Евгений Рябчиков - Засада на черной тропе
Он повел Ингуса к скрытой проливным дождем узкой пади. По лицу хлестал кустарник. Ноги вязли в глине. Отчаянно стучало сердце. Следопыт был уже очень далеко от заставы и мог рассчитывать лишь на свои силы. Ингус бежал, нюхал мокрую землю, его уши выражали крайнюю озабоченность. Он словно понимал, как важно обнаружить следы и вести по ним пограничника.
А вот следов-то и не было. Ничего, кроме монотонного шума дождя и свиста ветра, не было слышно вокруг. Под ливнем, в жидком свете луны Карацупа долго шел за Ингусом, пока, наконец, тот не сделал стойку. Навострив уши, собака рванулась к кустам.
Следы!
Карацупа пересчитал следы и по ним понял все, что происходило недавно в пади. Нарушители устали, шаг у них стал коротким и вялым, ноги задевали за коряги, камни и мокрую траву. Группа сделала короткий привал: ясно рисовались застывшие оттиски каблуков и подошв. Старик отдыхал стоя, опираясь на трость, — она отклонилась в сторону под углом и проколола в глине отверстие, заполнившееся водой. Ингус чихнул — кто-то жевал табак и сплюнул его в траву.
Передышка у нарушителей, видимо, была недолгой — главарь решительно шагнул, вдавив свои каблуки в сырую землю, затем следы от его ступней стали как бы прокатываться по поверхности: он, очевидно, побежал, однако никто из группы не последовал его примеру. Похоже, что главарь понукал и требовал ускорить шаг, перейти на бег, но его не послушались. Видать, вся группа требовала отдыха.
«Так… Они устали… — отметил про себя Карацупа. — Главарь подгоняет… Хорошо!..»
Теперь нужно было спешить, бежать что есть мочи. Карацупа побежал. Пришлось на ходу сбросить кожаную куртку. Облегчение почувствовалось, но ненадолго. Между тем где-то впереди уже слышались треск, чавканье ног в глине, тяжелое дыхание людей. Чтобы бесшумно подобраться к банде, следопыт сбросил сапоги. В носках было легче, но их шерстяная вязка порвалась о каменья, и пальцы быстро поранились об острия валунов. До нарушителей оставалось уже совсем немного. Следопыт приблизился к ним вплотную и остановился. Нужно было прийти в себя, передохнуть, успокоиться и сейчас же принять решение: как захватить ему с Ингусом девять человек?
Отдыхали они стоя. За соседним кустом тяжело дышали люди. Они поправляли на себе поклажу, кто-то жевал табак. Вот бы и налететь внезапно! Но Карацупа сдержался: нападать лучше всего не на стоянках — в таком случае легче оказать сопротивление и проще разбежаться по дубняку. Налетать нужно внезапно, на марше, выбрав миг, когда зайдет луна, — тогда нарушители не смогут сразу остановиться, выхватить оружие и занять оборону.
Стоя за кустом, Карацупа прислушивался и ждал. В выжидательной позе застыл и Ингус.
Луна зашла, стало совсем темно. За кустом стихло — перед выходом нарушители, очевидно, прислушивались: нет ли погони? Шумевший дождь и вой ветра успокоили их.
«Чмок… Чмок…» — послышались шаги. Нарушители пошли дальше и вскоре очутились в той части глухой пади, скрытой дубняком, где не так-то легко было им разбежаться в стороны от тропы. Сдерживая поводком Ингуса, пограничник бесшумно последовал за ними. Теперь он мог различить едва видимые силуэты и сразу узнал главаря и старика, с которыми познакомился заочно по их следам.
Один… два… пять… девять… Да, девять! У Карацупы екнуло сердце: сдюжат ли они вдвоем с Ингусом против такой силы?
Перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву, следопыт преследовал банду и все продумывал, как ему лучше поступить. Ингус, доведенный до крайней степени напряжения, рвался с поводка, и Карацупа опасался, как бы он не выдал себя злобным воем.
Выглянула луна, узкая падь заполнилась мглистым струящимся светом. Следопыт с тоской посмотрел в небо, его взгляд как бы говорил: «Уйди! Уйди, пожалуйста!» И луна как бы послушалась пограничника — стало темно.
Пора! Карацупа уже все обдумал и знал, как ему действовать. Он спустил с поводка Ингуса и с ним бросился вперед:
— Стой! Руки вверх!
Не давая опомниться бандитам, Карацупа туг же стал «отдавать приказания»:
— Загаинов, заходи справа! Козлов, Лаврентьев — слева! Остальным бойцам — на месте! Давай заходи, окружай! Ингус, бери! Ату!
Бандиты заметались. Главарь бросился в кусты и взвыл: Ингус укусил его. Коротконогий, коренастый, он поднял руки. Между тем Ингус уже успел основательно покусать еще кое-кого из группы, вырвал у старика трость и бросил ее к ногам Карацупы. Бандиты орали и ругались. Вопли их сливались с проклятиями, и они сами не могли разобраться, кто кричит в пади, где находятся пограничники.
Воспользовавшись паникой, Карацупа, все еще невидимый нарушителями, приказал им поднять руки.
Затем он быстро присел. Снизу, на фоне светлевшего неба, ему было видно, все ли нарушители стоят с поднятыми руками. Растерянные, не понимающие, откуда свалилась на них беда и сколько окружило их пограничников, бандиты тянули вверх руки и озирались по сторонам.
— Загаинов, Козлов, Лаврентьев, Иванов! — все еще хитрил Карацупа. — Держать всех на мушке. Я буду обыскивать. Если что, бей без промаха!
Выхватив из деревянной кобуры маузер, Карацупа вышел к банде. По его приказу в кусты полетели револьверы, кинжалы, фонари, банки с ядом и опиумом. Быстрее всех опомнился главарь — он незаметно опустил руку в карман за пистолетом, но Ингус предупредил его сильным прыжком: клыки овчарки оставили след на шее и лице главаря.
Обыскан четвертый нарушитель, пятый… «Скорей, скорей! — понукал себя Карацупа, — Уходит время, уходит эффект неожиданности, может быть, скоро выйдет луна, и тогда обнаружится хитрость…»
Не слыша голосов пограничников, к которым обращался Карацупа, нарушители сообразили, что попались на хитрость.
Старик, у которого Ингус вырвал трость, вдруг пронзительно, по-бабьи закричал:
— Обманывает! Бей! Души!..
Ингус очутился на спине жилистого старика, повалил его, укусил в шею.
— Товарищи, окружай гадов! Загаинов, выходи вперед. Сейчас я буду их конвоировать. А ну, становись попарно! Шагом марш!
Нарушители сбились в кучу, боязливо построились попарно и, проклиная все на свете, шагнули вперед. В это время разорвало тучи, и сквозь сеющийся дождь проглянула луна. В ее призрачном свете белыми пятнами виднелись лица перепуганных людей. Шагая с поднятыми руками по вытоптанной звериной тропе, они мрачно и зло оглядывались по сторонам. Еще десяток шагов, и им стало ясно: конвоирует их только один пограничник.
Вид у Карацупы был страшен — без куртки, босой, в разорванной рубахе, с направленным а сторону нарушителей маузером, он шагал позади банды, не подозревая, что над его головой нависла беда.
Еще недавно, преследуя нарушителей, Карацупа опасался появления луны. Теперь же, когда он конвоировал врагов по грязи, среди кустов и мутных водяных потоков, катившихся по дну пади, следопыт боялся, что тучи ее снова закроют. Слабый свет луны был ему наруку — стоило любому бандиту ослушаться приказа, как он немедленно получил бы пулю в затылок. Стоит луне исчезнуть хоть на миг, и все переменится — воспользовавшись мраком, бандиты смогут разбежаться или, что еще хуже, наброситься на Карацупу, убить собаку.
Луна словно затеяла игру в прятки — то она светила ярче, то скрывалась в облаках, Карацупа тревожно посматривал на небо. Мозг сверлила мысль: «Может, не дожидаясь беды, расстрелять в спину несколько человек, а двоих-троих вести на заставу?» Но он тотчас же отклонил эту назойливую мысль. Его долг — доставить врагов живыми; стрелять можно только в самом крайнем случае.
За луной жадно следили и нарушители — они молили своего бога, чтобы тот погасил свет далекого спутника Земли. Бандиты намеренно растягивали шаги, замедляя движение. Они отставали, постепенно приближаясь к конвоиру. Их замысел стал ясен пограничнику.
Между тем луна зашла за тучи.
— Ингус! — скомандовал Карацупа хриплым от простуды голосом. — Порядка не вижу!..
Овчарка поняла, что ей нужно делать: она схватила за икру одного бандита, затем второго, бросилась на третьего, поторапливая таким образом всю шайку. Ингус рычал, фыркал и действовал так решительно, что нарушителей охватил страх. Как бы угадывая намерение кого-либо из шайки юркнуть в кусты или, нарочно споткнувшись, сбить с ног Карацупу, собака мгновенно хватала виновника за ноги или набрасывалась на него с злобным лаем и хватала за шею, прокусывала руки.
Карацупа шел за бандой, сжимая в одной руке маузер, в другой — отобранный у врагов пистолет.
«Полезут — убью! — решил теперь Карацупа. — Перестреляю всех до одного! — И тут же снова остановил себя: — Нет! Нужно довести живьем!»
— Не отставать! — закричал Карацупа. — Подтянись!
И тотчас совсем весело кинул во тьму:
— Эй, Загаинов! Смотри бей гадов, если тикать будут. Шутки шутковать тут некому. А ну, ровней шагай! Руки! Выше руки, господин офицер!
