Виктор Конецкий - Дополнительный том. Лети, корабль!
В. Срочно. С. Секретно.
Нар. Ком. Внутренних дел ГУГБ 8-й отд.
16 апреля 1938 г.
№ 34 — 214224/0
(пл. Дзержинского, 2) Начальнику 11 отдела УГБ УНКВД Ленинградской области капитану государственной безопасности тов. Альтман
Сообщаем, что Грибель В. Ф., 1887 года рождения, по показаниям Таганцева, должен был составить проект военно-учебных заведений, после переворота, кроме того, имя Грибель помещено в схеме «Петроградской Боевой организации» как лицо, от которого организация получала информацию.
При допросах виновным себя Грибель не признал. Следствием установлено, что Грибель знал о существовании организации.
Зам. нач. 8 отд. УУГБ НКВД СССР капитан гос. без. Зубкин.
Зам. нач. 6 отд. Ст. Лейт-т гос. без. Билик.
ИЗ ДОПРОСА ГРИБЕЛЯ В. Ф. от 22.08.1939 года
Причиной моего первого ареста послужило знакомство с профессором Таганцевым и встречи с ним. Познакомился я с ним на именинах Г. К. Попова либо в конце 1917, либо в начале 1918 года. Встреч было три. В начале 1920 года я зашел к нему на квартиру, желая получить вышедшую из печати книгу моего отца. При этой встрече Владимир Николаевич Таганцев говорил об ухудшении продовольственного положения в городах и неизбежности переворота. Я сказал Таганцеву, что революция — это стихийный распад социальных связей, что затруднения неизбежны, а попытка восстановить власть — это борьба со стихией, что бессмысленно.
Вторая встреча была во время Кронштадтского мятежа. Часа в два дня Таганцев пришел ко мне на квартиру с каким-то неизвестным гражданином, вошел в комнату в пальто и, не садясь, сказал мне: «Вот вы говорили, Виктор Федорович, что переворота быть не может. А вот вам в Кронштадте третья революция». Я ему на это ответил, что в Кронштадте не революция, а бунт матросов, вызванный введением дисциплины и уменьшением хлебного пайка. Таганцев мне ответил на это: «Вы неисправимый скептик», простился и сказал, что он спешит.
Третья встреча была в том же 1921 году в мае — на улице. Я подходил к трамвайной остановке, а он был на подпорке трамвая. Он поздоровался и сказал: «А вы, Виктор Федорович, правы»…
Григорий Константинович Попов, у которого мы познакомились с профессором Таганцевым, служил у меня в железнодорожном батальоне во время войны вольноопределяющимся. Он был расстрелян вместе с профессором Таганцевым…
6 февраля 1938 года В. Ф. Грибель был арестован органами НКВД вторично. Он работал в должности начальника строительного отдела Гдовского сланцеперегонного и битумного завода. Проходил по делу «о шпионско-диверсионной группе РОНД».
ИЗ ДОКУМЕНТОВ ФСБИз Дела № 54808-38 по обвинению Булгакова А. В., Грибеля В. Ф. и Бессмертного Я. С. по ст. 58-6, 58-7, 58–11 УК РСФСР.
Следствием установлено, что указанные лица являются участниками шпионско-диверсионной группы белогвардейской фашистской организации «Российских Объединенных Националистов-Демократов (РОНД)» и поддерживали связь с центром РОНДа в Берлине и Германском консульстве в Ленинграде.
Шпионско-диверсионная группа РОНД ориентировалась в своей работе с сов. властью на фашистскую Германию и ставила своей целью:
— расширение кадров РОНДа за счет бывших офицеров царской и белой армии,
— организацию диверсионных актов на оборонных объектах,
— срыв военного оборонного строительства и освоения Севморпути,
— развертывание широкой шпионской работы в пользу Германии.
Обвиняемые показали, что ими в течение 1934–1937 гг. созданы в Гидрографическом управлении, Всесоюзном Арктическом институте Главсевморпути и на строительстве сланцеперегонного и битумного завода ячейки фашистской организации РОНД.
Через участников этих ячеек собрали ряд важнейших шпионских материалов о воинских частях, расположенных на эстонской границе, топографические карты пограничных с Финляндией районов, военно-морские карты, лоции Финского залива, сведения о военном судостроении, об освоении Севморпути и все эти материалы переправляли через ПОПОВА германской разведке.
По Гидрографическому управлению Главморсевпути сорвали все спецоборонные работы, предусмотренные планом наркомата обороны по освоению Севморпути.
Систематически путем вредительства срывали строительство завода, имеющего оборонное значение. УЧИТЫВАЯ ЭТО, ТРЕБУЕТСЯ:
— Провести аресты остальных участников фашистской организации (10 человек).
— Большинство лиц, подлежащих аресту, находятся в арктической экспедиции, из которой возвратятся только в конце мая 1938 года.
— Произвести обследование Гидрографического управления и строительства Гдовского завода и экспертизу материалов, подтверждающих факты вредительства.
Возбудить ходатайство перед ЦИК СССР через 8 отдел ГУГБ НКВД СССР о продлении срока ведения следствия и содержании под стражей всех арестованных по данному делу на два месяца (до 6.08.38).
Начальник 6-го Отделения госбезопасности лейтенант Лащик
Согласен
Начальник 11 Отделения УГБ УНКВД ПО
Ст. лейтенант госбезопасности Лернер.
В. Ф. Грибелю было предъявлено обвинение в участии в контрреволюционной вредительской организации и шпионской деятельности по заданию германской разведки.
Через два месяца после ареста В. Ф. Грибель подписывает следующий документ:
15.04.38.
Следователю от арестованного
Грибеля В. Ф. общая камера № 35
ЗАЯВЛЕНИЕ
Признаю свою вину в том, что являлся участником шпионско-вредительской группы, возглавляемой Булгаковым. Мною даны сведения Булгакову о расположении в Гдовском районе 32 пехотного полка и политико-моральном состоянии этого полка. Кроме того, по указанию Булгакова задержано производство работ по основным объектам, что являлось вредительским актом.
В. Грибель.
На В. Ф. Грибеля дали показания все члены «вредительской» группы. Без сомнения, они были выбиты пытками…
Через 18 месяцев после ареста — 22.08.1939 года — на допросе Грибель заявил: «Участником контрреволюционной вредительской организации никогда не был и все мои показания не соответствуют действительности.
На допросах ко мне были применены меры физического воздействия, и я был вынужден написать и подписать то, что мне было предложено следствием… Об участии в контрреволюционной организации указанных лиц я не знал. Попов, Бессмертный и Немчинов были вписаны в протокол следователем и мне было предложено протокол подписать… Вредительской деятельностью не занимался… Никаких шпионских сведений не передавал…»
При ознакомлении с материалами следственного дела он потребовал возможности написать свои мысли собственноручно.
Из жалобы В. Ф. Грибеля на имя наркома внутренних дел (написано 11.12.1939):
Ввиду того, что я отрицал предъявленное мне обвинение, я был поставлен «на стойку». После непрерывной стойки продолжительностью 42 часа без пищи и сна я написал под диктовку помощника начальника отдела Стамура заявление об участии моем в шпионской организации инженера строительства Булгакова и выдержки из его протокола, в которых он оговаривает меня наравне с показаниями других лиц. На следствии здесь после стойки я отказался от заявления, объяснив написанное мною заявление невозможностью продолжать стойку из-за опухоли ног. Я был отпущен в камеру и вызван вновь в ночь с 8 на 9 мая 1938 года, когда сразу подвергся избиению со стороны помощника начальника отдела Стамура и следователя Селихова. После избиения я простоял на стойке до вечера 9 мая, когда мне было предложено либо переписать карандашный черновик заявления, написанного рукой следователя Селихова, с подтверждением моего участия в шпионской организации Булгакова, либо подвергнуться избиению вновь до состояния, когда я буду «ползать». Я переписал и подписал и это второе заявление.
Тюремная больница… После «лечения» он опять пишет отказ от показаний, которые из него выбил Селихов. В итоге — 11 часов «стойки».
И опять Грибель подписывает отпечатанные на машинке и не подписанные лично Булгаковым, Поповым, Немчиновым показания.
8 месяцев проводит он в одиночной камере без единого вызова. И в августе 1939 года подписывает протокол, составленный следователем Захаровым, с полным отказом от своих прежних показаний.
В письме наркому внутренних дел он писал: «Обвинение меня в шпионаже просто чудовищно: мой отец и брат Сергей защищали родину в Германской войне, брат Леонид был весь изранен, брат Владимир потерял ногу в Японскую войну, я сам в Германскую войну имел только отличия за боевые действия. Это обвинение для меня совершенно неприемлемо.
Если хоть часть из того, что сфальсифицировано Селиховым, верно, то меня надо расстрелять, а если все это ложь, то я не могу нести позорное клеймо и наказание».
