Алексей Горбачев - Сельская учительница
— Значит, другие лучше, — рассмеялась Борисова.
— Вы смеетесь? А вам бы не следовало смеяться, — таинственно предупредила Марфа Степановна.
— Почему?
— И вы еще спрашиваете? Вам нужно построже смотреть за Василием Васильевичем. Вы думаете, он напрасно с Майоровой в школе задерживается?
— У них одна работа, общие интересы.
— Ох, смотрите, как бы еще что-нибудь не было общее. Да вы разве не знаете, что он и на квартиру к ней похаживает. Вы думаете, о грамматике они говорят наедине?
— Да нет, что вы, Марфа Степановна, больше о литературе. А чаще всего просто сидят и целуются. Я им это разрешаю.
Марфа Степановна остановилась.
— Паясничаете, уважаемая Анна Александровна? Ну, ну, продолжайте, как бы ваши смешки да не превратились в слезки.
— Сплетничаете, уважаемая Марфа Степановна? Ну, ну, продолжайте, как бы ваша грязь да не вылилась на собственную голову.
Марфа Степановна кольнула собеседницу злым взглядом и умолкла. Вечером, не зажигая огня, она сидела дома одна. В комнате было темно и жутковато. Где-то в углу монотонно и надоедливо жужжала муха; за дверью тоскливо, с отчаянием мяукала кошка, просясь в дом. От прилипшей к стеклам комнатной темноты окна казались выпачканными сажей, и сквозь них еле-еле просвечивались голые ветки сирени.
Все у Марфы Степановны складывалось не так, как нужно. Вот и Анна Александровна Борисова не поверила, посмеялась в глаза, и Саша Голованов совсем забыл Настеньку, и Майорова процветает… Да, да, везет этой удачливой Майоровой — отца нашла. Не подступись теперь к ней, отец — директор! И все, что было задумано Марфой Степановной, кропотливо распланировано, — все лопнуло. К концу учебного года она потихоньку да помаленьку насобирала бы фактов, и — прощай Майорова, скатертью дорожка, катись в другую школу, новаторствуй, выдумывай свои штучки… Марфа Степановна исподволь всюду готовила почву — в районе, в райкоме союза учителей, в райкоме партии, в райкоме комсомола. Колесо уже крутилось в нужную сторону, и вдруг произошло самое страшное, непредвиденное — Майорова оказалась дочерью Зорича, из своей неказистой избенки теперь перебралась под отцовскую крышу. Зорич костьми ляжет, а дочь никуда не отпустит, он и прежде защищал Майорову, а сейчас и подавно…
Марфа Степановна вскочила, зажгла свет, выбежала на улицу, с грохотом захлопнула ставни. Вернулась в дом, взяла портфель, достала оттуда тетрадь и авторучку. У нее осталась единственная надежда, соломинка, за которую хватается утопающий… Соломинка? Наоборот, надежный спасательный круг! Она будет наступать, она должна наступать. Нечего сидеть сложа руки и смотреть, как радуются другие. Надо рубить под корень! Вместе с Майоровой полетит из школы и сам директор! Да, да, пусть он попробует оправдаться! И Марфа Степановна размашисто стала строчить: «Секретарю Зареченского райкома КПСС. Копия — секретарю обкома КПСС»…
36
Теплыми весенними утрами они ходили в школу вдвоем — отец и дочь. По дороге смеялись, шутили, рассказывали друг другу о своей жизни, и все им было незнакомо, интересно. Николай Сергеевич еще чаще стал бывать на уроках дочери и нередко похваливал:
— Молодец, сегодня ты уверенно владела и материалом и классом. Ты уже многому научилась…
Валентина и сама понимала, что этот первый учебный год дал многое. Вот и сейчас она стояла у доски, четко объясняя новый материал. Шестиклассники слушали внимательно, на ее вопросы отвечали быстро, бойко. Она взглянула на часы, до конца урока оставалось двадцать минут.
— Ребята, а теперь по опорным словам напишем самостоятельно рассказ «Весна на пришкольном участке». Вспомните, что видели там. Начали, — сказала Валентина, и вдруг в коридоре неожиданно послышался звонок. Она удивилась, поднесла к уху часы — неужели стоят? Неужели она так увлеклась уроком, что потеряла счет времени? Иногда с ней подобное случалось… Но нет, часы идут. В чем же дело? Почему звонок, и почему в коридоре такой шум?
Распахнулась дверь, в класс вбежала взбудораженная Аня Пегова.
— Слышали? Человек в космосе! — крикнула она.
Кто-то включил радио, и на всю школу гремел торжественный голос московского диктора:
— 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту.
Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич…
Что тут было! Все школьники высыпали в коридор, кричали, аплодировали, поздравляли друг друга с величайшим событием.
— Свершилось! И знаменательно, что «Восток», а не запад, — говорил Василий Васильевич.
Эта шумная неурочная перемена затянулась. Марфа Степановна сама ходила по коридору, тряся над головой звонком. Когда все кое-как утихомирились, она вызвала в учительскую уборщицу и стала допытываться, кто подал звонок раньше положенного времени.
— Да кто ж, кроме Пеговой, она взбаламутила всех, — сообщила уборщица. — Иван Константинович послал ее за книжкой в библиотеку, а она вон что наделала…
— Всегда отличается этот невозможный десятый, — пробурчала Марфа Степановна, а потом въедливо упрекала Валентину: — Опять ваш класс набезобразничал. Ваши ученики делают, что хотят, никакого указу.
— Но, Марфа Степановна, произошло такое событие, — попыталась объяснить Валентина.
— Не пеняйте на событие и не защищайте нарушителей, — оборвала завуч.
В другое время Валентина, быть может, достойно ответила бы ей, но сейчас не возразила. Сердце было переполнено радостью, по сравнению с которой упреки Марфы Степановны казались мелочью.
После занятий Валентина побежала в Дом культуры к Лиле. В читальном зале она увидела Сашу Голованова, Лилю, Ветрова. Те уже трудились над большим стендом «Дорога в космос». Лиля вырезала из старых журналов фотографии первых искусственных спутников, Ветров аккуратно приклеивал их к красному полотнищу, а Голованов крупно писал белилами знаменитые слова Циолковского:
«Человечество не останется вечно на земле…»
— А, Валентина Петровна, с праздником вас! — крикнул Саша. — Не собираются ли ваши ребята в космос?
— Все, как один, хотят стать космонавтами!
— И станут! — подхватил Ветров. — Кто знает, быть может, в недалеком будущем кто-то из ребят поведет космический корабль на борту… с агрономом.
Лиля расхохоталась:
— Почему с агрономом? Уж не думаешь ли ты…
— Думаю, Лиля, — прервал Ветров. — Первым должен лететь агроном, чтобы определить, как насчет плодородия на других планетах.
— Но сперва там нужно разведать дороги, — вмешался Саша Голованов. — Значит, без шоферов не обойтись!
— Ты слышишь, Валечка, они уже собрались в космос. А нам с тобой, как видно, оставаться на Земле, библиотеки и школы не скоро будут на других планетах, — шутила Лиля.
— Саша, давайте поторопим их свадьбу, а то агроном улетит незарегистрированным.
— Согласен, Валентина Петровна.
Валентина подошла к Лиле.
— Приходи вечером примерять свадебное платье, — сказала она.
— Уже готово?
— Мы потрудились с мамой… с Марией Михайловной.
— Ты называешь ее мамой?
— Так постановил мой братишка Миша…
В читальный зал вошла почтальон тетя Лена с большой своей сумкой через плечо. Всех, кто был здесь, она поздравила с праздничком — полетом товарища Гагарина, сказала, что завтра газеты будут нарасхват, и протянула Ветрову пачку писем.
— Бери-ка, Тихоныч, ноне аж целая дюжина.
— Ты гляди-ка, Лиля, какой у тебя жених — на всю Россию прогремел, вон сколько пишут, — посмеивалась Валентина.
— Да, почта у него, как у знаменитого певца или футболиста, — весело отвечала Лиля.
После того, как была опубликована статья Ветрова «Кому помешала Голубовка», стали приходить автору письма. Одни из них были сердитые:
«Как может человек с высшим агрономическим образованием не понимать, что крупным хозяйствам по плечу крупные дела».
Или:
«Товарищ Ветров бросает пустые слова на ветер и скатывается в болото реакционной столыпинщины».
Но в большинстве писем их авторы одобряли статью, соглашались, что не было и нет нужды, не было и не будет пользы от разорения деревень, похожих на Голубовку, и что бездумные укрупнения хозяйств (гигантомания) к добру не приведут.
Говорили о статье и в школе. Историк Назаров нахваливал Ветрова: «Молодец, что защищает Голубовку, давно пора кой-кого стегануть за нее по глазам».
— А ведь голубовцы когда-то были очень дружны, — продолжал Назаров. — Они чуть ли не первыми в наших краях создали свой колхоз «Красногвардеец», никого у себя не дали раскулачить. Приедет, бывало, уполномоченный выявлять кулаков, а голубовцы ему: не имеем таковских — и крышка… В гору шла Голубовка, и на тебе — подкосили.
