Лев Кассиль - Том 4. Ход белой королевы. Чаша гладиатора
– Ну спасибо вам, хлопцы! – проговорил, тряхнув головой и глубоко насовывая на нее шляпу, Артем. – Спасибо, что проводили. Не знаете, директор ваш у себя?
– Он у себя в кабинете… Сегодня первый день после каникул. Он уже, верно, давно тут. Мы вас проводим.
Мальчики распахнули было дверь перед Незабудным и собирались уже проскочить за его просторной спиной, но тут же были выставлены на улицу сердитой нянечкой Феней:
– А вы куда? Пришли ни свет ни заря. Ваша смена вторая, а вы чего спозаранок лезете?.. Вы, гражданин, проходите. Вон третья дверь налево.
Директор школы имени Тулубея Глеб Силыч Курзюмов, которого школьники, с легкой руки остроумца Сурена, прозвали «Хлеб кислый с изюмом», как будто бы ничему не удивился. Ни рост пришедшего, ни то, что он прибыл из Парижа, – ничто не поразило Глеба Силыча. Глеб Силыч вообще никогда ничему не удивлялся или не считал нужным показывать, что удивляется. Он все принимал как должное и обыкновенное. В этом была его педагогическая система. «Удивляться может только тот, кто мало что знает», – объяснял он. Если бы вдруг явился к нему какой-нибудь новый родитель и сказал: «Я, видите ли, только что прибыл с Марса и прошу принять моего марсиянчика к вам в школу», и тогда бы, наверное, Глеб Силыч не удивился, а только спросил: «А как у него там, на Марсе, с успеваемостью было? Справку об оспопрививании имеет?» Ничему не удивился и сейчас Глеб Силыч, только сказал:
– Вы бы присели. – И повторил приглашение, так как не заметил, что Незабудный уже давно расположился на стуле перед ним и высится над столом сидя.
Артем стал было рассказывать ему историю Пьера, но Глеб Силыч извинился и сказал, что очень торопится сегодня и с деталями готов более пунктуально ознакомиться в следующий раз или при случае, А пока он хотел бы поинтересоваться документами поступающего, если таковые имеются. Кое-что у Артема имелось. Он еще в Москве запасся чем нужно. И Пьер Кондратов был принят в шестой класс Сухоярской школы имени Григория Тулубея.
Мальчики терпеливо ждали Незабудного у подъезда школы.
– Записали? – спросил Сеня.
– Зачислен, – ответил Незабудный. – А директор у вас, видно, хлопчики, строгий.
– Хлеб кислый с изю… – начал было Сеня, но получил тотчас потайной тумак в спину от приятеля и смолк.
– Ну, а теперь, хлопчики, ведите меня в исполком, – попросил Артем, – Где он тут у вас?.. Значит, как сказали председателю фамилия – Тулубей?
Глава V
Дар отвергнут
По дороге мальчиков уже окончательно разобрало любопытство. Они шли по бокам от исполина-незнакомца, переглядывались за его спиной и шушукались где-то на уровне его локтей, мерно качавшихся в такт шагу и глухому стуку ударяющейся о землю трости.
Наконец Сеня не выдержал:
– Дядя, а вы сами кто?
– Незабудный. Слыхал про такого?
– Еще бы! – поспешно сказал Сурен. – Это такой был борец.
Сеня тоже не дал маху:
– А я в старом журнале «Нива» у нашей хозяйки на квартире портрет видел и читал – чемпион чемпионов. Он сам помер давно. А вам тот Незабудный кто был? Родственник? Дедушка?
– Человек сам себе дедушкой не бывает, – ответил добродушно Артем Иванович и погладил усы. – Живой я покуда, хлопчики. Хотя, свободно, может быть, ты прав. Да, я тому Незабудному сын блудный. Складно сказал? Незабудный – сын блудный…
– В рифму, – согласился Сурен.
– Вот именно, что в рифму. Сам я, хлопчики, и есть тот самый Незабудный.
Мальчики только рты поразевали, еще не совсем веря…
Когда Незабудный скрылся в подъезде исполкома, они, подсаживая друг друга, влезли на ограду. Им интересно было, как примут власти такого знаменитого человека.
– Эх, как он тебя: раз – и фюйть на балкон, – хихикнул Сурен. – Вот бы Ксанка видела!
– А я и сам трошки подскакнул и подтянулся.
– Да, «подтянулся»! А сам чуть реву не дал.
– Это кто, я? Сбрехни еще что! А вот ты скажи, почему он у бюста расстроился. Даже заплакал. Видел?
– Я это и без тебя заметил.
– По-твоему, это тот самый Незабудный? Ты как считаешь?..
Между тем Артем вошел в коридор. Он остановился у двери со строгой дощечкой: «Председатель исполкома т. Тулубей Г. П.».
Опять вспомнил Артем, что был у него в молодости товарищ, штейгер в шахтах, Богдан Анисимович Тулубей, тоже рослый, плечистый и статный человек. Но кто же тогда этот Тулубей – Г. П., председатель исполкома? Однофамилец, что ли? Он постучал и вошел.
Секретарь, плюгавенький и сверх меры многозначительный, вскинул недовольно очки на Артема.
– Я к председателю… Председатель у себя?
– Товарищ Тулубей сегодня не ожидаются, – сказал секретарь. – На стройке председатель. День, товарищ, сегодня вообще у нас не приемный. Приема посетителей нет. Он, перегнувшись через стол, с опаской и любопытством глянул под ноги вошедшему: не стоит ли тот на чем-нибудь.
– Вы, извините, по какому вопросу?
Артем изложил свое дело. Объяснил, что приехал на неделю раньше назначенного. Очень уж не терпелось скорей попасть в родные места, да и приемному сынишке надо в школу, чтобы он со всеми вместе втянулся с первых дней после каникул. Пока остановился с сыном в общежитии для приезжих. Отвели угол. Багаж еще на вокзале. Вот только чемоданчик захватил с одной штуковинкой.
– Теперь понятно, – удовлетворенно сказал секретарь. – Возвращенец. Проще сказать – репатриант. О вас нам было уже указание из центра на имя председателя. Через меня проходило. Но не ждали в этот срок.
– Домик у меня тут был. За терриконом. Мать моя в нем проживала. Как мне сказали, померла перед войной. Вот могилу хочу найти, да и тоже со временем туда…
– Насчет могилы также не скажу определенно. Вопрос решался в смысле переноса кладбища. Возможно, и домик ваш бывший, – он сделал нажим на «бывший», – помечен на снос. Я после посмотрю в списке. Уже некоторых выселяем.
– Это почему же? – насторожился Артем. Секретарь скосил глаза и многозначительно сосредоточил взор свой на кончике собственного носа:
– На то имеются определенные обстоятельства и причины. Извините, гражданин, до полного выяснения вопроса сообщать не имею данных.
– Значит, так… И жить негде, и помирать некуда.
Тут секретарь обиделся и даже встал, чтобы находиться, так сказать, на одном уровне с посетителем, тяжело осевшим на стуле.
– Довольно отстало мыслите и странно рассуждаете, гражданин. Как это так некуда? Что за намеки с вашей стороны? У нас похоронное обслуживание вполне на высоте. Венки в районе заказываем, грузовичок украшаем не хуже катафалка. Материи отпускается достаточно.
– Да я пока не о том забочусь.
– Так ведь это я тоже только к слову вашему ж. Проживайте на здоровье себе. Милости просим. Мы это приветствуем. Стало быть, как говорится, из бывших белых будете?
– Не понял я вас.
– Из белых эмигрантов, говорю?
– Из каких же я белых? Шахтер я местный. Из здешних навалоотбойщиков, коренной. Руки-то у меня не из белых. Уголька порубал черного – будьте здоровы!
– Да нет, это я так, для классификации, – засуетился секретарь. – Я объясняю вам вторично: живите на здоровье. Ну, а после перепланировки города в отношении площади для вас…
– Да к чему мне эта площадь? – не понял его Артем.
– Не так вы меня восприняли опять. Я имел в виду жилплощадь. На проживание. Но тут тоже есть указание в отношении вас. У председателя. Порядок будет. Предоставим. Тут Артем немножко замялся. Приоткрыл свой чемоданчик, который до этого поставил на пол возле стула.
– Скажите, – начал он, неловко оглянувшись и затем склонясь всем своим огромным телом над заскрипевшим под его грудью столом секретаря. – Скажите, а как в настоящее время у вас, если, допустим, пожелает какое-нибудь лицо сделать… доброхотное приношение?
– Недовполне я вас понял…
– Я вам сейчас объясню. – Артем Иванович засмущался, открыл свой чемоданчик, вынул какой-то предмет, бережно размотал плотную материю и поставил перед секретарем на стол свой заветный, серебряный с оливином кубок «Могила гладиатора». – Вот, разрешите?.. Хотел бы подарок сделать родному городу. Знаю, очень люди у нас тут страдают через недостаток воды. С молодости сам помню. А я вот читал, Айвазовский, художник был…
– Буря на море, девятый вал, – сказал секретарь, – известный.
– Да, именно. Так он на свои сбережения водопровод в родном городе провести хотел, все добивался. Я когда-то по глупости всех тут водкой спаивал за свой счет. Озорной был, да и деньги шальные водились. Ну, а сейчас тоже бы имел желание, только, конечно, не так… Мечта такая у меня… Чтобы помочь городу жажду утолить. А то, я вижу, бабы у вас все у колодцев с ведрами в череду стоят. И водовоза встретил старого. Только что цистерной обзавелся вместо бочки, а суть вся прежняя. Всухомятку еще живете.
