Владимир Малыхин - Наследник
магазинах.
Однажды дядя подарил ему книжку поэта Иосифа Уткина "Рыжий Мотеле". Вручая книжку,
улыбнулся: — Мой друг, Владимир Владимирович Маяковский по поводу этой поэмы однажды
сказал такой экспромт:
Живет себе Мотеле в "Гранд-Отеле"
В номере с видом на закат.
И если обо что-нибудь думает Мотеле,
То это за русского языка...
А знаешь, почему он так сказал?
— Нет, — ответил Виктор.
— Почему?
Дядя Ян потрепал его по голове:
— Этим он хотел сказать, что надо хорошо знать русский язык. У тебя по русскому какая отметка?
— Хор", — сказал Витька.
— Ну, значит, ты знаешь русский язык лучше, чем рыжий Мотеле, — засмеялся он.
У дяди Яна был узкопленочный киноаппарат, заряженный лентами специальной хроники, его
иногда прокручивали для гостей. Виктор с интересом смотрел кадры строительства Днепрогэса,
Турксиба, московского метро, праздничных парадов на Красной площади. С особым интересом
Виктор смотрел иностранную хронику. Там он впервые увидел кричавших с трибуны и яростно
жестикулирующих Гитлера и Муссолини.
Иногда Виктор проводил летние каникулы на даче у дяди Яна. Дача находилась, примерно, в
сорока километрах от Москвы по Можайскому шоссе, а вся прилегающая местность считалась
запретной зоной. Рядом, через небольшой лесок, высилось обнесенное кирпичной стеной, похожее на
маленький замок, старинное имение "Зубалово I". Виктор знал, что там живут Микоян, Гамарник,
семья Дзержинского и кто-то еще. Здесь же неподалеку была дача самого Сталина "Зубалово 2".
Когда Виктор рассказал об этом ребятам в школе, они поначалу не поверили, но, зная, что Виктор
трепаться не любит, посоветовались и дали наказ передать при случае товарищу Сталину, от них
горячий привет. Виктор пообещал и даже сочинил приветственную речь. Для того, чтобы
выполнить свое обещание, но несколько раз подолгу бродил в лесу вокруг Сталинской дачи, надеясь
на встречу. Эти прогулки закончились для него неожиданно. Однажды из-за деревьев появились двое
военных. Они схватили Виктора за руки, обыскали. — Ты чего здесь постоянно бродишь?! — спросил
один из них. — Грибы собираю, — ответил Виктор, — а что?, — а где корзинка? — А я так... в
карманы. — Пойдем с нами! — приказал военный. Его отвели в комендатуру дачи и стали строго
допрашивать, кто он и откуда. Потом они позвонили на дачу дяди и проверили его ответы. Выпуская
его за ворота, майор предупредил: — Ты, парень, больше не маячь возле дачи. Собирай грибы в
другом лесу. А то всякое может случиться... У нас здесь ребята меткие...
Вечером тетя Валя, жена дяди, спросила Виктора:
— Зачем ты все время бродишь вокруг дачи "Зубалово 2", разве тебе мало грибов в нашем лесу?
Виктор по-честному рассказал ей о своем обещании, которое дал школьным друзьям. Она пожала
плечами:
— Надо давать разумные обещания, а это твое обещание не разумно, да и не выполнимо.
— Почему? — спросил Витька, — почему не выполнимо?
— Потому что Иосиф Виссарионович давным-давно живет на другой даче, а здесь живут только
его дети — Василий и Светлана. Но если бы даже он там жил... твой замысел — это нелепая
мальчишеская выходка. Ты ведь уже не маленький, тебе одиннадцать лет, неужели ты не понимаешь,
что можно делать и чего делать нельзя?! — Витька, опустив голову, молча слушал теткин "разнос" и
вдруг поднял голову и спросил:
— А где это?
— Что? — не поняла она. — Ну,... эта... другая дача? — Она испуганно подняла брови:
— Уж не собираешься ли ты отправиться туда за грибами?! — Витька промолчал. — Имей в виду,
— тетя погрозила ему пальцем, — если о твоих похождениях узнает дядя, он будет очень недоволен и
тебе здорово влетит. Выбрось эту глупость из головы! Ты мне обещаешь? — Ладно, — вздохнул
Витька, — только Вы, тетя, неправы, все знают ведь, что товарищ Сталин — друг детей. — Ну вот и
хорошо, — облегченно вздохнула она, — надеюсь, ты не нарушишь своего слова. А если нарушишь, у
тебя могут быть большие неприятности. Ты меня понял?
— Понял, — неохотно сказал Витька, — только не очень.
— И тем не менее, ты сдержишь свое слово, не так ли?
— Ладно, — пробормотал Витька, — сдержу.
* * *
В выходные дни на дачу часто приезжали известные писатели и поэты. Виктор видел там Леонида
Леонова, Владимира Лидина, Александра Жарова. Однажды его познакомили с толстым, очень
серьезным мальчиком в коротких штанах и матроске. Его за руку держала мама, невысокая полная
женщина в ярком, очень открытом, шелковом платье и в белой шляпке с красным цветком. Мальчик
держал под мышкой скрипку в футляре. Знакомясь с Виктором, он протянул ему руку и
отрекомендовался:
— Буся! — и тут же спросил: — А ты?
После обеда все присутствующие, затаив дыхание, слушали его игру. Играл он виртуозно. —
Маленький Паганини, только очень толстый, — шепнула Виктору двоюродная сестра, дочка дяди.
Потом все поздравляли Бусину маму с сыном-вундеркиндом... Она с большим достоинством
принимала поздравления, заявив, что ее сын, Буся Гольдштейн, бог даст, станет когда-нибудь не хуже
их великого земляка маэстро Столярского. — Аза этих добрых людей,
— поклонилась она в сторону хозяев дома, — которые помогли нам переехать аж в саму Москву, я
буду молиться всю свою жизнь. Чтоб я так жила. Да, Буся? Ты слышал, что я сказала? — спросила
она сына.
— Да, мама, — ответил Буся, — я слышал, что ты сказала.
Хозяйка дома подошла к Бусе и вручила ему большой сверток: — Это тебе, Буся, от нас подарок,
— сказала она, — белый брючный костюм, в котором ты будешь выступать на концертах. Желаю тебе
блестящих успехов, — и она поцеловала его в лоб. Буся взял сверток и шаркнул ножкой: — Примите
мое спасибо. У нас в Одессе все очень любят белые брюки. Да, мама? — Да, Бусенька; — кивнула она
головой, — и тебе они будут очень даже к месту. Мадам сделали тебе очень благородный подарок. —
Присутствующие смущенно заулыбались, а сама "мадам", чтобы смягчить возникшую неловкость,
сказала, что она очень ценит одесский юмор и поспешила пригласить всех к чаю.
... Во время ночной грозы молния угодила в высокую сосну возле гаража и расщепила ее пополам.
У Виктора родилась идея смастерить на гараже громоотвод. Рано утром в выходной день, когда все
еще спали, он залез на крышу гаража и стал осуществлять свою идею. Вдруг он услышал знакомый
ему уже голос только что приехавшего в гости к дяде Михаила Кольцова.
— Алло, милейший! Что это ты там на верхотуре колдуешь?
— Громоотвод ставлю, — крикнул Виктор. Кольцов закинул голову, понаблюдал за Виктором и
громко засмеялся:
— Да ты второй Вениамин Франклин, милейший!
— Почему? — не понял Виктор.
— Как это почему?! — удивился Кольцов, — ты до сих пор не знаешь, что именно он изобрел
громоотвод?! Это невозможно! Не наговаривай, пожалуйста, на себя.
— Но я, в самом деле, не знал, — признался Виктор.
— Как?! — не унимался Кольцов, — и ты не знаешь, что сказал по этому поводу великий Тюрго?!
Виктор слышал от взрослых, что этот "очкарик" — великий эрудит и ему в этом нет равных,
поэтому молча продолжал возиться с громоотводом, ожидая, что он скажет дальше.
— Так знай, — продолжал Кольцов, что великий Тюрго сказал о Франклине так: "Он вырвал
молнию у неба и скипетр у тиранов!". Ты стоишь на верном пути, мой друг!
— А кто такой этот Тюрго? — спросил Виктор.
Кольцов блеснул очками, засмеялся: — О великом Жаке Тюрго — в следующий раз, и стал
загонять в гараж свой пыльный "Форд".
В тот день он много рассказывал о своих поездках и встречах в Англии, Венгрии и Германии, о
том, как ему удалось посетить в тюрьме знаменитого немецкого революционера Макса Тельца,
осужденного по ложному обвинению в убийстве какого-то помещика, рассказывал о книге
воспоминаний этого легендарного вождя немецких партизан, которая была издана в Москве. Потом
Виктор услышал о том, как борются английские горняки за свои права и как их передают какие-то
реформаторы и социал-предатели. Говорил он очень живо и остроумно, иногда даже в лицах... В
конце своего вдохновенного монолога он воскликнул:
