Михаил Костин - Корж идет по следу
— Милостыньку Христа ради… Старичку убогому…
Какой-то военный не глядя достал бумажку и сунул в кружку. Трешница! Быхин глянул на него краем глаза. «Этому что! На всем казенном, да и денег огребает…» Неожиданно кто-то ойкнул и разразился руганью:
— Куда тебя прет, черт старый! Топчется прямо по ногам!..
Рядом с пострадавшим вздохнула баба:
— О-хо-хо!.. Как ты нехорошо божьего-то человека…
— Богов ли, чертов ли, а глядеть надо. У меня ноги тоже не из чугунины.
С верхней полки свесилась смеющаяся рожа парня.
— А ты подбирай их. В такой тесноте очень даже просто на язык наступят.
Быхин поспешил пробраться дальше.
До станции он успел обойти больше половины поезда. Трижды выгребал из кружки бумажки и мелочь, не считая совал в карман.
Перед самой остановкой, когда поезд начинал уже притормаживать, Быхин, перейдя в соседний вагон, столкнулся с милиционером. Тот сурово посмотрел на него, тронул за рукав.
— Ты чего тут бродишь, божья коровка?
— Да вот… на хлеб… — залепетал Быхин.
— Документы есть?
— А как же?
Быхин торопливо полез в карман.
— Ладно, не здесь покажешь. Пойдем на станцию.
Быхин, вздыхая и бормоча оправдания, пошел впереди милиционера к выходу.
У оперативного дежурного Быхина обыскали. Выложили на стол документы, деньги, что насобирал, начали составлять протокол. Занятый ответами на вопросы дежурного, Быхин и не заметил, как его котомку вынесли в соседнюю комнату…
Там уже дожидался Корж с шифровальщиком.
Алексей Петрович быстро достал туфли, тщательно осмотрел их. Хорошо! Побывали в ремонте, а каблуки так и остались сбитыми, на подошвах протерты дырки. Корж покачал каблуки — сидят крепко. Поднял стельку в одной — пусто. Поднял в другой — есть!.. Две маленькие полоски бумаги, исписанные мелким бисерным почерком. Одна была запиской Воронкову, другая — радиограмма. Ее Корж передал шифровальщику.
— Как можно быстрей и без ошибок!
В записке Оливарес писал:
Обратно с посыльным отправьте две ракетницы и десять белых ракет. Завтра к ночи непременно быть у меня. Примете участие в операции по уничтожению завода.
— Оч-чень хорошо! — Корж своей рукой, с возможной точностью копируя почерк Оливареса, переписал записку. Помощник подал ему дешифровку.
Р/О 29/12-3
Аг. ОВС сообщает:
Объект работает на полную мощность. Пункт А программы оказался абсолютно невыполним. Ликвидация объекта местными силами — сорвалась. Прошу немедленно слать авиацию. Сообщаю местонахождение объекта… Завтра ночью два ракетчика шестью белыми ракетами укажут точные цели. После определения положения самолетов мы дадим один выстрел над объектом.
ОВС.— Садитесь рядом, — приказал Корж помощнику. — Зашифровывайте следом за мной. Что впереди — оставим. А местонахождение завода по нашей шифровке будет другим. — Корж продиктовал свои координаты. — Дальше несколько подробностей. Пишите: «Основные цехи объекта укрыты глубоко под землей. Для уничтожения их потребуются бомбы большой разрушительной силы. При подходе самолетов мы дадим сигнальный выстрел над объектом. Советую применить световые бомбы. Предупредите летчиков: перед ними окажется пустынный болотный пейзаж. Это — маскировка. Результаты бомбежки сообщу незамедлительно…»
Шифровальщик тщательно перевел все это на язык цифр.
Новую шифровку Корж так же переписал, копируя почерк Оливареса. Оба листка положил на старое место в туфлю, подклеил конторским клеем.
— Несите!
Дежурный читал Быхину нотацию:
— Бросьте шляться по поездам. Не время, да и не такой уж вы беспомощный. Вот у вас паспорт, а постоянного места жительства нет. За одно за это можно привлечь к ответственности. Советую устроиться куда-нибудь хоть сторожем и осесть на месте. На первый раз мы вас штрафовать даже не будем, хотя могли бы сделать и большую неприятность. Собирайте свои манатки…
Бормоча слова благодарности, Быхин торопливо забрал деньги, вскинул на плечи котомку.
Выйдя от дежурного, свернул к станционному базарчику. Там должен был поджидать старинный друг — Афанасий Егоров.
Последняя встреча
Лешка Воронков обрадовался приезду отца.
Собственно, радость заключалась не в каких-то сыновних чувствах, а в практической выгоде. Во-первых, начисто ликвидировалось всякое отношение к вырубленному саду. Откровенно говоря, Лешка побаивался за старика. Каким-нибудь образом нападут на след, сгребут старика Данилу и по ниточке размотают весь клубок… Во-вторых, Лешка доказал шефу, что он не даром хочет получить из рук немцев мельницы, маслобойку, дом и еще кое-что впридачу. Отца родного, старика, и то не пожалел для дела.
Шифровка Оливареса его обрадовала. Значит, скоро конец. Завод разнесут, и им здесь нечего будет делать. В послужном списке Воронкова появится первая запись об умело выполненном задании. В дальнейшем пусть посылают куда угодно. Важно сейчас, на первых порах показать, что он тоже не лаптем щи хлебает.
Записка была менее приятна. Лешка понял: Оливарес хочет использовать его в качестве ракетчика. М-да!.. Он хоть и ни разу не был под бомбежкой, но довольно отчетливо представлял, чем это пахнет. Летчик в своих расчетах ошибется на долю секунды, а от тебя и лоскутков не соберут. Но… ничего не поделаешь. Как говорится: перелез передними ногами — перелезай и задними.
Жена Афанасия быстро собрала на стол. Хозяин сходил куда-то и принес литровку самогонки. Лешка открыл подполье, крикнул в темноту:
— Эй, Гуго! Вылезай ужинать!
В люке показалась заспанная физиономия радиста.
За столом Быхин спросил:
— А что Антона не видно? Ушел куда?
Лешка мигнул Афанасию, чтобы придержал язык. Ответил сам:
— Тут, по делу недалеко отправился. Завтра вернется.
Лешка и сам никак не мог понять, куда делся Антон.
Если его взяли, то наверняка не поздоровилось бы и им. Но все было тихо, спокойно. Значит, он просто. смылся, подлец. Перепугался после случая с путеобходчиком и решил улепетнуть. В конце-то концов, черт с ним. И они недолго теперь засидятся здесь.
Разлил самогонку. Отцу стакан подал в руки.
— Держи-ка. За все хорошее, что нас ждет впереди. Как доехал?
— Ничего, — усмехнулся старик. — Рублей с полсотни насобирал еще. В общем, билеты окупил в оба конца. Только перед самой станцией паразит какой-то прицепился, забрал.
— Постой, постой, — Лешка отложил вилку, которой поддевал квашеную капусту. — Кто прицепился, кого забрал?..
— Меня, милиционер. Нечего, говорит, побираться.
— Ну?!
— Привели к дежурному, составили было протокол. А потом ничего. Прочитали псалом и отпустили.
Лешка вылез из-за стола, нервно заходил по кухне.
— Обыскивали?
Быхину не хотелось признаваться. И потом от него не ускользнуло, что Лешку не на шутку встревожило его сообщение. К чему подливать масла в огонь?
— Нет. Предъявил паспорт — и тем дело кончилось.
— Ну, это-то пустяки!
Лешка успокоился. Но осторожность никогда не мешает. Он спустился в подполье, достал из-под кровати Гуго ракетницы и патроны. Сам увязал все в отцовский мешок.
— Ты, батя, не задерживайся. Закусывай и — дуй:
— Гонишь?
— Не гоню, а дело не терпит. Не на именины приехал. И в городе ждут тебя.
Старик начал собираться.
— Денег нужно? — спросил Алексей.
— Да ведь…
— Ладно. — Лешка отсчитал отцу пятьсот рублей.
Он проводил его до ворот, запер за ним калитку. Дверь в сени также запер на крючок и засов.
Гуго нацелился на второй стакан и уже держал его в руках. Лешка отобрал у него самогонку, поставил на стол.
— Хватит. Старик привез шифровку от шефа. Сегодня передача.
— А расписание…
— Без всяких расписаний. Вызовешь сам. — Чуть понизил голос: — Оливарес просит самолеты…
— О!.. Откуда будем работать? Снова в лес?
— Куда пойдешь в такую погоду? Сейчас и в лесу, как в речке, места сухого не найдешь. Передавай отсюда. Шифровка небольшая.
— Не засекли бы…
— Пока они засекают, наш и след простынет. Через пару дней будем сматывать удочки.
— Мое дело маленькое. Пойду готовить рацию.
В половине первого ночи Лешка и сам спустился к Гуго. Тот уже слал в эфир позывные сигналы. — Как оно?
— Пока не ответил. Не ждут сегодня.
— Стучи, стучи!
В это время сверху донесся встревоженный голос Афанасия:
— Лексей Данилыч, там стучит кто-то. Сам выйдешь или мне…
— Не открывай — крикнул Лешка. — Я сам!…
Он выскочил из подполья, плотно прикрыл за собой крышку. Натянул на нее половик.
— Какого черта принесло в такую пору? — с тревогой в голосе проговорил он и, вынув пистолет, шагнул в сени.
