Николай Богданов - Пропавший лагерь
У многих стучали зубы, то ли от ночного холодка, то ли от нетерпения, но, уж конечно, не от страха. Ведь девочки-пионерки не должны ни в чем уступать ребятам, а быть даже храбрей.
Таинственна, зловеща река. Днем она ничего, течет себе обыкновенная вода, и все. А ночью слышно, как бурлят страшные омуты, как шуршат черные кусты, как ухают громадные сомы, словно берег обваливается. А что, если такое чудовище да ударит хвостищем по лодке?!
Невольно жались девчонки друг к другу. А Сима ничего, посиживает себе на корме да командует гребцами:
— Правей! Левей! Раз-два!
Фома и Ерема дружно бьют веслами и помалкивают, словно их ничего не касается.
Миновали перевоз, с которого их окликнул перевозчик, приняв за рыбаков. И долго еще его тень, отраженная фонарем, маячила над рекой.
Сколько так плыли, сказать трудно. Сима не взяла с собой часов, чтобы не разбить их ночью в лесу. Но вот из леса потянуло дымком, и вскоре Фома и Ерема причалили к берегу.
На реке было девчонкам зябко, а в лесу еще больше стала дрожь пробирать. В лесу ночью пострашней, чем на реке. Там вода все-таки посветлей берегов, в ней летнее небо отражается. А здесь такая тьма, что идти приходится гуськом, держась за плечи друг друга. Каждое дерево норовит сучком ткнуть, каждый куст за одежду зацепиться.
Хорошо, что Ерема идет впереди, а Фома позади, не так страшно с ними, все-таки мальчишки…
Когда изрядно поцарапались и приустали, лесная тьма вдруг озарилась багровым светом. Впереди, между великанских черных стволов, мелькнули огоньки.
— Вот они где! — прошептал Фома.
— Смотрите, как черти в аду, — прошептал Ерема.
И они заговорщицки переглянулись.
Затаив дыхание девчонки разглядели вначале какие-то тени, а затем людей. Те молча, склонившись, что-то делали у черных холмиков, из которых то и дело выскакивало зловещее пламя.
Да, это они, злые люди, отравляющие деревню пьяным зельем. Слуги «зеленого змия» — самогонщики. Иначе кто же мог так скрываться в ночную пору в лесу?
Дрожа от негодования, смотрели пионерки на это черное дело. А потом Сима шепнула:
— Все ясно, теперь мы знаем, где они прячутся… Разведка, за мной!
Так же молча, в тишине, выбрались девчонки к речке и вернулись в лагерь перед рассветом. Разведка была удачна. Теперь перед ними стояла задача организовать облаву на самогонщиков.
— Только, девочки, тсс! — предупредила Сима. — Никому ни слова. Сами все организуем. На зависть мальчишкам!
На том и порешили.
Тетрадь шестая
Рубинчик не зевает. — Странное поведение Васвас. — Удивительное изобретение Калиныча. — Экскурсия в коммуну «Красный луч». — Комсомольцы и монашки.
Пока совершали свой тайный подвиг девчонки, не зевали и мальчишки. Рубинчик не остался в одиночестве со своей тайной. Она жгла его, как блоха, забравшаяся под рубашку. Доверил он свой секрет одному, другому, третьему пионеру. И вот уже всем звеном следят они за странной дружбой Калиныча и Еграши. Неожиданно ребята выяснили, что и представительница женотдела, доверенное лицо всех мам, Василиса Васильевна помогает Калинину в его невероятных делах. Удалось проследить, что она привезла с базара вместе с продуктами для отряда несколько бутылок пива, ситро, наливок и даже водки.
И все это потихоньку, с веселым и лукавым видом передала Калинычу.
А затем приняла участие в действии, похожем на комическую сцену из спектакля. Рубинчику никто бы не поверил, если бы с ним вместе не наблюдали все это ребята его звена.
Представьте себе место — обрыв над рекой, где у слесаря мастерская. На стволах упавших деревьев сидят трое: Калиныч, Васвас и Еграша. Перед ними странное сооружение с трубками-змеевиками и несколькими кранами.
Оно булькает, пыхтит, как самовар. В подставленную посуду из кранов стекает жидкость.
Все трое наблюдают за этим с веселыми лицами. Огонь освещает хитроватую усмешку Калиныча, добродушную улыбку Васвас и блаженное выражение на лице Еграши.
— А ну, пробуй, что вышло, когда заправили черносливом? — говорит Калиныч и подносит Еграше в ковшике жидкость, вытекшую из этого сооружения.
— Сливянка! — хлопает себя по коленкам Еграша, отведав питья. — Ну, настоящая сливянка!
— Ну, то-то. А из этого краника что?
— Как причастие, ух, сладко. Кагор! — взвизгивает в восторге Еграша.
Васвас фыркает, сдерживая смех.
— А когда надо прохладиться, можно выгнать фруктовой воды — вот так. Калиныч отвертывает еще один краник и наливает из него стаканчик.
Еграша пробует и, блаженно погладив себя по животу, заявляет:
— Яблоки заправлены, яблочная и получается! — И, закатив глаза, сидит некоторое время молча, а потом спрашивает: — Ну, а натуральную-то он варит? Водку произвести может?
— Да вот, пожалуйста! — Калиныч цедит из краника в ковшик и подносит Еграше.
Старик нюхает, лижет языком и, выпив, крякает:
— Она! Ну ни в жисть от казенной не отличишь. Крепка и без запаха… Ну ни тютельки сивухой не отдает…
Мастер ты, брат, волшебный… Дай я тебя поцелую!
Калиныч не успевает отстраниться и получает звонкий поцелуй. Васвас так и валится от смеха.
— Ну и сколько же ты с меня возьмешь? — спрашивает Еграша. — Тут ведь овечкой, другой, чую, не отделаешься. Это ведь не простой ремонт, а?
— Полная реконструкция. Техническое чудо! — отвечает Калиныч.
— Да уж чего там. С таким чудом я буду на селе кум королю и сват министрам! — обнимает его захмелевший Еграша. — Проси с меня полцарства дам!
— Полцарства мне не надо, теперь чуть что — революция, и нет тебе ни царя, ни барства!
— Хитро сказано! Конечно, рабочему человеку дороже всего работа. А вот работой я тебя обеспечу, друг. Это мне раз плюнуть. Все деревни обегу, всех хозяев про чудо извещу… И потащут тебе в ремонт аппараты, ну, валвалом! Со всей округи!
— Ладно, пусть тащат! — сказал Калиныч.
На том и порешили три заговорщика.
Когда ребятам во главе с Рубинчиком удалось все это подслушать, у них глаза на лоб полезли — вот так дела!
И это уважаемая всеми мамами Василиса Васильевна и почитаемый всеми папами Иван Кузьмич?! В сговоре с самогонщиками? Верить не хочется.
— Придется их разоблачить, — горестно сказал Рубннчик.
— Придется, мы пионеры, это наш долг, — подтвердили ребята.
— Клянемся!
Ребята поклялись. В этом участвовало все звено, кроме Боба. Его увлекла, как вы знаете, совсем другая тайна — фотографические дела вожатого.
Однажды Федя объявил, что отряд пойдет на экскурсию в комсомольскую коммуну «Красный луч». Ребята окрепли, загорели, натренировались — шутка ли, один кросс через лес чего стоит, — теперь можно познакомиться с окружающей действительностью и выяснить, чем можно помочь в деревне в борьбе за новую жизнь.
…Пошли в поход два звена. Собирались, как на праздник. С развернутым знаменем, с барабанным боем шагали по высокому берегу к перевозу. Весело, дружно тянули паром, отстранив старого паромщика Глебыча.
А затем чудесной луговой дорогой двинулись на хутор Монашки, где когда-то был монастырь, а теперь обосновалась комсомольская коммуна.
Просо на полях коммуны стояло темно-зеленой стеной так плотно, что, казалось, по нему можно пробежаться сверху, как по ковру. Пшеница радовала глаз своей чистотой, колос к колосу, без единого сорняка. Но особенно поразило ребят поле цветущих подсолнухов. Какая красота! Здесь даже сделали привал.
А когда пришли в коммуну, она показалась ребятам настоящим раем на земле.
Представьте себе: на небольшом холме, среди заливных лугов чудесный сад, а в саду рубленные из бревен русские избы-терема, а в этих теремах живут сказочные красавицы и богатыри.
Коровы с добрыми глазами подходят, берут хлеб и лижут ладони молодых богатырш, идущих с подойниками.
Пестрые телята резвятся и скачут, словно хотят показать гостям свои цирковые номера.
Очевидно, здесь ждали гостей — и у ворот теремов, обнесенных частоколом, надпись: «Добро пожаловать».
По обширному двору на коне гарцевал мальчишка в буденовке. Делал он это смеясь и улыбаясь. Вороной белоногий конек с озорным взглядом удивительно соответствовал всаднику — тоже веселый и задорный. Он лихо брал препятствия и радостно ржал, оглядываясь по сторонам. Словно говорил: посмотрите, вот мы какие, молодые, удалые.
Ребята смотрели на все раскрыв рты, а на мальчишку — с завистью. И смотри-ка, какой конь ему доверен.
Самостоятельный парнишка. Вот бы жить в коммуне!
Познакомились с председателем. Им оказался безусый парень в вышитой рубашке с расстегнутым воротом по фамилии Колобков. Приземистый, плотный, подвижной, он все показывал и все объяснял, посмеиваясь и похохатывая.
