Алексей Горбачев - Сельская учительница
Он пожал плечами, ответил:
— Школьный инвентарь.
— Инвентарь… Нет! Она мне кажется таинственной. Да, да, именно таинственной, потому что похожа на поле сражения. Представь себе — выстроятся рядами цифры, формулы, уравнения химических реакций, сочиненные и подчиненные предложения… Кто-то ошибется, кто-то поправит… И все терпит классная доска, потому что она самая умная и самая терпеливая…
— Ты — фантазерка! — захохотал Игорь. — Над куском линолеума речи произносишь.
«Не понял», — подосадовала Валентина. Подойдя к столу для учителя и окинув глазами пустой класс, она попросила:
— Игорь, сядь за парту и посмотри, похожа я на учительницу?
— Похожа, совсем похожа, — ответил он. — А вот директор ваш не очень-то похож на директора.
— Почему?
— Сам красит, белит. Несолидно.
В класс вошел директор. Теперь на нем, вместо синего рабочего халата, был светлый отутюженный костюм.
«Артист, за несколько минут преобразился до неузнаваемости, — подумала Валентина, присматриваясь и не замечая в его глазах того тревожного изумления. — Значит, мне просто показалось тогда», — заключила она.
Директор — крупный широкоплечий мужчина, у него карие умные глаза, широкие темные брови, седина густых жестковатых волос еще больше подчеркивала смуглость лица.
«Наверно, очень строгий», — решила она.
— Теперь давайте знакомиться, — сказал Николай Сергеевич и протянул Валентине большую сильную руку. — Если не ошибаюсь, Валентина Петровна? Очень приятно, очень рад. А вы? — обратился он к Игорю.
— Мой однокурсник, Игорь Федорович Коротков, назначен в Шафраново, — представила Валентина спутника.
Пожимая руку молодому учителю, Николай Сергеевич говорил:
— Жаль, что не могу оставить в школе и вас, но Шафраново — наш ближайший сосед, и мы будем часто встречаться. — Он взглянул на Валентину как бы спрашивая: правильно ли я понял ваш совместный приезд?
В школьном коридоре послышались недовольные девичьи голоса:
— Ты чего шлепаешь?
— Разве не видишь — вымыто!
— Не шумите, девчата, прибыл к вам по очень важному делу, — весело отвечал мужской басок. — Тут наш учитель новый находится, вот и прислали меня за ним на машине…
— За тобой уже приехали, — с сожалением сказала Валентина Игорю.
Он укатил в Шафраново, оставив Валентину одну в незнакомой и пока чужой Михайловке.
— Итак, Валентина Петровна, будем устраиваться, — сказал директор, когда машина с Игорем скрылась за поворотом улицы. — Начнем с самого необходимого, с квартиры. Правда, с этим делом у нас туго…
— А на совещании заведующий облоно заявил, что учителя области полностью обеспечены квартирами.
Директор грустно улыбнулся.
— Бог судья нашему уважаемому заведующему. Будем считать, что наша Михайловка исключение. — Директор позвал школьную уборщицу тетю Глашу и попросил ее отвести новую учительницу на квартиру.
— А вещи-то как доставить, Николай Сергеевич? — забеспокоилась уборщица.
— Скажу завхозу, он подвезет на лошади, — ответил директор.
Вдвоем с тетей Глашей Валентина шла по широкой Михайловской улице. Вот по этой дороге — мимо палисадников и телеграфных столбов, мимо шумящих тополей и колодцев с высокими журавлями — она каждый день будет ходить в школу.
Сейчас Валентина с любопытством посматривала на дома. В большинстве своем они были новыми, по-праздничному нарядными, с крашеными ставнями, с аккуратными крылечками. Кое-где дома только строились, и это нравилось Валентине. Она вообще любила, когда что-то строилось, обновлялось.
То тут, то там рядом с новыми домами стояли ветхие, подобные согбенным старушкам, избенки с замшелыми шапками крыш. Они смотрели своими подслеповатыми окнами на широкую, полную солнца и зелени улицу, как бы говоря: мы верой и правдой послужили людям и пора бы нам на покой.
Именно к такой избенке и подвела тетя Глаша новую учительницу.
— Эта квартирка ваша, — сказала она, снимая замок. — Проходите.
Внутри неказистая избенка оказалась не такой плохой, как снаружи. В ней — две вполне приличные невысокие комнатки. Чуть ли не половину первой занимала большая русская печь, здесь же, у окна, стоял покрытый клеенкой кухонный стол, на стене полка для посуды, задернутая чистой марлевой занавеской. В соседней комнатке обстановка была иная — посредине квадратный столик с тремя табуретками, в углу этажерка, у стен — кровати, одна аккуратно заправлена, другая, железная койка с крашеными спинками, только прикрыта простыней поверх сетки. На этой койке вразброс лежали чьи-то книги. На подоконниках обернутые в газету горшки с цветами, от чего в комнате был приятный зеленоватый сумрак.
— Здесь кто-то живет? — спросила Валентина.
— Лиля Муратова живет, в библиотеке работает. Сейчас она в отъезде, а ключик мне оставила на всякий случай. Это ваша кроватка, — указала тетя Глаша на железную койку. — Постель у вас имеется?
— Кое-что есть.
— Вон, вижу, вещички ваши уже везут, устраивайтесь.
Устраивалась Валентина недолго — застелила кровать, разложила на этажерке привезенные с собой книги. Хорошо, что надоумила Зоя Александровна взять постель… Прежде Валентина как-то даже не думала о таких пустяках, как матрац, одеяло, все это у нее было «казенное» — и в детском доме, и в студенческом общежитии… Подошел срок, и кастелянша тут как тут с чистенькими простынями да наволочками… «Ты теперь самостоятельная, на свои хлеба пошла, и давай-ка мы с тобой шитьем займемся», — говорила нынешним летом Зоя Александровна. И пусть Игорь смеялся — твой пухлый узел не влезет в «Волгу»… Ничего, втиснули и теперь пригодится!.. «Интересно, что сейчас делает Игорь, — подумала она. — По всей вероятности, тоже устраивается вот в такой же халупе». Ей стало жалко Игоря. По ее мнению, он совсем не приспособлен к самостоятельной жизни, нелегко ему будет без маминых рук, без маминых глаз… Все-таки в районо с ними сыграли злую шутку, направив в разные школы.
«Хорошо было бы вместе, — размечталась Валентина и тут же в мыслях уколола себя: — Теперь поздно жалеть. Нужно было не соглашаться с этим самоуверенным Карасевым. Да не может того быть, чтобы в большом Зареченском районе не оказалось школы, где бы мы могли работать вместе. Карасев просто обвел нас вокруг пальца».
Вечером на нее обрушилась какая-то непоборимая тоска, и Валентине стало даже жутко в этой чужой низенькой избенке. Она хотела зажечь электричество, но сколько ни щелкала выключателем, лампочка не загоралась. При свете можно было бы почитать или написать письмо Зое Александровне. Она обещала написать сразу же, как только приедет на место. Валентина вышла на кухню, обрадовалась, увидев на шестке керосиновую лампу. Не беда — посидит при лампе! Стала искать спички, а своих у нее не было.
«Эх ты, недотепа, — упрекнула себя Валентина, — думала, что все для тебя припасено, приготовлено… Теперь тебе и спички нужны, теперь вообще многое нужно, о чем раньше даже понятия не имела».
Она вышла на улицу, присела на теплую завалинку. Было слышно, как где-то невдалеке высокий женский голос зовет какого-то Гришутку ужинать, как у соседей требовательно и сердито повизгивает поросенок, а во дворе напротив лениво, будто по опостылевшей обязанности побрехивает собачонка. И вдруг как бы стирая все эти звуки, донесся резкий, нарастающий треск мотоцикла, а в следующую минуту молодой в запыленной тужурке мотоциклист затормозил у избы, но, взглянув на Валентину, он разочарованно мотнул головой и умчался дальше.
По улице гнали стадо, и Валентина сразу подумала, что сейчас, как пишется в книгах, запахнет парным молоком… А парным молоком и не пахло, возможно, потому, что она не знала этого запаха.
Когда стадо прошло, Валентина увидела загорелую, чуть скуластую девушку в синих шароварах. Та ехала на велосипеде, одной рукой держала руль, в другой руке у нее была хворостинка. Девушка гнала, по всей вероятности, не очень-то дисциплинированную корову. Корова норовила остановиться, щипнуть зелени, но хозяйка не давала ей такой возможности — погоняла хворостинкой.
«Здорово держится на велосипеде», — подумала Валентина, и ей почему-то захотелось подбежать к девушке, попросить велосипед и вихрем пронестись по улице, как когда-то от детского дома до самого областного центра… Тогда был велопробег, посвященный началу учебного года, и она, восьмиклассница Валентина Майорова, оказалась первой!
Быстро темнело. Вспыхивали огни в окнах. От реки потянуло сырым холодком.
Смеясь и громко разговаривая, улицей прошли девушки. Прошагали парни, поблескивая огоньками папирос.
— Это вы? — неожиданно спросил кто-то.
Валентина вздрогнула, подняла голову и увидела шофера, который нынче подвез их с Игорем в Михайловку.
