Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.
Обзор книги Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЛЮС
Большинство произведений А. и Б. Стругацких (АБС) писалось и издавалось в условиях жесточайшей цензуры и непререкаемого произвола издательских начальников. В результате, практически все авторские тексты были в большей или меньшей степени искажены и изуродованы — либо рукой идеологически подкованных редакторов, либо (под давлением начальства) рукою самих авторов. Более того — искажения и исправления кочевали из одного переиздания в другое на протяжении многих лет. Поэтому задача — восстановить утраченное и исправить изуродованное, вернуть цензурные купюры, предложить читателю исходные тексты в том самом виде, в каком они изначально создавались авторами, — была, пожалуй, самой главной при подготовке к публикации настоящего собрания сочинений. В этом смысле предлагаемое читателю издание является, так сказать, «каноническим» или — «эталонным», если угодно.
Была и вторая задача: опубликовать в едином собрании по возможности все, что когда–либо у АБС печаталось, и добавить к этому если и не все, то, по крайней мере, многое — более или менее достойное — из никогда ранее не публиковавшегося. В этом смысле предлагаемое собрание является самым полным из всех, выпускавшихся до сих пор, хотя целый ряд материалов (кое–какие рассказы, сценарии, черновые тексты) я так и не решился по разным причинам в это собрание включить — ведь далеко не все, что было в свое время написано, нравилось самим авторам.
Принцип расположения материала по моему предложению избран был хронологический: читатель имеет возможность знакомиться с текстами АБС именно в той последовательности, в какой эти тексты сходили с пишущей машинки. Полагаю, это обстоятельство способно натолкнуть вдумчивого читателя на определенные размышления и дать ему возможность сделать свои собственные выводы как о недалеком пока еще прошлом, так и о неодолимо надвигающемся будущем.
Я хотел бы особо подчеркнуть, что лично у меня никогда не хватило бы ни сил, ни терпения, ни умения проделать в одиночку всю ту поистине огромную работу, которую потребовалось проделать, чтобы довести это собрание сочинений до ума. И я пользуюсь случаем выразить искреннюю и самую глубокую благодарность всем–всем–всем, кто принимал участие в настоящем издании, и в первую очередь — членам группы «Людены», осуществившим титанический труд по корректировке и исследованию текстов, составлению библиографии и подготовке сопутствующих материалов: Светлане Бондаренко, Владимиру Борисову, Виктору Ефремову, Вадиму Казакову, Алексею Керзину, Виктору Курильскому, Юрию Флейшману… Всех не перечислишь, но я не могу в этом благодарственном списке не упомянуть беспощадного и точного нашего редактора Леонида Филиппова; Питерского издателя Николая Ютанова, вложившего в эту затею так много сил и энергии; и, конечно же, конечно, — Главного Генерального Издателя — Александра Воронина, ведь это именно он весь этот проект изначально задумал, затеял, вдохновил и — в конечном итоге — реализовал.
Спасибо, спасибо, спасибо всем вам, энтузиасты, трудяги, мастера своего дела!
Всегда ваш
Б. Стругацкий
УМНЫЙ НЕ СКАЖЕТ…
Впрочем, не знаю, можно ли пить зазеркальное молоко.
Не повредит ли оно тебе, Китти…
Льюис КэрроллProcul este, profani.
VergiliusПРЕАМБУЛА
В фантастической литературе стало уже привычным мнение, что ценность внеземных цивилизаций лишь в том, что они вообще существуют, и единственная польза, которую можно извлечь из их существования, — взглянуть на себя со стороны.
Однако свежесть взгляда обусловлена в первую очередь способностями наблюдателя. И отнюдь не является функцией расстояния. Неужто не в состоянии мы, Человечество, при всех наших… (эпитеты пусть каждый домыслит в меру своего космопатриотизма) талантах вырастить в своих рядах некоторое количество инопланетян! Тем более, что потребность в них не так уж велика: одного–двух на протяжении столетия вполне хватит. Вспомните, мы ведь периодически и производим — так сказать, выдаем на–гора подобные личности — разного качества и степени инопланетности. А как их называть — дело десятое. [К примеру, один из них — Борис Штерн — остановился на термине марсиане.] Лишь бы эти странные личности делали то, ради чего мы их разводим и пестуем (читай: бьем, публично сжигаем или ссылаем без лишнего шума — на выбор читающего и с поправкой на эпоху). Их задача — держать у нас перед глазами Зеркало. И чем сильнее этот прибор будет отличаться от простого стекла, покрытого слоем амальгамы (в каковом мы видим якобы себя — да и то лишь когда сознательно в него смотримся), тем лучше выполняет данный пришелец свои обязанности. А уж какова будет наша реакция — от пресловутого рева Калибана до саркастической усмешки — сие держащего Зеркало волновать должно в последнюю очередь. Детская резвость толпы, порождающая как хвалу, так и клевету, говорит лишь об одном: отражение заметили. И ладно.
В каком–то смысле наиболее чистым выражением зеркальной функции литературы должна быть именно фантастика: уж она–то воистину смотрит извне. Или, точнее, могла бы смотреть. По идее… Впрочем, не будем о грустном. В конце концов, даже если среди книг большинство составляют исключения, это не значит, что само правило неверно: просто это большинство писали обычные земляне, а мы вовсе и не о них говорим.
Лучше попробуем продолжить логическую цепочку. Возможно, при этом — страшно подумать — мы сумеем наконец ввести хоть какое–то подобие классификации, научимся отделять литературу фантастическую от… Да, вот от чего ее нужно отделять?!
Итак, определение. Пусть истинной фантастикой называется то и только то, что удовлетворяет названному требованию: дает возможность взглянуть извне. И чем больше этот взгляд отвлечен от обыденно–обывательского, тем больше эта литература — фантастика. Ведь надо как–то различать. Не вытаскивать же на свет божий старое советское название: «Библиотека фантастики и приключений»!
Предложенное определение, конечно, не тянет на научную классификацию. Попробуем уточнить — на примере. Для наглядности проанализируем пару «книга — экранизация», где и писатель, и интерпретатор–режиссер — крупные фигуры, личности. Возьмем, например, «Солярис» (а усомнившийся в таланте Лема или Тарковского пускай сделает шаг вперед и назовется…).