Касымалы Джантошев - Чабан с Хан-Тенгри
— Что ж, тогда будем рыть снег! — предложила Лиза. — Прорубим себе выход…
— Как? Для этого нужны инструменты. Голыми руками, что ли?
Лиза не ответила. При слове «инструменты» она вспомнила большой кетмень и лопату из хозяйства бабушки.
— Эх, досада! Нет ничего! Если рыть каждый день по полметра, то дней через десять мы могли бы выбраться отсюда. — Темирболот тяжело вздохнул, положил включенный фонарь на выступ пещеры и уселся на плоский камень, прислонившись к Лизе.
Джаркын сидела в стороне.
Наступившую тишину опять нарушила Джаркын — она то шмыгала носом, то всхлипывала.
Лиза и Темирболот, каждый про себя, соображали, как помочь горю.
— Джаркынтай! — ласково позвала Лиза.
— Что? — грубо ответила девушка и с пренебрежением взглянула на подругу.
— Может, у тебя есть в мешке что-нибудь подходящее?
— Что? Довольно смеяться надо мной! — Джаркын вскочила с места и стала поодаль, дрожа от злости.
Темирболот пожал Лизе руку, не желая, чтобы девушка вступала в разговор.
«Ты бесстыжая! — хотелось крикнуть Джаркын. — Молодая такая, а с Темирболотом что-то завела. Вот аллах покарал нас, и остались мы все под обвалом. Выводите меня отсюда, бесстыжие, как знаете!» Но Джаркын молчала. Побоялась, что Темирболот вспылит. Она только сжала руки в кулаки, затряслась, потом вскрикнула, схватилась руками за голову и снова села на камень.
Когда они выезжали из аила, Джаркын ревновала Темирболота и возненавидела Лизу. А сейчас ей казалось, что она ненавидела их обоих. Ревновала, злилась и трусила.
Конечно, Джаркын горевала не только из-за своей неразделенной любви. Она боялась смерти. У нее замирало сердце от страха. Она пыталась рассуждать про себя, но ничего утешительного не могла придумать. Все затоплял тошнотворный страх, и она плакала, кричала, бранилась еще пуще. Хотелось ей сцепиться с Лизой и обругать Темирболота, наговорить им много горьких слов, но она не решалась… Что-то ее удерживало. Больше всего ее злило, что молодой джигит шепчется о чем-то с Лизой. Ей и в голову не приходило, что те просто старались решить, как быть дальше.
Темирболот и Лиза чувствовали возрастающую враждебность Джаркын. Но оба считали, что она ожесточилась от несчастья. Волнуется больше чем надо, вот и все…
Темирболот, обдумав все, наконец, решил предложить свой план девушкам.
— Дела у нас серьезные, — заговорил он. — Очевидно, нам нужно только ждать. Потеплеет, пригреет солнце, и растает снег, заваливший вход в нашу пещеру. А может, и так будет, что придется проститься с жизнью… Но надежды на выход отсюда мы терять не должны, будем держаться как можно дольше. Пока я предлагаю: сложить еду в один мешок, делить ее поровну и… понемногу… Может быть, нам придется быть в этом плену до мая!..
— До мая не дотянем, подохнем быстрее! — выкрикнула Джаркын, хотела еще что-то добавить и опять заплакала.
— Прекрати рев! — сердито прикрикнул на нее Темирболот. — Вон твои пожитки, вынимай еду, все сложим в чей-нибудь один мешок.
— Не дам! — Джаркын вырвала свой мешок из рук Темирболота. — Вам нет до меня дела! Умру или жить останусь, вас это не касается.
— Ну, а ты что думаешь? — спросил Темирболот Лизу.
Девушка промолчала. Она развязала свой мешок, достала оттуда гостинцы, что послала бабушка для ее матери, и передала Темирболоту.
— А это что за деревяшка? — спросил тот — из похудевшего мешка Лизы выпирала какая-то палка.
— Не знаю, видно, отец что-то сунул и мне не сказал…
Из куска войлока Лиза извлекла остро наточенную мотыгу.
— Темиш! — только и смогла она вымолвить.
— Лизочка! — Темирболот, не зная, как выразить свой восторг, прижал Лизу к сердцу, выхватил мотыгу у нее из рук и, посверкивая фонариком, побежал к выходу из пещеры. Ударив несколько раз по твердому снегу, он крикнул:
— Чудесно, Лиза! Теперь развяжи мой мешок, переложи оттуда еду к себе, а все остальные вещи спрячь в мой!
— Зачем?
— Так будет удобнее! Подожди только, пока я посвечу, — говорил Темирболот, продолжая бить мотыгой.
Он начал вырубать в снегу ступеньки.
Лиза и Джаркын наблюдали за Темирболотом, стоя в полной темноте. Но им хорошо была видна фигура джигита, держащего зажженный фонарик в одной руке и сноровисто пробивающего снег мотыгой, которую держал в другой.
Он вырубил сначала одну ступеньку, потом другую, третью и поднимался по ним вверх.
Прошло довольно много времени — шесть ступенек было готово. Темирболот решил теперь прорыть неширокий низкий ход, а потом — снова ступеньки. Неизвестно, сколько таких ступенек и ходов нужно будет вырубить в заледеневшем снегу, чтобы выбраться наружу!
Работа была изнурительная, но на первых порах Темирболот не ощущал всей ее тяжести. Снег становился все плотнее. Темирболот потушил фонарик, продвигался на ощупь, став на колени. Время от времени Лиза светила ему своим фонариком.
Она таскала в пещеру снег из норы, прорубленной Темирболотом.
…Теперь решено было долбить ледяную стену по очереди.
Лиза и Темирболот заставляли мотыгу стучать безостановочно. По тоннелю ползли гуськом — когда один скалывал снег, другой втаскивал холодные комья в пещеру и сваливал в кучу. По тесному ходу приходилось пробираться на четвереньках, опираясь одной рукой о ледяной пол или держась за неровную, скользкую стену. Руки ныли от холода, колени сводило, промокшие ноги немели.
В короткие перерывы Лиза и Темирболот грели руки под мышками. Они подбадривали друг друга, стараясь не выдавать усталости. Оба неуклонно продвигались вперед, медленно, но продвигались.
— И чего только мучаете себя? — кричала им Джаркын. — Из этой вашей затеи ничего не выйдет…
Она теперь словно очнулась от долгого сна. Ей казалось, что Темирболот и Лиза забавляются, как дети, какой-то нелепой игрой.
Джаркын не верила в завтрашний день. У нее не было надежд, как у этих двоих. Мысли о неминуемой смерти не выходили у нее из головы. Голова трещала, в ушах звенело.
Она то успокаивалась, то снова начинала бушевать.
«Э-э, я дурочка! Из-за своей дурости погналась за дураком Темирболотом и вот попала в беду. Чего я нашла в этом Темирболоте? Он такой же, как и многие. Есть джигиты и поинтереснее его. Если бы Обратила внимание на кого-нибудь из них, то в такую беду не попала бы и была счастлива».
Нельзя было понять, день или ночь на земле.
Лиза и Темирболот промокли, замерзли, но ни он, ни она не говорили: «Может быть, отдохнем…»
Когда нестерпимо начинали ныть колени, они делали передышку… Прекращали работу на несколько минут для еды… Когда совсем иссякали силы, ложились на камни, завернувшись в шубы…
— Лизочка, знаешь, что мне в голову пришло? Сейчас мы утеплимся, — Темирболот осмотрел свою новую шубу из добротной мерлушки. — Джаркын, давай поменяемся. Ты отдай нам тулуп дяди Асанакуна. Он ведь не очень новый, а себе возьми мою шубу. Дядя Асанакун не будет тебя бранить за обмен! А мы из его тулупа себе наколенники сделаем.
Джаркын сидела, поджав под себя ноги и подперев обеими руками подбородок. Даже не повернув головы в сторону Темирболота, она злобно ответила:
— Пусть твой саван у тебя остается! А моя шуба, хоть и старая, тоже мне на саван пригодится!
Слова Джаркын огорошили Темирболота, словно кто-то ударил его палкой по затылку. Он, не глядя на Джаркын, оторвал один за другим рукава своей шубы…
— На, надень себе на колени! — сказал Темирболот, протягивая их Лизе.
— Зачем ты испортил новую шубу?
— Ничего, Лиза, натяни их сейчас же! Много еще будет у нас таких шуб! А я вот отдеру полу и прикреплю ее к коленям ремнями от сумок… Через мех вода не будет так проникать, да и ногам будет теплее…
Темирболот был очень доволен, что так хорошо придумал.
— Эх, ты, обречен на гибель… а еще говоришь: «Много будет таких шуб!» — Джаркын залилась нарочито неприятным, пронзительным смехом.
Натянув на ноги рукава от шубы Темирболота, Лиза снова полезла в тоннель… Стало гораздо теплее, острые выступы ступенек не резали коленей.
Удобнее стало и Темирболоту. Он, несмотря на усталость, принялся опять рубить слежавшийся снег.
— Лиза, мне что-то дурно, — вдруг тихо сказал Темирболот.
— Со мною уже это было, — отозвалась Лиза. Она помогла Темирболоту вылезти, усадила и положила ему в рот снега.
— Сколько времени прошло, как м, ы не ели? — спросил Темирболот.
— Не знаю. Думаю, что порядочно.
— Может, тогда поедим?
— Ладно. — Лиза развязала мешок, разломила пополам лепешку, испеченную бабушкой Темирболота, и положила на газету, служившую им скатертью.
Темирболот и Лиза уговорились развязывать мешок с провизией лишь в тех случаях, когда от голода становилось совсем невмочь. Снега для утоления жажды вокруг сколько угодно! А вот запасы еды быстро таяли… Теперь остались одни лепешки.
