Вера Кетлинская - Иначе жить не стоит
— Но если оба отзыва отрицательные…
— А у меня есть третий, — с ребячливой радостью сообщил Рачко. — Весьма авторитетный. Профессора Русаковского!
Палька густо покраснел. И услыхал гулкое биение собственного сердца.
— Кроме того, я послал проект одному умному инженеру из Института азота. Мнения его не знаю, но… Если он объективен, а ваш метод верен, значит он должен одобрить!
От Рачко пошли прямо в наркомат. Палька не позволял себе думать об этом, но где-то внутри молоточком стучало: «Русаковские приехали, Русаковские приехали…»
Стадник принял их сразу же, хотя секретарша предупредила, что Арсений Львович ночью улетает в Кузбасс, а сегодня очень занят. Невольно торопясь, они изложили свое дело.
— Погодите-ка, расскажите для начала, кто вы такие и откуда взялись на мою голову, — быстро сказал Стадник, ощупывая их своими глазами-фарами.
Они рассказали.
— Ну а в чем сущность вашего метода? — так же быстро спросил Стадник и всей фигурой подался вперед. Пока Саша объяснял, Стадник смотрел на него не отрываясь.
— Значит, все-таки можно! — Он радостно потер свои маленькие сморщенные руки. — Все-таки можно обойтись без подземных работ!
Затем он потянулся к телефону, но не снял трубку, а прикрыл ее ладонью и сказал быстро, четко, словно диктуя:
— Я улетаю на неделю, не больше. Вы идите к Бурмину Петру Власовичу, я сейчас подготовлю почву. Его слабость — Донбасс, шахтеры. В эту точку и цельте. От него добивайтесь основного — созыва комиссии. На комиссии — вы сами с зубами, отобьетесь.
Они встали, но Стадник спросил, тут ли Алымов, мелкими шажками прошелся по кабинету и вдруг с болью, с тоской проговорил, как бы беседуя с самим собою:
— Почему так? К днищу корабля обязательно присасывается всякая гадость! А к чему у тебя прикипит душа, там тебе и главные неприятности…
Отвечать было нечего — слишком личная нота прозвучала в этой жалобе. А Стадник уже крутил диск телефона.
— Петр Власович, тут у меня три донецких парня. Рвутся к тебе. Нет, по делам подземной газификации. Так ведь знаешь, как неискушенным парням трудно плавать в нашем столичном учрежденческом океане! Вся надежда на тебя. Хорошо, но ты ей скажи.
Он положил трубку.
— Готово. Идите к его секретарше, запишитесь на прием.
Они невольно оробели, увидав, что вместе с ними добиваются приема начальники угольных трестов и разные солидные хозяйственники, и у каждого — важнейшие дела, а секретарша норовит сплавить кого удастся в отделы. Липатов выдвинулся вперед:
— Петр Власович по телефону назначил нам прийти.
Пробились они к Бурмину только на третий день.
Большой грузный человек стоял посреди кабинета, разминая могучие коричневые руки — руки бывшего забойщика, руки, что запросто ворочают важнейшие государственные дела. Сбычившись, Бурмин сказал, не здороваясь:
— Ну, выкладывайте, что у вас горит.
Только у Саши хватило хладнокровия связно рассказать суть дела, не обращая внимания на сердитые пофыркивания Бурмина.
— Эко вам не терпится, — прервал Бурмин. — Чего-то изобрели, и сразу дым столбом! Сдайте на конкурс и езжайте домой.
— Нет, — сказал Липатов, — пока не рассмотрят — не уедем. Мы народ упрямый, шахтерской выучки.
Против ожидания Бурмин отнюдь не подобрел.
— Шахтеры, а чушь порете. Любой кочегар знает — чтоб уголек горел жарко, мало того, что должен быть в кусках, так еще и подшуровать надо.
— Кочегару больше знать и незачем, — мирно сказал Липатов, — а вот химику такого знания мало. Да и руководителю маловато.
— Ну, ну, поучи! — оборвал Бурмин. — Сотворили в институте красивую схемку, а люди — теряй время.
— А может, не потеряете, а выгадаете? — врезался в спор Палька. — Чем опровергать с ходу, разобрались бы хоть вы!
Бурмин надвинулся на него грузным телом и ткнул его пальцем:
— А ну, доказывай!
Палька, ожесточаясь, начал доказывать. Что бы он ни говорил, Бурмин перебивал его, старался опровергнуть и высмеять. Время от времени он тыкал пальцем то в сторону Саши, то в сторону Липатова:
— А ты что скажешь? А ты?
Они долго кричали друг на друга, так что секретарша и еще какие-то люди заглядывали в щелку и с опаской прикрывали дверь. В разгар спора у Пальки сорвался голос, и он пустил петуха. Бурмин откинулся назад и захохотал. Он хохотал долго, раскатисто, хлопая себя по бокам и поглядывая на посетителей слезящимися от смеха, подобревшими глазами.
— Ай да хлопцы! И впрямь — шахтерское семя! Что ж — не растерялись, можно выпускать и к профессорам. Будь по-вашему, прикажу собрать комиссию.
Они еще не успели обрадоваться, когда Бурмин снова насупился:
— На мою поддержку не рассчитывайте. Не верю я в эту штуковину. А вы, голубчики, доказывайте свое, не робейте. Ваше дело — верить, наше — сомневаться. А без драки до истицы не доберешься.
Распоряжение о созыве комиссии было дано, а это как-никак — победа, хотелось ее отпраздновать. Можно было восхищаться трудолюбием Саши, который из наркомата помчался зубрить физическую химию, но следовать его примеру они не могли, да и не было у них никакого дела.
— Поедем к Русаковским, — упрашивал Липатов. — Ну чего ты дичишься, чудила! Они же милейшие люди. У них дом на широкую ногу, скучно не будет.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Палька.
— Иной гость недолго гостит, да много примечает.
Нет, идти к Русаковским Палька не мог. От нечего делать завернули к Игорю. Игорь выглядел странно: повязан женским передником, волосы стянуты резинкой, пальцы растопырены и перепачканы чем-то красным.
— А-а, вот это кто! — протянул он. — Что ж, заходите. Кстати, Иван Михайлович, тебе письмо от Аннушки Федоровны. Отец приехал! Раздевайтесь, а я — кухарничать.
Чувствовалось, что их приходом он не очень-то доволен, зато приезду отца искренне радуется.
Матвей Денисович принимал ванну. Проходя мимо двери столовой, Палька заметил, что обеденный стол накрыт не клеенкой, как обычно, а белой скатертью. Ждут гостей? В кухне топилась плита, на столе сохли груды вымытой посуды, на другом столе шла готовка, про которую Липатов сказал, что «чувствуются крупные масштабы». Пухленькая девушка с робким взглядом старательно крутила мясорубку.
— Знакомьтесь, — небрежно сказал Игорь. — Добрая душа по имени Кука.
Липатов предложил покрутить мясорубку, чем моментально воспользовался Игорь, поручив Куке нашинковать лук. Сам он аккуратно срезал верхушки отборных помидоров — по их количеству стало еще ясней, что ожидаются гости. Вероятно, следовало уйти, но Палька не мог — он догадался, кого тут ждут.
— Давай вытру посуду, — предложил он. Полотенце быстро намокло и не придавало посуде блеска. Тарелкам конца не было. Рядом, покорно шинкуя лук, шмыгала носом и лила слезы Кука.
Матвей Денисович вышел из ванной — распаренный, в восточном пестром халате, с полотенцем на голове. Пальку он не сразу узнал, а Липатова расцеловал и увел к себе — за Аннушкиным письмом.
Палька перетирал тарелку за тарелкой. И думал — вдруг Игорь не пригласит остаться?
Противень, заполненный фаршированными помидорами, ушел в духовку. Игорь начал накрывать на стол, ходил туда-сюда, не обращая внимания на Пальку и на Куку.
— Давай селедку заправлю, — предложила девушка.
— Э, нет, селедку я сам!
Палька смотрел, как Игорь растирает соус и заливает им селедку. Потом поплелся за Игорем в столовую и смотрел, как Игорь тонкими ломтиками режет булку.
— Я побегу, Игорек, — сказала девушка.
— Может, останешься?
— Ой, что ты! Ни за что!
— Погоди, подам пальто как полагается.
Палька бестактно вышел за ними и смотрел, как Игорь вежливо и равнодушно провожает девушку, а девушка смотрит на него влюбленно, ожидающе. Дверь за нею закрылась. Следовало уйти и Пальке. Он прислушался к оживленным голосам Липатова и Матвея Денисовича — говорят, смеются, а о нем и не вспомнят.
— Папа, одевайся! — крикнул Игорь.
Липатов вышел из кабинета и, улучив минуту, шепнул:
— По-моему, надо смываться.
Краснея до корней волос, Палька прошептал в ответ:
— Неудобно. Пришли, похозяйничали — и смываться.
Липатов обидно хохотнул и сказал: что ж, бывает и такая точка зрения, мы, конечно, института благородных девиц не кончали, и здесь тоже не английские лорды. После чего громко спросил:
— Матвей Денисович, по совести — уходить нам или дождаться фаршированных помидоров, для которых я фарш крутил?
Матвей Денисович со смехом ответил:
— Кто ж от такого харча убегает? Оставайтесь.
Звонок… Нет, это не у двери, это телефон. Матвей Денисович взял трубку и, не здороваясь, закричал:
— Так что ж вы не едете? У повара помидоры перепреют! И гости ждут — томятся. Нет, из Донбасса, старые знакомые. Почему ревет? Ерунда! Берите ее с собой, раз просится.
