Владимир Дягилев - Вечное дерево
В первое мгновение Журка не понимал, почему воды все больше и больше (в Ленинграде вода не бежит так стремительно по дорогам и не сбивает с ног), а потом догадался: он поднимается в гору, а вода стремится навстречу ему, вниз, под уклон.
Чем дольше и сильнее шел дождь, тем больше было воды, тем обильнее были потоки. В потоке начали попадаться отдельные ветки, листья, лепестки цветов. На несколько секунд они прилипали к асфальту, задерживались, новой волной их смывало и несло дальше.
Журка встал под разлапистый кедр и попробовал переждать дождь. Гудел асфальт, журчала вода, звенели на деревьях листья.
Фонарь освещал часть кедра и ближайшие кусты. На ветвях, на кончике каждой иголочки висели капли и блестели, как елочные украшения. А на листьях они держались, не сливаясь и не скатываясь, и скорее походили на ртутные шарики, чем на дождинки.
Журка наклонился и попробовал сорвать листок вместе с ртутными шариками. Но листок дрогнул и сбросил с себя дождинки. Одна из них попала Журке на руку и быстро скатилась вниз, убежала.
Ему сделалось холодно.-Мокрая одежда была как ледяной панцирь. Куда-нибудь заходить и обогреваться в таком виде было неприлично, и Журка направился к дому.
В окнах горел свет, значит, проходить, как обычно, невозможно. Нужно было возвращаться все тем же путем, через окно, и очень осторожно...
Только он успел переодеться, улечься, угреться, как заскрипела лестница и раздались голоса. Хлопнула дверь.
Послышались вздохи облегчения.
Журка сделал вид, что спит.
- Через окно, - произнесла мать возмущенно.
- И через трубу полезет, - сказала бабушка. - Такой возраст. И такой темперамент... Весь в дедушку, - добавила она после паузы.
Они удалились.
Журка подождал, пока перестанет скрипеть последняя ступенька, и, повернувшись, подпер голову руками, начал смотреть вниз, на спящий город, на мерцающие огни. Он отыскал глазами место, где, по его мнению, был расположен "Энергетик", и помахал яркому огоньку, Огонек тоже как будто подмигнул в ответ, будто заметил Журку.
* * *
Перед тем как опустить письма в высокий, как шкаф, главпочтамтовский ящик, Ганна подошла к окошечку "до востребования". И она не ошиблась. Опять на -ее имя была получена целая пачка корреспонденции. Тут же, на почтамте, сев за покрытый стеклом стол, Ганна принялась за чтение полученных писем. Первым попался под руки листок от Полины Матвеевны, без знаков препинания, без красных строк, с заглавными буквами там, где их не должно быть. Полина Матвеевна писала:
"Доченька моя, Ганнушка! И не слушай ты никого.
Тут мы без тебя разберемся. Нас тут целый коллектив, а ты там одна. Тебе, родненькая, поправляться надо. Это первое дело. Первое дело у человека здоровье. Я б тебе советовала больше у моря быть, и на лодке тоже неплохо. Это очень придает силы. Я еще до войны в доме отдыха на Кавказе была, так каждый день на лодке каталась. Зато и вернулась как яблочко. А еще фрукты ешь. Ты прикупай, Ганнушка, не экономь. Ежели в деньгах перебой будет, мы подошлем. Ты отдыхай, отдыхай, знай, чтоб на 120% было. А балаболок этих не слушай.
Звенят, звенят.. а что звенят? Он сам не маленький, отобьется. Ржавчина-то его не тронет, потому как он в ра^боте, и мы тут, рядом. Отдыхай, Ганнушка. Не вздумай взбаламутиться. Все твое-твоим будет. Целую тебя, доченька".
Тревога и волнение завладели Ганной.
"Что там случилось такое?"
Она отыскала Галкино письмо, разорвала конверт наискосок.
Галка подробно описывала свой поход.с Сержем в театр, потом сообщила об отношениях Нельки, Нюси и Сени.
"Обоих в кино пригласил. Представляешь какой?!
Просто тупица, даже зло берет..."
Все это было не то. Ганна пробегала строчки глазами.
"...Все ж таки наш полковник молодец..."
Ганна остановилась, стала читать внимательно.
"...Такой азарт вокруг этих рам был, потому что его товарищи (я писала тебе) очень хотели помочь полковнику. А нам тоже неудобно было в стороне оставаться, потому что он наш..."
Ганна пропустила несколько строчек.
"От него мы, конечно, все скрывали, собирались в перерывы у Кузьмы Ильича, вместе с мастером Дунаянцем, а вечером у Сени..."
Ганна перевернула страницу.
"...Усач все ходит. Подробностей не знаем. С ним Сеня имеет дело..."
Ганна отложила Галкино письмо, отыскала конверт, подписанный четкими буквами, как чертеж, - Сенин конверт.
"Мой жизненный опыт не подвел,-писал Сеня,-и предчувствия подтвердились. Сегодня Куницын-так фамилия того усатого (может, помнишь новенького из парткабинета?)-все рассказал мне. Нашего полковника собираются раздолбать за обмен деталями. (Представляешь, из горячей воды в холодную: то ни за что в газету, то ни за что в позорники?! Вот так иногда бывает!) Все, оказывается, идет от Песляка, который невзлюбил нашего бригадира.
Относительно реостатных рам-полный порядок. Он сам все придумал. Вместо тисков - новый зажим, система такая. Сделал подвижную стойку, другую систему пазов. Описывать это долго. Приедешь - сама убедишься:
отлично вышло. (Дунаянц говорит: "шик-модерн". Помнишь, любимое словцо?) Дело теперь ускорилось раза в три, а может, и больше. Вчера он норму дал, а сегодня до перерыва почти столько же выдал, сколько вчера.
Между прочим, Клепко жлобом был - жлобом и остался. Я своими ушами слышал, как он сказал полковнику: "Эх, спутал все. Мы хотели эти рамы до рубля довести". Чувствуешь? Я решил при первой возможности дать по нему со страшной силой. Надеюсь, ты поддержишь меня?
Еще через эти рамы мы познакомились с мировыми дядьками-товарищами нашего полковника. Один из них, по фамилии Копна, просто великолепный мужик, в прошлом токарь, потом моряк, капитан первого ранга.
Между прочим, этот Копна мне до плеча, и весу в нем килограммов пятьдесят-не больше. Представляешь - Копна?!
Тебя прошу: напиши Сержу и в партком, Песляку, тебя послушают. Не дело это - из-за ничего на человека. Он вовсе не такой... Он знаешь какой...
Ганна перечитала Сенино письмо, секунду помедлила и решительно сгребла конверты в сумочку.
Она спешила, как врач спешит к больному человеку, ждущему его помощи.
По дороге вспомнила, что не опустила свои письма, на мгновение задержалась.
- Теперь ни к чему,-проговорила она, чувствуя в себе новые силы, как после крепкого и глубокого сна, дающего отдых и энергию жизни.
* * *
На этот раз Журку никто не разбудил. Он проснулся сам и, еще не открывая глаз, почувствовал: проспал.
В комнате было по-дневному тепло. Птицы пели тоже подневному, не так оживленно и весело, как по утрам.
И шум, доносящийся с улицы, был дневным, не таким гулким, как в ранние часы, смешанным с другими шумами, приглушенный надвигающейся жарой июльского дня.
Из кухни доносились нервные голоса матери и. бабушки. Журка вспомнил, что нужно разыскать Ганну, и мгновенно поднялся, решив про себя, что уйдет на поиски ее, чего бы это ни стоило.
Одежда еще не просохла, пришлось надеть тренировочный костюм. Он помедлил, покосился на окно и рывком открыл дверь.
Разговор тотчас смолк. Мать и бабушка повернули головы в его сторону.
"Пусть что угодно - молчать буду".
К его удивлению, они не сказали ни слова, только ответили на его "доброе утро" и опять занялись мытьем^ посуды, точно это было таким важным делом, от которого нельзя оторваться.
После завтрака мать произнесла только одну фразу:
- Я очень тебя прошу, ходи через дверь.
- Перед соседями неудобно, - поддержала бабушка.
Журка молча кивнул и бросился к выходу.
- А книги? -крикнула мать вдогонку.
Пришлось возвращаться за учебниками...
На заветной скамейке Ганны не было. Журка немедля направился в "Энергетик".
Первое, что он увидел, подойдя к столику дежурной сестры, были цветы. Розы.
Журка даже вздрогнул: "Неужели мои? Откуда? Почему?" Но не успел ответить: сестра вскинула покрытую косынкой голову и устремила на него вопросительный взгляд.
- Мне бы,.. относительно... Тут товарищ один, - замямлил Журка.
- Фамилия?
- Фамилия? - повторил Журка.
- Ну да, фамилия. Я ж не знаю, о ком вы спрашиваете.
Журка не знал фамилии Ганны. Это было нелепоне знать фамилии, - но так уж вышло, сразу не спросил, а потом неудобно было спрашивать. И вообще, он не привык еще по фамилиям, с ребятами все больше по имени, а то и по кличкам. А с девушками... Они для него тоже были Машами, Танями, Зинами...
- Вот такая... - Журка прочертил круг над своей головой, что должно было означать венок, но тут же замолк, поняв, что выглядит глупо.
- Не понимаю.
И вдруг Журка вспомнил конверт. Он успел тогда прочитать два слова: "Энергетик" и "Цыбулько". Первое - это вот санаторий. А второе?
- А Цыбулько может быть? - спросил он неуверенно.
- Почему нет? Украинская фамилия. Значит, Цыбулько?-сестра потянулась к толстому'журналу с загнутыми краями.
