Владимир Тендряков - Собрание сочинений. Т. 2.Тугой узел. За бегущим днем
За пять институтских лет мелких событий случилось великое множество, крупных — только два. Первое — женился, второе — окончил институт.
2Примерно на четвертом курсе я начал остро испытывать одиночество. Да, именно одиночество неодинокого человека, который окружен кучей друзей, свободно плавал в разливанном море различных знакомств. Я часто вспоминал ту девушку — в московском метро. Где бы я ни был — на улице, на праздничных вечерах, когда к нам в институт приходили гости, на практике в школах, — я всюду искал ее, вернее — похожую на нее.
Много было в нашем институте девушек, были и красивые. И все же ни одна из них не вызывала во мне того ощущения, которое я испытал в тот памятный вечер в метро, на перегоне между «Охотным рядом» и «Красносельской». Не было той близости, идущей, казалось бы, откуда-то из второй жизни, той непонятной родственности с первого взгляда.
Эх, если бы я ее встретил! На этот раз не отпустил бы так просто. Я пошел бы следом за нею, днями и ночами сторожил бы у дверей ее дома, пренебрег бы обычными человеческими приличиями, пока не столкнулся бы с ней лицом к лицу. Нет, не бросился бы перед ней на колени, не стал бы вымаливать у нее счастья, я бы требовал его, я бы приказывал, я бы нашел слово любви к ней! А если бы не помогло и слово, то помогло бы время. Я бы ждал, не обращая ни на что внимания, откинув всяческие предрассудки. И я бы дождался…
Это были пустые мечты. Мечты изо дня в день, из месяца в месяц. Я начал уставать от них, начал сдаваться. Я готов был пойти на меньшее счастье: встретить не совсем такую, а чуточку похожую… Только чуточку, даже этого с меня хватит.
Вечерами я часто бродил один по городу. Навстречу мне шли пары. Пары, тесно прижавшись, сидели на скамейках и не глядели на меня, но я чувствовал — ожидали, когда же этот гуляка промарширует мимо них своим ленивым шагом. Мне казалось, что я всем лишний. Бесчисленные светящиеся окна напоминали мне: там, возле каждого окна живет обыкновенное семейное счастье. Нет сил ждать его, надо идти ему навстречу, искать его, добиваться!
Перед сессиями после лекций мы часто занимались в аудиториях, так как в общежитии было тесно и всегда шумно. Как-то раз я сидел один в пустой обширной аудитории. Кажется, штудировал политэкономию, подгонял запущенные конспекты.
Дверь открылась, вошла Тоня Рубцова, девушка из нашей группы, с безмятежно-круглым лицом, с зеленоватым кошачьим отливом глаз, от горячих щек до упругих икр налитая тем завидным здоровьем, которым может похвастаться только искони деревенская девка, воспитанная на ржаном хлебе и сельском воздухе.
Вошла Тоня Рубцова, знакомая мне, как стена в комнате общежития напротив моей койки, на которую я гляжу каждый божий день.
— Андрюша, — сказала она своим решительным, с небольшой хрипотцой голосом, — не сможешь ли ты убраться отсюда? Нам тут насчет новогоднего праздника надо поговорить с представителем Лесотехнического института.
Я хотел возразить, но не успел: дверь снова открылась, и на пороге выросла новая девушка.
Нет, она совсем не походила на ту!
Копна черных в мелких кольцах волос, свежие, капризным сердечком губы, белое лицо, глаза… Глаза были ярко-голубые, широко распахнутые, с наивным удивлением глядящие на все: на меня, на мои разбросанные по столу конспекты, на чернильницу в ржавой накипи чернил, на Тоню Рубцову. Совсем мне незнакомая, ни разу мной не виденная ни в стенах нашего института, ни вне его стен.
Я сразу же прикусил язык, послушно вышел, потоптался у двери, осторожно открыл, влез бочком, пробормотал смущенно:
— Конспекты оставил…
И пока собирал разбросанные конспекты, все время чувствовал на себе взгляд широко раскрытых, удивленных глаз.
Я долго слонялся возле раздевалки, ждал, когда появится она. Прождал десять минут, двадцать, полчаса… И увидел спокойно идущую Тоню Рубцову, одну, без спутницы. Я решительно встал у нее на дороге.
— Где она?
— Кто? — недоуменно вскинула свои светлые глаза Тоня.
— Это ты мне скажешь: кто она, где она, откуда она?
— Ах, вот что — заело… Как наши ребята клюют на голубые глазки! Ты уже второй меня спрашиваешь. А вот не скажу, ничего не скажу! На своих девчат смотрите.
— Тонюшка, дорогая, не отпущу, клещом вопьюсь, каждый день с утра до ночи по пятам ходить буду, пока не скажешь.
— Ходи, я не против.
— Ныть буду, проклинать буду…
— Вытерплю.
— Не бери грех на душу, не буди дьявола, готов задушить с отчаяния.
— Попробуй.
— Одно слово — где она? Ведь все равно встречу.
— Не встретишь, ушла.
— Как ушла? Через служебный вход? А пальто? На улице же зима.
Тоня рассмеялась, соболезнующе покачала головой.
— Вот как бывает. Никогда бы не поверила… Умные ребята теряют голову. В пальто же она была, в пальто! Глазки небось заметил, а пальто — нет. Натянула на голову свой беретик, и — нет ее. Через служебный вход… Беги, ищи по всему городу.
Махнув юбкой, Тоня повернулась и ушла, с неприступной независимостью вскинув вверх голову.
Вечером в общежитии я лежал на своей койке, глядел в потолок и думал.
Я видел ее всего каких-нибудь две минуты. Кроме глаз, широко раскрытых, чистых, голубых, глядящих на все с удивлением, ничего не помню. Нет, помню еще губы — яркие, пухлые, капризные. И все-таки она меня задела за душу. Все-таки я ее ждал, думал о ней, до сих пор думаю.
А она исчезла. Мелькнула — и нет. Никогда больше не встречу, никогда не познакомлюсь, как с той, что вышла на «Красносельской». Может, пройдет месяц, год, и я опять буду вспоминать эту, буду казниться. Лежишь, таращишь глаза на потолок. Встань с койки, действуй!
Она студентка Лесотехнического института, она приходила к нам договариваться о совместном праздновании новогоднего вечера. В городе один Лесотехнический институт, не сто, а одна девушка приходила к нам — не прямая ли нить в руки?
Среди друзей в студенческом общежитии у всякого был особый друг — друг-избранник. Таким для меня был Павел Столбцов. Год из году койки наши стояли бок о бок, наши деньги лежали в одном кармане, у нас были общими и учебники и конспекты, были общими большие и маленькие тайны.
Павел Столбцов был рослый парень, с красиво твердым лицом, с густой беспорядочной шапкой русых кудрей. Во всем и всегда он был удачливее меня: готовились вместе к экзаменам — отметки он получал лучшие, тренировались к спортивным состязаниям — он выше меня прыгал, вместе подписывались на заем — его облигация выигрывала, моя нет. Он считал себя более опытным в сердечных делах, и я признавал это. Я все рассказал Павлу, и он согласился:
— Под лежачий камень вода не течет… — И тут же сообщил, что в Лесотехническом институте был не раз, многих там знает, разумеется, поможет отыскать таинственную студентку с голубыми глазами.
3Лесотехнический институт — одно из самых старых учебных заведений в нашей области. До революции в большом двухэтажном здании размещалась просто школа специалистов по лесу. Теперь над двумя этажами надстроены еще два новых; здесь множество аудиторий, узкие коридоры и более трех тысяч студентов.
Они стоят около дверей, идут нам навстречу, обгоняют нас — ребята и девушки, девушки… Даже если я столкнусь со своей незнакомкой, не уверен, что сразу ее признаю.
Я гляжу на Павла — он единственная моя надежда, мой спаситель. Но спаситель, прислонившись плечом к стене, спокойно произносит:
— Ну, ищи, чего топчешься?
Легко сказать — ищи! Я иду по коридору, заглядываю в распахнутые двери аудиторий — в каждой из них полно девушек. Дверь за дверью, дверь за дверью, а это только первый этаж. Я прошел его, поднялся на второй. Снова дверь за дверью. Двери закрытые, двери настежь распахнутые, двери просто с номерами «20», «21», двери с надписями: «Директор», «Канцелярия»… Стоп! «Комитет комсомола». И я в отчаянии толкаю эту дверь. За ней тоже народ: два паренька и девушка за столом.
Девушка поднимает на меня (нет, не голубые!) обычные с хитринкой глаза.
— Вам что?..
И в самом деле, что мне нужно? Нужна девушка без имени, без отчества, имеющая только внешние признаки: голубые глаза и губы сердечком. Как изложить просьбу?
— У вас какое-то дело?
Я храбро надвигаюсь на стол, говорю голосом неестественно твердым.
— Я из пединститута. К нам вчера приходила от вас… представитель по вопросу… по вопросу проведения новогоднего вечера.
— Пожалуйста, я вам могу все объяснить. Дело в том, что мы решили проводить Новый год только в стенах своего института. Если ваши студенты…
— Нет, мне просто нужно встретить…
— Кого?
— Того товарища…
— Какого товарища? Для чего встретить?
— Кто приходил к нам в институт. Она обещала… Обещала достать работы по педагогике одного забытого педагога. Они очень нужны нам.
![Владимир Тендряков - Собрание сочинений. Том 5. Покушение на миражи: [роман]. Повести](/uploads/posts/books/134063/134063.jpg)
