Гавриил Троепольский - Собрание сочинений в трех томах. Том 3.
Лапкин (садится в уголок, и скромненько). Тут мне надо молчать. (С интересом наблюдает за Свищом.)
Чекмарь (Боярову). Слышите, каков гусь — Иванов?
Бояров (Свищу). Очень интересно. Мы слушаем.
Свищ. Всю борьбу с председателем приходится выносить одному… хотя и совместно с народом. (Достает из карманов пачки бумаг и кладет перед Бояровым.) Вот эта — последняя докладная, а эти — ответы инстанций на прочие мои предупреждения и сигналы горя. Вот — семь тыщ убытку от кукурузы! (Кладет жалобу.)
Бояров (смотря на лист, Свищу). Эта ваша жалоба…
Свищ. …Докладная об угроблении кукурузы…
Бояров. …здесь. (Пристукнул по портфелю.) Нам поручено разобраться и по вашему сигналу.
Чекмарь. Ваша бумага — бомба!
Свищ. Не впервой. Из газет вырезки собираю для примера. А как же!
Чекмарь. А по вопросу осушения Красавки вы не могли бы — положительное… странички на две?
Свищ. Смотря в каком разрезе и — какая личность.
Чекмарь. Иванов, через голову области, написал: речку якобы загубили. Вы в курсе?
Свищ. По политическим, идеологическим, а также сельскохозяйственным моментам — всегда в курсе.
Чекмарь (пишет пальцем). Противник мероприятий и тому подобное, речка стала лучше и… все такое. А?
Свищ. Могу. Об чем речь! Выходит, не зря пришел?
Чекмарь. Даже отличненько! И о жизни потолкуем.
Свищ. Тоже польза — поговорить за жизнь.
Лапкин. Люблю умные беседы. (Всем.) Вот вы о жизни собираетесь думать. (Со вздохом Боярову.) Не надо бы. Делали бы свое дело — добились бы акта испытания машины, а от комиссии этой отказались бы. А?
Чекмарь. Позвольте, позвольте! Извините, но это — вне вашей компетенции.
Лапкин. Совершенно точно. О ней, о жизни, если все время думать, рассудка можно лишиться. (Свищу.) Перенапряжение мозгов и… Вот у меня сосед, пенсионер: писал, писал жалобы во все концы да умом тронулся…
Бояров (строго). Михей Харитоныч! (Указывая на Свища.) Человек борется с недостатками, человек помогает нам выполнить поручение, а вы — что говорите?
Чекмарь. Да. Что вы говорите? Что за философия такая?
Лапкин. Я — что? Я — ничего. Никакой философии у меня быть не может. (Свищу.) И вы на меня обиделись?
Свищ. Об чем речь! Я свое дело делаю. И я иду по путю — не свернуть меня философией. А кто же тут будет — за правду, акромя меня? Никто.
В прихожую входят Анюта с раскладушкой и Махоткин. Он сильно стукнул, закрывая дверь. В номере Боярова насторожились, прислушиваются. Бояров прячет жалобу в портфель. Анюта ставит раскладушку к стене.
Анюта. Иван, ну чего сейчас-то пристал? Не за тем пришли.
Махоткин. Анюта, до каких пор?! Третий год душу выматываешь: первый год — «я тебя люблю», второй год — «считай, твоя буду», третий год — «подожди, повремени, сомненье берет», а теперь и вовсе отшиваешь… Что? Председатель заигрывает? Зна-аю! Тогда уж руби сразу. За что мучаешь?
Анюта (отступая от Махоткина). А умеешь ты мучиться?
Махоткин (пытаясь обнять). Эх, Анюта!..
Чекмарь тихо открывает дверь, выходит в прихожую.
Анюта (увильнув от Махоткина, сталкивается с Чекмарем). Извиняюсь. (Смущенно.) Я — по делу, а он… (Махоткину, деланно.) У, зараза!
Чекмарь. Что тебе тут надо, девушка? Может, зайдешь к нам… поболтать о том, о сем?
Махоткин. Полегче, товарищ дорогой… Мы — не из таких…
Чекмарь (Махоткину). Шпионишь? Подслушиваешь?
Махоткин. За такие слова к девушке… и ко мне… (Наступает на Чекмаря.)…я, Иван Махоткин, могу набить тебе… лицо! Культурненько откомандирую на перевязочку.
Чекмарь, пятясь, идет к Боярову.
Анюта. Тебе сказано что? Легонько попугать — создать у них напряжение в труде. А ты — с кулаками. Ступай, ступай, Иван. (Выпроваживает его, взяв за плечи.)
Чекмарь (раздраженно). Какой-то Махоткин… Идиот.
Свищ. Знаю — баламошный. Вот и жди ее, смену. И нас затирают, и смены нету.
Чекмарь (Боярову). За нами следят — посмотрим-ка вокруг, осторожненько.
Бояров (Свищу и Лапкину). Будьте хозяевами. Мы — скоро.
Чекмарь и Бояров уходят.
Лапкин (переходя в общий номер), Как вы думаете: ваш Махоткин наших — не того?
Свищ. Этот — может. Огонь! Стукнет по кумполу — и вся тебе ситуация.
Лапкин. Зря наши пошли. Ой, зря. Темь-то какая…
Свищ. Наши мнения совпадают. И акромя всего: разве ж это председатель — девку отбивает у парня? Он должон дух поднимать на щит, а у самого — разложение. И во всех делах он такой. Вот и борюсь: я — на пользу, а он — во вред.
Лапкин. Э, не-ет. Это меня не касается. Да, да. Вы, хоть чуть, представляете, как надо относиться к начальству?
Свищ. А как?
Лапкин. Тогда слушайте. (Садится против Свища.) К начальству надо подходить, как к огню: не слишком близко, чтобы не обжечься, и не слишком далеко, чтобы не озябнуть. А вы лезете вплотную. Сгорите, как мотылек у костра: фук! — и нету. Понятно?
Свищ. Непонятно. А если он действует против установок?
Лапкин. Тоже молчать. Соль жизни подчиненного — молчать.
Свищ. Да-а… Вот и попробуй тут, смозгуй.
Входят Кострова и Кислов, мрачный и недовольный.
Кострова (внося раскладушку из прихожей, Лапкину.) Это вам — дочка моя принесла.
Лапкин. Спаси-ибо вам! Глафира Васильевна!
Кострова (стелет простыню на раскладушку, Свищу). Людям покой нужен. (Строго.) Ну-у!
Свищ. Возьми ее, такую… воспитай в моральном духе. Сил моих нету! (Уходит.)
В прихожую входят Чекмарь и Бояров.
Бояров (опасливо). Только вышли, а он — за нами как тень.
Чекмарь. Да. Махоткина надо опасаться. Пришибить может. Учли? Спокойной ночи…
Бояров. Спокойной ночи. (Идет в свой номер, раздевается, выключает свет, ложится спать.)
Чекмарь (входя, Кислову). Ну, как: отдохнул на свежем воздухе?
Кислов. Наоборот, устал и расстроился. Побыл на речке, послушал и колхозников. Красавку спустили всю: ров остался и тина.
Чекмарь (строго). Что это значит: «спустили»? Речка стала лучше, о чем завтра будет письмо трудящихся. Учли? Я возглавляю комиссию, я и буду руководить. Работать только по плану, а не собирать по селу сплетни. (Укладывается спать.) Вы хотите, чтобы я плохо думал о вас?
Кислов. Думайте, как вам угодно. (Ложится на койку.)
Лапкин (Кислову). Председателю колхоза — крест. Это уж я точно знаю. (Выключает свет, ложится.) Ха! Крест. Мало ли их, крестов, на белом свете — каждому не накланяешься.
Кислов (зло). Заячья «философия» о крестах? Странно вы думаете.
Лапкин. Я — что? Я — ничего. За меня Аким Карпыч думает: смелый человек! Этот каждому кресту плакать не будет. (Сладко зевает.)
Бояров (встает, включает свет, надежно запирает дверь на ключ, пробует на прочность окна). А почему именно мне дали одинарный номер? Уж не подвох ли какой?.. (Ставит перед дверью два стула друг на друга.)
Затемнение.
Ощущение времени.
Картина втораяПоздний вечер. Оба номера в полумраке. В прихожей свет. Бояров храпит. Подъехал автомобиль.
Входят Иванов и Кострова.
Кострова. С вечера все поснули. Идите и вы, Леонид Петрович, отдыхайте, ну их к лешему.
Иванов. Что ж, оставим след. (Пишет в блокнот, повторяя вслух.) Был, как и обещал по телефону. Прошу извинить, но и завтра весь день у меня занят. С добрым утром. Председатель колхоза Иванов. (Засовывает листок в щель двери Чекмаря.)
Кострова. По вашу душу приехали. Плохо. Ой, плохо.
Иванов. Да. Не очень здорово. Даже совсем не очень… Глафира Васильевна, что-то я сегодня не вижу Анюту? Не заболела ли?
