам? Или на время?
— Временно. Командировка на месяц, но могут продлить… если будет дел много.
