Илья Штемлер - Универмаг
- Что-то случилось, Михаил Януарьевич? — обернулся Фиртич.
- Вы уже при исполнении? — уклончиво ответил Лисовский.
- Я всегда при исполнении.
- Нам есть о чем поговорить. — Лисовский оглядел благоухающих расположением представителей фирмы «Стрик». — Когда вы освободитесь?
- Если очень срочно, я готов выслушать вас немедленно.Когда вы освободитесь? — упрямо повторил Лисовский.
Дурное предчувствие шевельнулось в душе Фиртича...
В узком, залитом электрическим светом коридоре грузчица толкала железную тележку, доверху заставленную коробками из-под обуви. Лейф Раун что-то шепнул своему коллеге. Тот согласно кивнул.
Фиртич вопросительно взглянул на Дубасова, крупные стеариновые уши которого напоминали локаторы не только формой.
- Что-то насчет электрокаров, — ответил Дубасов на немой вопрос Фиртича.
«Эти парни думают, что напали на золотую жилу,— угрюмо подумал Фиртич. — Нет, мальчики, больше восьмисот тысяч инвалютных я вам не дам...» Чувство недовольства собой, что возникло там, в автомобиле, все еще не оставляло Фиртича. И точно желая хоть как-нибудь отделаться от него, Фиртич поманил пальцем Дубасова.
- Послушайте, эксперт. А почему «арчисоны» не подарили мне магнитофон? — развязно спросил Фиртич.
Дубасов разгадал состояние директора «Олимпа».
- Появился аппетит?
- Именно. Где их торговая этика?
- Они уверены в себе. Мощная компания с огромным оборотом. Куда вы денетесь? Отделаются и авторучкой. Если бы вы «заболели» до переговоров с ними, подарили бы и «мерседес». Уверяю вас. Вы опоздали на три дня.
...
Яркий луч проектора высвечивает на экране цветные изображения: горки, прилавки, вешала, контейнеры, механизмы для уборки зала, переносные лесенки, лифты, светильники...
Кнуд Шёберг негромко комментировал технические данные каждого предмета и его стоимость. С самого начала было ясно, что любая единица «Стрика» дешевле арчисоновской. Эстетически они выглядели не хуже, а иные даже симпатичней...
- Учтите, — шепнул Дубасов Фиртичу, — цены эти явно завышены в расчете на подорожание материалов. Торгуйтесь. Смело срезайте процентов пять-десять. К базовой цене вернуться всегда можно...
Фиртич и так понимал: кто же будет ориентироваться на сегодняшний день? Глупо. Все везде дорожает...
Высота оборудования позволяла сохранить прекрасный обзор зала. А искусно сделанные макеты оживляли интерьер — кухня выглядела уютно, спальня тоже. Вот прихожая чем-то не понравилась. Фиртич попросил задержать изображение. Вскоре причина прояснилась: скандинавы взяли за основу более просторную прихожую, которая совсем недавно вошла в серию.
- Надо ориентироваться на будущее, — заступалась Мезенцева.
- Из маленькой сложить большую проще, чем наоборот, — возражал Индурский.
Фиртич воздержался с решением, сделав пометку. Потом вызвали сомнения светильники. Фиртич напомнил, что надо подчеркивать достоинства залов бывшего Конногвардейского братства. И светильники должны быть в том же стиле, им соответствовать. Нужно нечто вроде старинных газовых фонарей.
Лейф Раун беспрекословно записывал пожелания...
Фиртич пересаживался из кресла в кресло, курил, делал пометки. Что-то оговаривал, одобрял, протестовал... Подсчитал, что лифты перетянут основную часть кредита. От них надо отказываться. «Арчисоны» предлагали лифты иной системы, наружной. Дешевле... Но стеклянная труба на фоне лепки XIX века?! Нет, от лифтов, как ни жаль, придется отказаться. Закажем в Гипролифте на свои рубли, инвалюту побережем для других дел...
Скандинавы обстоятельно отвечали на вопросы. Задавали свои.
- Чем вам не нравится секция верхней одежды? — перевел Дубасов слова Лейфа Рауна.
- Как и трикотажная секция, — обобщил Фиртич. — Не предусмотрено распределение одежды по размерам. У вас продают все размеры в одном месте. У нас делят.
- Почему? — удивился Кнуд Шёберг.
- Отчасти из-за материальной ответственности. Отчасти для удобства — большие потоки покупателей.
Дубасов перевел одной короткой фразой. Фиртич усмехнулся: наверняка представитель Инторга опустил первую часть ответа.
- Слишком долго объяснять, что такое материальная ответственность, — объяснил Дубасов.
В кабинете засмеялись. Все, кроме Фиртича.
- Плян, плян, — догадливо подхватили оба скандинава.
- Именно план, — степенно согласился Индурский, поддерживая на должной серьезности атмосферу торгового сотрудничества. — Ахтунг! Гешефт! — черпнул он из арсенала своей далекой молодости.
- О, гешефт! — поддержали по-немецки оба коммерсанта и прижали руки к груди. Они чувствовали, что их проект устраивает заказчиков.
Тонкие губы Фиртича сжались в узкую злую полоску. Он потянулся к селектору, нажал на клавишу.
- Франц Федорович... Зайдите ко мне.
Все, кто находился в кабинете, почувствовали перемену в настроении директора. Лейф Раун что-то написал в блокноте, передал Шёбергу. Тот прочел, пожал плечами...
В кабинет вошел начальник планового отдела Франц Федорович Корш. Белобрысый, маленький, чем-то удивительно похожий на гостей. Скандинавы радостно закивали. Посыпались приветствия. Корш отвечал с удовольствием и длинно. «Вот его сразу узнали, — подумал Фиртич. — Не то что меня». И проговорил доброжелательно:
- Садитесь, Франц Федорович. Любуйтесь.
Корш полез за очками, не совсем еще понимая, для чего директор оторвал его от работы. Фиртич наклонился к Дубасову и произнес негромко:
- Я требую точного и буквального перевода. Для всех участников совещания. Не смейте меня опекать. Или я попрошу вас удалиться, будет переводить Корш.
Впалые щеки Дубасова покрылись темными пятнами. Но Фиртич уже смотрел на экран, по которому чередой плыли пылесосы для уборки зала, шелкопечатная машина, демонстрационные доски, мусорные бачки...
Наконец выключили проектор и откинули шторы. Дневной свет радостно овладел старым кабинетом, только тусклые зеркала чернели рамами под лепным потолком... Гости укладывали слайды. Их руки, поросшие светлым пушком, ловко сновали в бумагах. Одинаковые оливковые манжеты поблескивали запонками. Вот запонки у них были разные.
Дубасов забился в угол дивана и курил, изредка сбрасывая пепел в латунную напольную пепельницу. Голубые глаза Мезенцевой довольно сияли под припухлыми веками. Фиртич вернулся к столу, тронул придвинутые к нему альбомы.
- Господа... — начал он и умолк, дожидаясь, когда Дубасов погасит сигарету и вернется на свое место. — Лично мне нравится ваш проект. Правда, не все. Неудачно решен узел расчета в обувной секции...
Лейф Раун вежливо, но твердо что-то произнес.
- Мы сделали так, как предлагал ваш эскиз, — бесстрастно перевел Дубасов.
- Значит, мы напахали в эскизе, — улыбнулся Фиртич.
Дубасов замялся, бормоча слово «напахали». И Корш растерялся.
- Обидно, — улыбнулся Фиртич. — Очень точное слово... В целом ваши предложения с технической стороны заслуживают внимания. Что касается экономической, мы ознакомимся с каталогами и завтра продолжим переговоры. — Фиртич сделал паузу. — Хочу предупредить: у вас есть конкуренты. И довольно серьезные.
Раун и Шёберг торопливо закивали белобрысыми головами:
- йес! «Арчисон энд компани»! Йес! Карашо-о-о!
Фиртич и не пытался скрыть изумления.
- Как? Вы знали об этом?!
- Йес! Да! Карашо-о-о! — Раун раскинул маленькие руки. — Очшень болшой компани. — И затараторил через переводчика: — Это слишком могучий конкурент, чтобы мы его боялись. Ваши денежные возможности их не очень интересуют. Вы им нужны как реклама. В торговле с вашей страной есть огромные перспективы. Но необходима реклама. Однако для вас фирма «Арчисон» невыгодна. Они слишком берегут свой престиж, чтобы уступить. Престиж — та же реклама, господа... Мы же фирма небольшая. Можем пойти и на разумный компромисс.
- Вы знаете сумму, которой мы располагаем? — вырвалось у Фиртича.
- Приблизительно, — ответил Раун. — Думаю, что не более миллиона... Мы видели ваш Универмаг. Знаем ваш товарооборот, валютный курс... Мы специалисты, господа. Это наша профессия. — С каждой фразой голос тихого скандинава крепчал, выражая твердость. — Мы готовы вам уступить. Но в разумных пределах. Иначе мы прогорим, вылетим в трубу. — И Раун весело засмеялся, всплеснув руками. — Пуф! На воздух...
Фиртич сунул руки в карманы, откинулся на спинку кресла и захохотал, поглядывая на хмурого Дубасова.
- Вы мне нравитесь, господа.
- В торговле хитрость не нужна, — произнес Шёберг. — В торговле нужна честность. Это выгодно.
- А хитрая честность? — поправил Фиртич.
- О, йес! Карашо-о-о! -— воскликнули оба коммерсанта, выслушав перевод. — Бизнес! Это есть бизнес!
Фиртич встал, подошел к шкафу, достал коньяк, коробку конфет, рюмки. Надо было достойно завершить сегодняшнюю встречу. Скандинавы действительно ему нравились... Прощание тянулось с четверть часа.
