Лев Кассиль - Том 3. Линия связи. Улица младшего сына
– Папа, а если исключат, это уж насовсем? – спросил Володя.
– Нет, это уж брось! Не такие мы с тобой, брат, чтобы так сразу насовсем нас вычеркивать. Мы, брат, Дубинины. Меня так, резинкой с листа, не сотрешь!
– Конечно, папа! – обрадовался Володя. – Помнишь, в каменоломне-то написано «Н. Дубинин». Сколько лет, и то с камня не стерли.
– Вот верно, Вовка, это ты мне хорошо напомнил. Спасибо тебе! Моя фамилия, конечно, не столь уж знаменитая, чтобы гремела, да люди добрые ее не хаяли. Я кровью своей в те партийные списки в восемнадцатом году фамилию свою вписал, Вовка. Ясно тебе, в каком смысле?.. Вот. И в камень я ее врубил с честью, и в бортовые журналы я ее вписывал без позора. А теперь что же? Нет, Вова, будет наша фамилия на должном месте. Еще посмотрим, что партийный комитет скажет. А не то еще и в горком пойду. Так тоже, сразу, нельзя… Хоть и виноват я, не спорю, но тоже так уж чересчур… Ну, выговор заслужил, и спорить не стану. А из рядов вон – это уж извини. Я, в случав чего, в Москву поеду и правду найду…
Он уже давно ходил по комнате, трубка в его руке дымила, а Володя стоял и поворачивал голову вслед за отцом то влево, то вправо, сосредоточенно следя за ним. И у мальчика постепенно проходило давешнее тяжелое чувство, когда ему казалось, будто какая-то могучая и неумолимая, строго шагающая людская громада, в рядах которой шел отец, продолжает двигаться своей дорогой, а отец отстал… Нет, отец еще зашагает в ногу со всеми!
Но отец, короткое возбуждение которого спало так же внезапно, как и возникло, вдруг замолчал и опять посмотрел на Володю тяжелым, полным боли и смущения взглядом.
– Да, Владимир, не пожелаю я тебе когда-нибудь испытать такое. Береги свое слово. Даром не бросайся им ни за себя, ни за других. А если будешь коммунистом, еще в сто раз пуще береги. Это большое дело – слово коммуниста…
Он подошел к Володе вплотную, вздохнул тяжело, как от боли, зажмурился, взял Володю обеими руками за локти:
– А сдаваться не будем. Верно, Владимир? Дубинины мы еще или нет?
– Дубинины, папа.
– Ну, значит, так пока и решаем.
Потом Никифор Семенович пошел с матерью к одному из своих товарищей посоветоваться, как лучше действовать. Володя остался один с Валентиной. Алевтина Марковна несколько раз выходила из своей комнаты и громко сочувственно вздыхала у дверей в залу, давая знать, что она в курсе дела и не прочь посудачить на эту тему. Володя встал и закрыл дверь перед самым ее носом.
– Прелестное обращение! – донеслось из-за двери. – Сынок в папашу!..
Володя почувствовал, как у него жарко загорелось все лицо, он хотел что-то крикнуть соседке, по посмотрел на сестру, сдержался и молча пошел к своему столу. Там он стал машинально перебирать свои книжки и тетради. Сестра подошла к нему и спросила, правда ли, что его сегодня вызывали на заседание штаба отряда.
– Ну, правда, – неохотно отозвался Володя. – А тебе уже заранее ваш Полищук наговорил? Ну ничего, я его сегодня осадил.
– Как же ты его осадил?
– А я ему насчет успеваемости его собственной тоже намек сделал. Он так сразу и сел.
– Все-таки цыпленок ты еще, Вовка! Верно зовут тебя: Вовка-птенчик. Чем же ты его осадил, когда у Жорки уже почти кругом «отлично», он у нас один из лучших сейчас в классе.
– Ну да?.. – недоверчиво протянул Володя.
– А ты и не знал? Ну, оставим его. Ты мне лучше скажи: подтягиваться думаешь?
Володя задумался, посопел, потерся щекой о плечо.
– Я, Валя, сперва собрался, даже слово ребятам дал. Но сейчас как-то мне уже стало все равно. Раз уж с папой так…
– Эх, Вовка, Вовка!.. – Валя почувствовала вдруг себя совсем взрослой. – Уши вянут слушать, что ты говоришь! Сейчас, наоборот, нам надо обоим подтянуться. У отца с матерью и так переживаний хватает.
– Да я бы начал подтягиваться… Только они ко мне хотят Светлану Смирнову прикрепить. Это потом все ребята задразнят.
– Ну и пусть их дразнят. А что за ошибки дразнят – это лучше? Вовка, а ты бы показал мне, в чем ты там отстаешь…
В другое время Володя бы пренебрежительно хмыкнул, посоветовал бы сестре не совать нос куда не надо, но сегодня он доверчиво вынул из сумки тетрадку, показал ошибки в письменной и сам попросил рассказать про согласование окончаний. И они сидели допоздна плечом к плечу, сдвинув стулья, склонившись над учебником, и Володя, смирив свою гордыню, терпеливо повторял правила, как того требовала сестра.
На другой день в школе после уроков, когда Володя уже собрался домой, его остановила Юлия Львовна.
– Я слышала, неприятности у твоего отца? – спросила она. – Тебе, верно, сейчас трудно, Дубинин. Может быть, мне тебя некоторое время не вызывать? Я почти не сомневаюсь, что у отца в конце концов уладится. Он такой человек, сколько сделал… Это все учтут… Так как же, Дубинин?
– Спасибо, Юлия Львовна, только это не надо… Вы меня, как всегда, вызывайте. Я дал слово, что выправлюсь, а вы знаете…
– Знаю, знаю: Дубинин дал слово – Дубинин не отступится. Ну, верю, верю. А ты бы к нам приходил, ведь, по-моему, штаб дал пионерское поручение Светлане тебя проверять, а?..
– Вот немножко выучу, тогда пусть проверяет, – отвечал Володя.
И на следующей неделе Володя попросил Светлану Смирнову остаться в классе после уроков, чтобы спросить его по русскому языку. Они сидели вдвоем в шестом классе, где с черной доски еще не были стерты параллелограммы, оставшиеся после урока геометрии, и свисала влажная тряпка, еще не успевшая высохнуть, а на отдушнике болтался бумажный чертик.
Светлана села за учительский стол, а Володя устроился на пюпитре передней парты и обхватил колени руками. – Ну, о чем тебя спрашивать? – спросила Светлана.
– Спрашивай по всему разделу, – предложил Володя.
– Ну, ладно, смотри, Дубинин! Если по всему, так скажи мне…
Несколько минут подряд она гоняла его по всему злополучному разделу грамматики. Володя отвечал без запинки, насмешливо поглядывая на серьезничавшую председательницу штаба.
– Вот видишь, какой ты способный, Дубинин, – сказала наконец Светлана. – Если бы ты не был такой баловной, так из тебя бы первый отличник вышел.
И где же было Светлане догадаться, что ее нерадивый подшефник все это время не сидел без дела! Еще в прошлую субботу он уехал с ночевкой в Старый Карантин к своему верному другу Ване Гриценко. На этот раз Володя должен был перебороть свой нрав и держался с непривычным для него смирением. Ваня сразу заметил перемену в своем младшем дружке.
– Ты что такой приехал?.. Живот, что ли, болит? Пошли в лапту играть, пока но стемнело. Чур, только я подавалой буду.
– Не за лаптой я к тебе, Ваня, приехал, – проговорил Володя, глядя в сторону. – А вот можешь ты меня, если друг по-настоящему, подогнать? – Куда подогнать?
– Ну, по занятиям. У меня согласования там не получаются… На отряде уже прорабатывали. И я дал слово, что подгоню. А мне Светланку приставили. Знаешь, Смирнова? Она у нас председательница штаба.
– С нянькой, значит, поздравляю тебя! – съязвил, не выдержав, Ваня.
У Володи сжались кулаки.
– Слушай, Ванька, если ты так будешь, тогда лучше сразу прощай! Я ведь к тебе, кажется, как к человеку приехал. Мне самому неохота, чтобы она о себе много понимала: вот, мол, какая я, подтянула Дубинина. А ты мне лучше помоги, я тогда сразу и слово выполню, и ей покажу, что мы и сами с усами. Понятно тебе? Я уж сам кое-что подучил. А ты меня проверь.
Ваня поглядел в окошко, за которым слышались голоса старокарантинских ребят, собравшихся играть в лапту, потом посмотрел на Володю. Ему понравилось, что Володя, всегда державшийся независимо, сегодня присмирел и разговаривает с ним почтительно. Признал-таки, видно, старшего. Все же он решил проверить Володю.
– Ладно, если просишь, идет, – сказал он снисходительно. – Только одно имей в виду: я насчет занятий строгий. Я уж тебя погоняю! Ты у меня вспотеешь. Так, чур, не отступать. Ну? Книжку захватил для занятий?.. То-то. Давай сюда. Показывай, где вы тут проходите? Что тут непонятно? Это, что ли?.. Оба сели к столу.
– Руки со стола прими! – продолжал Ваня еще более сурово. – И кошку под столом оставь в покое. Нечего посторонними предметами заниматься.
– Кошка, кстати, не предмет. Она – одушевленное, – ехидно заметил Володя.
– А если ты сам такой уж ученый, так сам и занимайся! – рассердился Ваня и захлопнул учебник.
Пришлось Володе клясться, что он совсем не ученый и, ей-богу, больше ни одного замечания в жизни себе не позволит. Ваня смягчился и снова раскрыл книгу.
– Ну, читай, вот с этого места. Это совсем же легкое. Мы это в прошлом году за один урок все поняли и усвоили. Эх, голова! Ну, убери руки, сиди и не качайся.
Володя послушно убрал руки со стола. Он старался сидеть не качаясь и отгонял ногой кошку. Он по пяти раз читал каждый параграф правил. Он все решил стерпеть на этот раз, но выучить согласования, чтобы Светлана не могла гордиться перед ним и считать, будто все зависит только от нее. Нет, лучше уж стерпеть все здесь, от Ваньки, которому он потом, когда нагонит класс, отплатит за каждый выученный параграф!..
