Евгений Рябчиков - Засада на черной тропе
Свернув по тропке через окопы и блиндажи к реке, Карацупа прошел с Ингусом над обрывистым берегом. У гнилого пня его встретил наряд:
— Стой! Кто идет?
Карацупа сообщил пароль и, довольный тем, что товарищи бдительно несут службу, взял круче к тыловой дозорной тропе. По кочкам и рытвинам, через болотце вышел он к разбитому дереву.
— Стой! Кто идет?
Выслушав пароль, чернобровый Козлов, сосед Карацупы по койке, с обидой в голосе заметил:
— Чего стараешься? Не спим. Ночь опасная — того и жди пойдут…
Чем дальше шел Карацупа, тем сильнее секли его ветви и струи дождя. Ноги то скользили, то вязли в тине; за ворот кожаной куртки безостановочно, словно из воронки, поливал дождь. Тьма угнетала — кусты и пни, приобретая фантастические очертания, словно оживали и, казалось, прыгали и шевелились. Нужно было держать в кулаке нервы, не поддаваться галлюцинациям.
Неспокойно было в ту ночь на сердце у Карацупы. Получив задание начальника заставы проверить в три ноль-ноль пограничные наряды, он с особым рвением обходил тропы, засады, секреты — везде бойцы были начеку, и там, где появлялся следопыт, неизменно слышалось одно и то же: «Стой! Кто идет?»
«Что смогут предпринять в такое время нарушители? — спрашивал себя Карацупа. — Смогут ли они перехитрить наряды? Смогут ли проскользнуть мимо патрулей, засад и секретов?» Карацупа никогда не представлял себе врагов хилыми, трусами и глупцами; по своему опыту он знал, что через границу перебираются специально обученные, дерзкие и сильные шпионы и диверсанты и с ними можно уверенно бороться, только обладая еще большей силой, ловкостью и смекалкой.
Размышляя о возможных столкновениях с лазутчиками в дождливую, грозную пору, Карацупа вышел с Ингусом на дозорную тропу и направился по ней в конец левого фланга заставы, где начинался соседний участок. На месте «стыковки» — в сопке — наряды были на своих местах, и Карацупа повернул обратно на заставу.
Дождь чуть стих, и тучи, наползавшие из-за реки, засветились лунными отблесками.
Неожиданно Ингус сделал стойку. В полутьме Карацупа увидел: кусты потревожены. Он зажег смотровой фонарик и направил его луч на землю. В светлом кружке был ясно виден отпечаток сапога, подкованного широкой металлической подковкой, потом след мягких сыромятных постолов. «Сколько их?» — лихорадочно думал Карацупа. Он стал определять величину шага, форму отпечатков стопы, линию походки — все, что образует «дорожку следов».
Следопыт заметил: нарушители оставили прямую «линию походки» — верный признак того, что прошли охотники или военные. Только люди, много шагавшие в своей жизни и хорошо тренированные, выносят ногу так прямо и четко ставят ее перед собой. Охотникам нечего было делать глухой порой в пограничной зоне, да еще в дождь и темень. К тому же охотничий сезон кончился. Следовательно, оставалось предполагать, что со стороны границы в тыл прошли военные. Но они хотели скрыть свою принадлежность к армии, иначе зачем им нужно было надевать калоши, постолы и ботинки?
Пограничник знал: при медленной ходьбе длина шага равна семидесяти — семидесяти пяти сантиметрам. Если же человек идет обычным «деловым» шагом, то шаг измеряется восемьюдесятью, а при скорой ходьбе — девяноста сантиметрами. Тщательно осмотрев следы, Карацупа определил среднюю длину шага в сто сантиметров и даже больше. Значит, нарушители бежали. Следы были стелющиеся, словно срывавшие стебли трав. У следопыта не оставалось сомнения: быстрым шагом группа нарушителей перешла границу. Теперь они бегом движутся в глубь страны. Нарушители рассчитывают на быстроту передвижения. Над долиной свистел холодный ветер, лил дождь, гудела разбушевавшаяся река, и в такую погоду они не боялись выдать себя шумом от ходьбы или бега.
Сколько же человек перешло границу?
Следы то закрывались один другим, когда нарушители шагали след в след, то сбивались и путались, Но каждый след имел характерный признак, и его нужно было отыскать и запомнить. В одном случае Карацупа заметил подковку с приплющенной шляпкой гвоздя на каблуке, в другом — рубец от пореза на гладкой подошве постолов, в третьем — вафельную поверхность калош. Освещая тонким лучом фонарика следы, Карацупа подсчитал: девять человек!
Рассматривая следы, Карацупа обратил внимание на несколько изломанную линию походки каждого нарушителя. Такая зигзагообразная линия отражает напряженное состояние человека. Изломанная линия походки бывает у стариков, которым нелегко передвигаться, у очень полных и грузных людей, у носильщиков груза. Трудно было предположить, чтобы все нарушители, шагавшие впереди, оказались стариками либо чрезмерно тучными людьми. Значит, люди несли тяжести. Если это так, то заранее можно было предсказать, что они недолго смогут бежать, скоро выбьются из сил и захотят отдохнуть.
Важно было и другое: человеку, несущему груз, труднее обороняться, его легче взять в плен. Поэтому Карацупа решил не тратить дорогого времени на вызов наряда, а самостоятельно вести погоню. Он понимал, как ценна сейчас, во время сильного дождя, каждая минута: потоки воды могут смыть следы, а с ними исчезнет и возможность обнаружить врага.
Чем дальше преследовал Карацупа нарушителей границы, тем больше узнавал он о них. Следы рассказали ему о главаре: впереди группы шел невысокого роста сильный человек. От его ног оставались ровные, четкие следы с хорошо вырезанными краями и глубокими вмятинами от каблуков. Шаг у него был короток, тверд, как у невысоких ростом людей, давно привыкших к ходьбе. Он нес немного груза и, очевидно, прокладывал дорогу, командовал и наблюдал за движением группы прорыва. Иногда он останавливался, пропускал вперед своих товарищей и проверял, нет ли погони, затем снова выходил вперед.
Позади, тяжело опираясь на трость, шел старик. Он торопился: при скорой ходьбе трость обычно становится рядом с носком каждого второго шага правой ноги. Короткие, семенящие, слабые шаги выдавали не только старческий возраст замыкающего, но и позволили Карацупе представить его внешний вид: это, должно быть, был худощавый, щуплый, злой, истеричный человек. У него длинные сухие ноги, которые он чуть волочит, и такие же длинные, отвислые руки. Об этом, в частности, можно было судить и по тому, как он откидывал трость и как ставил ее около ноги.
«Зачем взяли старика? — думал Карацупа. — Может быть, он хорошо знает дорогу, бывал в этих краях и идет как проводник. Но почему тогда он позади? А может быть, старик — главный нарушитель и его сопровождает вся банда, чтобы охранять и принять из-за него бой, если он будет обнаружен? Возможно, старика вели специально, чтобы бросить, если начнется погоня: пока бойцы-пограничники будут с ним возиться, все остальные скроются. Как бы там ни было, со стариком легче всего справиться. Но вот его трость… Она явно не простая. В ней, наверное, оружие».
Погоня продолжалась уже час. Ингус устал, нервничал и злился. Расстояние до группы нарушителей постепенно сокращалось, но враги все еще были далеко. Нужно было выиграть время, ускорить погоню. Следопыт решил: если у нарушителей есть опытный проводник, то они должны обязательно свернуть вправо — в сторону узкой и темной пади, поросшей кустарником и мелким дубняком. Там, в пади, нарушители смогут укрыться в лесу и напрямую пересечь сопки, выйдя к дороге. В таком случае группе прорыва придется описать большую дугу по долине в обход болотца и камышовых зарослей. Значит, ему, Карацупе, надо пойти наперерез им через камыши и топь, чтобы оказаться там раньше. Путь через камыши Карацупа знал хорошо, и он смело вошел в заросли. Тропа, проложенная кабанами, утонула в дожде. Болото вздулось. Ингус начал тонуть. Следопыту пришлось взять овчарку на руки и по колено в воде шагать среди мокрых стеблей.
«А если они не пойдут к пади? — Карацупа вздрогнул от одной этой мысли. — Если главарь повернет в другую сторону?.. Нет! — успокоил себя Никита. — Не может этого быть. Идут люди военные, опытные; они, конечно, не раз смотрели в бинокли и стереотрубы на нашу сторону и должны понимать, что прорваться на левый фланг им опасно — там цепочкой стоят железобетонные доты и пулеметные гнезда. Значит, они обязательно должны выйти к глухой пади».
Но часы преследования утомляли не только нарушителей. Пробираясь через густые камыши, Карацупа чувствовал, как его покидают силы. Отчаянно стучало сердце, и его удары, как эхо, откликались в висках. Выступил уже «второй пот», всегда уносящий много сил.
Захваченный погоней, Карацупа продолжал ломать камыши, сгибать их и затаптывать ногами. Треск стеблей, всплески воды и злое фырканье Ингуса заглушались беспрестанным шумом дождя. Но вот камышовые чащи остались позади. «Где же враги? Не свернули ли они в сторону? Не пошли ли по другому пути? Что делать? Упустил? Надо бы бежать на связь, вызвать наряд. Но тогда потерял бы время. Правда, тогда меньше ответственности — известил, отрапортовал. А тут все взял на себя. Что же делать? Что делать?..» — так думал Карацупа, продолжая преследование.
