Анатолий Рыбин - Люди в погонах
Соболь вышел на берег мокрый, с грязным лицом, но все еще охваченный какой-то буйной решимостью. Казалось, будь он сейчас в настоящем бою, бросился бы не только в воду, а под любой огонь противника.
Григоренко глядел на Соболя с удивлением. Не замечал он раньше таких порывов в его характере.
— Но лезть в воду все же не стоило, — сказал он после небольшого раздумья и многозначительно покрутил кончик уса. Комбат вскинул голову.
— Почему не стоило?
— Один тягач все бы сделал.
— Тягач?.. — Соболь осекся и, чтобы скрыть неловкость, крикнул водителю: — Поехали!
Часом позже, когда темнота уже затопила все холмы и балки, стерла дороги, из головы колонны сообщили: водитель бронетранспортера ефрейтор Шульгин помог товарищу провести машину по очень опасному месту. Соболь записал фамилию ефрейтора в блокнот.
— А может, следует отметить приказом? — подсказал Григоренко.
— Зачем? — удивился комбат. — Был бы факт веский...
Григоренко задумался. Поступок ефрейтора, конечно, не героический. В другой обстановке, пожалуй, и командир роты не сообщил бы о нем комбату. Все это верно. Однако сейчас, когда усталые водители напрягали последние силы, инициатива ефрейтора Шульгина приобретала иной характер.
«А главное, — подумал Григоренко, — приказ наверняка подбодрил бы всех водителей, заставил их держать равнение на Шульгина». И он снова заговорил о ефрейторе с комбатом.
— Не могу, — замотал тот головой. — Сами посудите. Командир полка пригрозил отстранить меня от должности, а я начну благодарственные приказы объявлять.
— Но вы еще не отстранены.
— Да... и все же... — Соболь хлопнул рукой по колену и скривил губы, словно поперхнулся словом.
Григоренко помолчал, достал из планшетки тетрадь и, присвечивая карманным фонариком, вывел карандашом: «Приказ».
Ефрейтора Шульгина он знал хорошо. Это был старательный, умный солдат. В прошлом году на одном из комсомольских собраний он призвал товарищей в свободное время изучить все ротное оружие. Его призыв облетел многие воинские части. Вспомнил замполит и то, что два месяца назад при проверке техники бронетранспортер Шульгина оказался в самом лучшем состоянии.
Написав последнюю строчку, Григоренко: вырвал листок из тетради и протянул Соболю.
— Вот, посмотрите. Если не подпишете, я попрошу это сделать командира полка.
Соболь долго разглядывал написанное, не зная, как ему быть, затем резко повернулся к радисту, сказал в сердцах:
— Передайте во все подразделения!
3
Рота старшего лейтенанта Крайнова окопалась неподалеку от Соленого озера и ждала сигнала. Подступала ночь, тихая, душная. В воздухе все еще пахло пылью, и звезды над степью горели тусклым желтоватым светом.
Капитан Нечаев, с трудом передвигая усталые ноги, медленно шел вдоль чуть приметных в темноте огневых позиций. Старый татарник цеплялся за полы гимнастерки, больно впивался в тело. Осторожно раздвигая сухие игольчатые ветви, замполит прислушивался к глуховатому говору солдат. Его волновал предстоящий «бой», в котором по замыслу комбата второй роте отводилось особое место. Потому-то и он, Нечаев, был сейчас именно здесь, а не в другом подразделении.
Миновав небольшую ложбину, капитан поднялся на бугор к позициям пулеметчиков. До него донесся чей-то громкий басок. Послушав, он узнал голос Груздева. Подошел ближе. Ефрейтор сидел в окопе в окружении товарищей и, прикрывая плащ-накидкой карманный фонарик, выразительно читал:
— «Первым делом, шлем вам самый что ни на есть душевный привет из нашего целинного совхоза. Вот уже год, как мы несем здесь гражданскую вахту. Иногда бывает чертовски трудно, но мы не показываем виду, держимся, как подобает бывшим армейцам. Каждый новый рубеж закрепляем так же быстро и прочно, как закрепляли на учениях».
— Правильно!.. — послышались восторженные голоса. — Знай наших!
У Нечаева часто забилось сердце. Взглянув на светящийся циферблат часов, он подумал, что сейчас уже во всех окопах агитаторы приступили к чтению этого размноженного на пишущей машинке письма. Как все-таки хорошо, что пришла ему в голову мысль читать не перед выездом на учения, когда письмо было получено, а непосредственно на учениях, в самый решающий момент.
А Груздев продолжал:
— «Еще сообщаем вам, дорогие однополчане, что весенний сев закончили успешно, в пять дней. Виды на урожай вроде неплохие. Жалко, нет дождей. Когда же наконец наведем порядок в небесной канцелярии? Некоторые у нас утверждают, что раз с атомом справились, значит, и дождевой вопрос решить можно. Главное, поднажали бы на это дело наши ученые...»
— Это точно! — воскликнул кто-то из солдат. Другие, сразу же одернули его:
— Обожди, не мешай!
Груздев сделал небольшую паузу и стал читать дальше:
— «Сейчас мы готовимся к уборке. Машины в полном боевом порядке. Обещаем не подкачать. А как дела у вас? Наверное, марши, атаки, штурмы. Все понятно. Хотим только знать, на каком счету у командования родной наш батальон? Будем рады, если марку держите высоко. Ведь сейчас такая международная обстановка, что слабинку допускать никак невозможно. С горячим приветом рядовые запаса: Николай Самохин, Федор Синельников, Салават Хафизов, Савва Рябчиков».
Едва Груздев кончил читать, как послышались оживленные голоса:
— Пиши ответ!
— Правильно... Пусть знают, что мы тоже не лыком шиты!..
— А я думаю, с ответом надо подождать, — серьезно сказал ефрейтор и выпрямился так, что голова его показалась над бруствером. — Напишем, товарищи, после учений.
— Почему после?
— Тогда виднее будет, кто чего стоит.
— Значит, не веришь, да?
— Не в этом дело.
— Ну и пиши. А за нас не волнуйся. Каждый себя знает.
Нечаев сделал несколько шагов и спрыгнул в окоп. Солдаты встрепенулись.
— Что, — спросил он, — не заметили, как свалился на головы? Где же ваша бдительность?
— Увлеклись малость, — виновато проговорил Груздев.
— Плохо, — заметил Нечаев. — Этак «противник» может вас, как сонных перепелов... Даже выстрела не сделаете... Ну, а с предложением ефрейтора я согласен. Лучше подождать с ответом. Сейчас мы начнем наступать. Рота должна совершить обходный маневр. Задача нелегкая. Сил потребуется много. Пусть каждый покажет, на что способен. Отличимся, — значит, будет что написать целинникам. Согласны?
— Согласны! — словно одним голосом ответили пулеметчики.
— Вот хорошо, действуйте, — одобрил Нечаев и, выбравшись из окопа, зашагал дальше, к соседним позициям.
4
Темнота дрогнула, наполнилась вздохами моторов и лязгом тяжелого металла. Черно-синюю высоту вспороли мигающие звездочки ракет. Началось наступление.
Сидя в машине, Мельников водил красным карандашом по карте, вызывал:
— «Пальма»! «Пальма»! — Ему хотелось, чтобы подразделения двигались строго по намеченному плану и не отставали друг от друга. А из наушников доносилось: «Пальму» контратаковали танки. «Ветла» попала на минное поле. Движение задержано».
Отдавая распоряжения, комбат покусывал губы: «Почему молчит вторая? Неужели маневр не удастся?» На лице выступили капли пота. Подполковник смахнул их ладонью, подумал: «Главное, не потерять время, не дать «противнику» разгадать наш замысел». И снова полетело по радио:
— «Береза»! «Береза»!
В наушниках пробился слабый голос Крайнова. Старший лейтенант доложил, что находится в полукилометре от пункта «Б», что продвигаться вперед мешает артиллерийская батарея и что потеряно уже два танка, бронетранспортер и две пушки.
Подполковник взглянул на карту. Положение роты было нелегким. Батарея «противника» стояла на самом узком участке между озерами и прямой наводкой вела огонь по наступающим. Озера сковывали действия роты, мешали ей маневрировать. Но вместе с тем они и благоприятствовали роте: предохраняли ее от фланговых ударов. Это подбадривало Мельникова. У него была сейчас одна мысль: быстрее подавить батарею и вывести роту к намеченному пункту. Как хорошо, что он своевременно распорядился подтянуть туда еще три танка. Теперь можно попытаться захватить батарею танковым десантом. Комбат поднес к губам микрофон:
— «Металл»! «Металл»! «Кремень» слушает. Перехожу на прием.
И постепенно перед ним возникла картина «боя». Вот вышли танки на исходную позицию. В темноте на ощупь солдаты взбираются на броню, прижимаются к покрытому пылью разогретому металлу. Вот уже подана команда «вперед», и танки, развивая скорость, устремляются в темноту навстречу ярким огненным вспышкам. Пусть это не настоящие выстрелы, а только взрывы учебных пакетов, но действовать все должны, как в бою. И он, Мельников, обязан видеть настоящий бой. Сейчас десантники на ходу спрыгивают с машин и, развернувшись, бегут в атаку. Сумеют ли они быстро выполнить свою задачу? Не приготовил ли «противник» им какого-нибудь «сюрприза»?
