Александр Доронин - Перепелка — птица полевая
Роза бросила взгляд на настенные часы: была уже полночь. Погасила свет, вновь прилегла. Уснула бы, да за голландкой следить нужно. Одна старуха раньше времени закрыла трубу — утром уже не встала: угорела.
Эта бабка приходилась им дальней родней. Когда Роза ходила в школу, она каждое утро выходила к ней навстречу: то пышку сунет в руку, то угостит испеченным на поду яйцом. Наверно, от одиночества: жила одна, детей не было. О ее смерти Роза услышала позже, будучи уже в Саранске, куда отца направили работать. Если бы сообщили вовремя — хоронить бы поехала. Она и сейчас, посещая могилу матери, заходит и на могилу той старушки, приносит цветы. Хорошее никогда не забывается.
Вспомнила Миколя. «Глаза насквозь сверлят. Попадешь к такому — из рук его не вырвешься», — забеспокоилась женщина, и чуть ли не с головой ушла под одеяло, будто гость действительно лез к ней, и она этим одеялом спасала себя.
«Ой, совсем заболела, увидев его в первый раз», — подумала она. Пронзительный взгляд Миколя до сих пор волновал сердце. Из-за этого Роза и не выходила. Смотрела в комнате телевизор. «Хватит, завтра рано вставать», — старалась успокоиться.
Утром Роза вышла работать на ферму. Услышали об этом в правлении — руками взмахнули: с дипломом техникума доить коров? Брат, председатель колхоза, тоже не выдержал:
— Ты, сестра, с ума что ли сошла?
Сошла или нет, но бухгалтерское дело оставила. От шушуканий устала. Как-то услышала, что брат с сестрой колхозные деньги считают, пришла и подала заявление об уходе. Затем прилипла к базару. Трофим научил. Тот днем и ночью рыбу ловит. Иногда целыми мешками привозит. Женщине уже поднадоело ее чистить и солить.
О выходе на ферму не сказала мужу. Не поймет! Не человек — камень! Смысл жизни видит только в одном — копить деньги! Правда, рыбу на базаре продает Роза. Но хозяин все равно муж! Ночью из платка вытряхнет деньги на стол — красные, зеленые, синие — весной столько цветов не сыщешь… И принимается считать. От людей стыдно. Особенно перед подругой детства Наташей Пичинкиной. Та, бывало, каждое лето жила в Вармазейке у тети Лены Варакиной. Сейчас врачом в Кочелаевской больнице работает. Недавно встретились. Та о работе спрашивает… Роза махнула рукой и замолчала: не скажешь, что торгует ворованной рыбой. Брат ее, председатель колхоза, к ним даже не заходит. Отец только, Дмитрий Макарович, иногда приходит и то — лишь поругать. Вырастил, говорит, и едешь на шее у государства.
На что им столько денег? Столько добра накопили — некуда деть! Дом — почти барский. Трофим сам построил, собственными руками. В железном гараже держат машину. С тремя колесами мотоцикл раньше «Москвича» был куплен. Недавно Роза пристала к мужу: «Продай «Урал», все равно ржавеет». — «Пусть стоит, хлеба не просит», — ответил тот.
Люди по гостям ходят, по грибы, ягоды, купаться… Трофима ничем из дома не вытащишь. И гости к ним не заглядывают. Удивительно, как Миколя впустил. От одной яблони, видать, яблоки. У Трофима самые лучшие друзья — рыба из Суры. Леща считает за «царя». На стол, говорит, положишь, — глаза разбегаются, на базар отнесешь — в деньги превратится… А как живут?
Ни любви между ними, ни согласия. Да и откуда им быть? Поженились они в спешке, словно на пожар их гнали. Однажды зашел к ним Рузавин, сказал, что она ему нравится. Роза не возразила. Ведь когда-то надо замуж выходить — такая у женщин судьба. Судьба-то судьба, да слишком уж горькая она сложилась. На людских глазах они будто бы хорошая семья, а дома, увы, каждый живет сам по себе, своей обособленной жизнью. Детей нет. А когда детей нет, и нет родства-то особого, что держит намертво, не дает распасться…
Недавно по этому поводу отец так сказал:
— Смотри, дочка, постареешь, как я, за хлебом некому будет сходить. Его ведь в магазин не пошлешь, — Дмитрий Макарович показал на дремавшую на полу, ростом с теленка, овчарку.
«Что тебя держит, приходи к нам!»— по-своему поняла тогда его Роза. Тот уже шел от них домой, а она все думала над сказанным: в семье отдельно жить — это как в пруду стоячая вода. Помутнеешь, покроешься ржавчиной. Счастье не в том, что около тебя мужчина. Их вокруг много. Да ведь совсем не знаешь, кого Бог наречет только для тебя одной, не знаешь, кто он — единственный. Бодонь Илько чем не парень? Кто знает — возможно, что он и есть ее счастье. Зимой вместе однажды под вечер с базара шли. Розе тогда протянул руку, чмокнул в щеку и сказал:
— Я, Роза, с детства тебя люблю. Забыла, как мы в лес на лыжах ходили? Вот с того самого дня. Плохо будет тебе — скажи…
Роза от услышанного съёжилась. Еле пришла в себя, испуганно огляделась — не дай Бог кто услышит! — и быстро прошептала:
— Иди домой, Илько, тебе и незамужняя счастье подарит.
Однажды он заходил к ним днем. Благо, мужа не было. Плевками бы обрызгал — не любит гостей. Потому и собаку откуда-то привез. Сегодня после прихода Миколя привязал ее у бани. Хорошо, что дома не стало псиного запаха.
Роза продвинула занавеску, посмотрела на улицу. В небе горели ясные звезды — облака рассеялись. В этот миг и увидела полыхающее зарево со стороны Пор-горы. Пожар! Наспех оделась и — на улицу! Не успела выйти к проулку — оттуда огонь можно было лучше разглядеть — навстречу бегут Трофим с Миколем.
— Вы откуда сорвались? — набросилась женщина на них. Бегущие вздрогнули и остановились. Запыхавшись, они не могли вымолвить и слова. — Не видите что ли — конюшня горит!
— Ой, правда! Пожар, пожар!
Городской гость будто только что увидел пламя.
— Кому нужно — потушат. Айда зайдем. Завтрашний день долгий и у него свои заботы.
Роза замерла и не знала, что сказать. Вскоре Трофим вновь вышел на улицу, направился в огород. Оттуда вернулся с собакой.
— Тушитель пожара, здесь лягешь, под снегом? — Вновь он бросился на жену.
Роза молча прошла мимо, закрыла в сенях дверь.
А жители всё бежали и бежали на пожар. Некоторые суетились от дома к дому и будили сельчан. В сторону полыхающего пламени внимательно смотрел и пес, привязанный перед дверью. Он как будто знал: сегодня ночевать в тепло не пустят. Придется охранять дом на улице.
* * *Ураган бушевал до самого утра. То и дело стучал в низкие окна палаты, разметая жужжащие, как пчелы, снежинки. Они прилипали к стеклу, покрывали его белым платком. Павел Иванович долго смотрел на них, будто искал что-то, понятное только ему одному. Но разве найдешь в этих снеговых узорах красоту жизни или утоление от боли? Не найдешь. Павел Иванович не спал всю ночь. В ушах, не переставая, слышался шепот старух, стоящих у гроба и вспоминавших Веру: какой она была хорошей, сколько всего натерпелась от болезни…
Комзолов закрывал глаза и будто проваливался в глубокую прорубь. Потом темные мысли помаленьку рассеивались-светлели, выводили из кромешного небытия, и перед глазами вставала та весна, когда он на лошади (до сих пор не садится на машину) приезжал за Верой в больницу, где сейчас находится.
Тогда Вера родила Женю, их первенца. Комзолов до сих пор помнит, как посадил ее в тарантас, как ехали… Сказочной жар-птицей светило солнце, пели птицы, у дороги цвела черемуха. От ее белизны даже уставали глаза. Лошадь Павел Иванович не гнал — куда спешить, жизнь долгая! Сынишка спал у матери на руках, не знал, какими счастливыми были его родители. Павел Иванович не выдержал, открыл покрывальце, посмотрел на малыша.
«На тебя похож, на тебя», — мягко улыбнулась жена.
«На кого же ему быть похожим? Если на Казань Эмеля? А что, Эмель недалеко живет — в соседях. За день раз пять зайдет, все поднеси да поднеси». Так шутил от радости Комзолов.
Павел Иванович испуганно приоткрыл глаза, посмотрел налево, где было еще два места. Соседи по палате куда-то вышли, не заметил, когда.
Он тоже бы встал, да не разрешают. Даже лежать на боку. Во двор без помощи не сходишь — стыд… Вновь задумался о прошлом. Оно, пусть даже ненадолго, приносит что-то необъяснимо светлое.
За дверью послышались голоса. Павел Иванович узнал Ивана Дмитриевича по скрипучему от курева голосу.
Зашел председатель колхоза «Светлый путь» Вечканов, с кем провели босоногое детство, учились в университете.
— Не обижайся, Паша, никак не мог придти к тебе раньше.
Протянул руку:
— Шумбрат!6 — Смотри, что на улице творится, конца зимы, кажется, не будет, — начал разговор гость. Подвинул стул поближе к койке, присел. — У-у-х, жарко! — вынул из кармана платочек, протер вспотевшее лицо. — Снег — это хорошо. Много влаги будет… — Посмотрел вокруг, заулыбался: — В мягкое место часто колют?
— Про уколы спрашиваешь? Порядочно. Давай рассказывай, какие есть новости.
— К весне понемногу готовимся. Чай, скоро и сам выйдешь! Без тебя тяжело. Что еще?.. Атякшов кирпич обещал для новой конюшни. Сейчас строителей ищу. В своем селе, сам знаешь, не найти. Конюшню из белого кирпича поставим. — Вечканов расчесал густые с проседью волосы, добавил: — Эх, чуть не забыл сказать: Игорь приехал. Он сегодня тебя навестит.
