Всеволод Иванов - Серапионовы братья. 1921: альманах
Алонсо. Достойный синьор, мне запрещено исполнять указы.
Хозяин. Достойный синьор!..
Алонсо. Достойный синьор! Отстаньте, иначе я поступлю с вами, как с этими столами.
Хозяин. Достойный синьор! Я честный трактирщик, вы не имеете права…
Алонсо. Достойный синьор! Я не имею права иметь права!
Хозяин. Послушайте, вы, я позову альгвасилов.
Алонсо. Послушайте, вы, я не могу повиноваться альгвасилам.
Хозяин. Дорогой друг, прошу вас добром: уйдите!
Алонсо. Дорогой друг, вы, по-видимому, не разобрали, кто я.
Ортуньо. Алонсо, сумасшедший, не открывайся!
Алонсо. Ортуньо, выпей.
Хасинта. Синьор, опомнитесь!
Хозяин. Святая Дева! Алонсо Энрикес. (Убегает.)
Хасинта. О, что вы сделали! Отец выдаст вас! (Бежит и закрывает дверь.)
Алонсо. Ну и пусть себе. Видишь ли, дорогая Хасинта… Но раньше поцелуй меня. (Целуются.) Видишь ли… Еще раз. (Целуются.)
Ортуньо. Стой… Хасинта моя… моя…
Алонсо. Ортуньо, выпей!.. Видишь ли, Хасинта. Обычно разбойник, увидев, что за ним гонятся, убегает, но это обычно, по закону, а я вне закона и остаюсь. Обычно разбойник надевает маску и скрывает свое имя, а я вне обычая и открываюсь всем. (Переходит к окну.) Эй вы, луна, звезды и небо! Я беру вас в свидетели. Даю обет с сегодняшнего дня не выходить через двери, как все люди, не спать в постели, не есть за столом, не здороваться со знакомыми, здороваться с незнакомыми. Не спать ночью и спать днем. Вставать вечером и ложиться утром. Ехать верхом на свинье и есть лошадь. Во время панихиды петь плясовую и во время свадьбы произносить надгробную речь. Спать на улице и гулять в комнате. Спать на ногах и ходить на руках. Повиноваться крестьянину и бить герцога. Целовать мужчин и играть в кости с женщинами. Почитать младенцев и учить старцев. Ходить по воде и плыть по земле…
Хасинта. Дон Алонсо, опомнитесь! Вы даете обет. Как же вы будете ходить по воде?
Алонсо. Дурочка! Ведь я же вне закона! Значит, могу нарушать обеты. Эй ты, солнце! Отчего ты спряталось? Оттого, что тебе пора спрятаться, оттого, что ты гуляешь по закону. Эй вы, луна и звезды! Вы ходите по закону, как стадо овец! Эй, герцоги! Короли! Папы римские! Вы думаете, что вы всемогущи, а вы — рабы законов. Я один — вне закона! Эй вы, маркизы, графы, дворяне, синьоры и синьорины, мужчины и женщины, старики и юноши, дети, младенцы, коровы, лошади, кабаны, обезьяны, курицы, верблюды, львы, скалы, козы, реки, моря, столы и стулья, вино, бокалы, деревья, дома, трубы, небо, облака — все. Все, все, все. Все ходит, движется, стоит, спит — по закону. Я один — вне закона. Вот вы (к публике) что смеетесь? Почему смеетесь? По закону вашего естества смеетесь. Плачьте. Не можете? Закон не позволяет? [Что? Что? Вы говорите, что я не имею права обращаться к публике, что это против театральных законов? А вот я вне театральных законов и говорю с вами и могу. Все, что хочу, — могу. Нет для меня законов.] (Приближаясь к рампе.)
Но, синьоры мои! Все это ничего не стоит. Все эти законы, земные и небесные, людские и божеские, законы государства и законы чести, — всё это глупости! Быть вне этих законов нетрудно. Но вот есть законы, синьоры мои, есть законы (шепотом) — это законы Гименея. Ах, синьоры мои, не смейтесь! Вы думаете, легко быть вне, вне… как бы это сказать… вне своей жены? Попробуйте, и вы увидите. Нет-нет, вы не смейтесь, а вы попробуйте. Говорят, нет ничего легче. А между тем… Да, разумеется, легко быть вне супружеского ложа, но вне жены… вне… ну и никак не могу объяснить. Одним словом, если бы вы знали мою жену, вы бы поняли. Что канцлер? Что герцог? Плюю я на них, но вот донья Исабелла, моя супруга… Я, Алонсо Энрикес, разбойник, я, который никого и ничего не боюсь, я, который вне всяких законов, — я дрожу. Синьоры мои, позвольте дать вам совет: никогда не женитесь. Лучше попасть в лапы Святой Инквизиции, чем жениться. Мальчики и юноши, заклинаю вас — не женитесь. А те, кто уж женат, пойдите домой и повесьтесь. Это единственное средство быть вне своей жены. Ах, донья Исабелла, донья Исабелла. Зачем я женился на тебе? Смотрите, синьоры, я плачу, честное слово, плачу…
Но теперь я спасен. Я — вне закона. К черту! К дьяволу! В преисподню! Не хочу, не боюсь. Никого не боюсь! Слушай, донья Исабелла, я знать тебя больше не знаю. Мы с тобой больше не знакомы. Я вне закона! Я больше не женат! Хасинта, поцелуй меня!
Целуются.
Ортуньо. Алонсо, это свинство.
Алонсо. Ортуньо, выпей.
Ортуньо. Я выпью, выпью.
Алонсо. Еще раз, Хасинта. (Целуются.) Так я тебе нравлюсь?
Хасинта. Ах, синьор, у вас такие красивые глаза!
Ортуньо. Это… это свинство…
Стук в дверь: «Отворите!»
Хасинта. Ах, это пришли за вами.
За дверью. Отворите! Именем герцога!
Хасинта. Мой отец! Альгвасилы!
Алонсо. Что вам нужно?
За дверью. Именем закона!
Алонсо. Здесь нет законов. Я — вне закона.
За дверью. Именем закона, отворите!
Алонсо. Опять они со своими законами. Сами же объявили меня вне закона, а теперь угрожают законом.
Хасинта. Ах, синьор, как вы можете смеяться? Ведь они убьют вас.
Алонсо. Я всегда смеюсь. Настоящий человек должен всю жизнь смеяться. Всегда и всюду. Кто не смеется, тот… брр… дрянь. Если я когда-нибудь перестану смеяться, я тоже стану дрянью. А потому давай смеяться.
За дверью. Ломайте дверь!
Дверь трещит.
Хасинта. Алонсо! Сюда! Через окно! Здесь невысоко.
Алонсо. Иду… Постой, постой, нет, это не годится.
Хасинта. Отчего?
Алонсо. Все разбойники убегают через окна. А я не должен быть как все… Я уйду через дверь.
Хасинта. Вы погибнете.
Алонсо. Успокойся.
Целуются.
Ортуньо. Это свинство. Я убью тебя. (Подымается с трудом. Вытаскивает шпагу.)
Алонсо. Ортуньо, выпей! (Целуется с Хасинтой.)
Ортуньо. Я выпью, выпью, но сперва убью тебя. (Делает два шага, возвращается к столу и пьет.)
Алонсо становится к стене у двери. Дверь трещит.
Ортуньо идет по комнате, качаясь и размахивая шпагой.
Дверь взламывается. Вбегают альгвасилы и бросаются на Ортуньо.
Альгвасилы. Вот он, вот он. (Обезоруживают Ортуньо и бьют его.)
Алонсо (у двери). Прощайте, болваны. (Спокойно уходит.)
Ортуньо. Ай, ай! Стойте! Ай! Я не тот! Я не тот!
Хозяин. Подождите, синьоры! Смотрите, это же не тот. Это не Алонсо.
Альгвасил. Черт возьми! Это же пьяница Ортуньо!
Хозяин (бросаясь к Хасинте). Где Алонсо?
Хасинта. Ах, отец! Он убежал через окно.
Альгвасил. Он убежал? О черт!
Ортуньо. Он убежал… (Икает.) Мо-молодец… Я… я всегда говорил, что он молодец.
Хозяин. Ортуньо помогал ему!
Ортуньо. Я… я… (икает) помогал ему. (Альгвасилы бьют его.)
Альгвасил. Что же с ним делать?
Хозяин. Тащите его вон! Мне нужно закрывать кабачок.
Альгвасил. Бросим его в канаву.
Ортуньо. Тра-ла-ла…
Альгвасилы тащат вон Ортуньо. Бьют его. Хозяин закрывает за ними двери.
Хасинта (мечтательно). Ах, синьор, у вас такие красивые глаза.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Левая сцена
Улица Сьюдада. Входят дон Гонсало и дон Бенигно.
Гонсало. А, дон Бенигно! Приветствую! Как живете?
Бенигно. Да ничего, знаете. А вы?
Гонсало. Да ничего, знаете.
Бенигно. Как здоровье вашей уважаемой супруги?
Гонсало. Да ничего, знаете. А вашей?
Бенигно. Да ничего, знаете.
Гонсало. Что новенького?
Бенигно (тихо). Слышали? Донья Инеса, дочь герцога?
Гонсало. Да ну?
Бенигно. Что «да ну»? Я же вам еще ничего не сказал.
Гонсало. Вы всегда говорите замечательные вещи, дон Бенигно. Я уже вперед удивляюсь.
