Петр Смычагин - Тихий гром. Книга четвертая
— Чего эт к Василисе старухи толпой двинулись?
Дарья это заметила тоже.
— Уж не прибрал ли господь Кирилла, — раздумчиво отозвалась она.
— А, ты вроде как жалеешь его, — дернулся Макар из тулупа, намереваясь взглянуть на родной хутор. Сидел он затылком к головке саней и ничего впереди не видел. Дарья удержала его.
— Да сколь же мучиться-то ему? Ведь с того дня, как ты уехал, не вставал он с постели… Прям как навоз гниет в поле, тлеет, так вот и он заживо сгнил. Забегала я к им раза два за все-то время — глядеть на его страшно.
— Туда ему, стало быть, и дорога, ухабаке! — подвел черту Макар. — Бог-то был бы, дак наказал бы его давно, гада такого.
— А ты совсем, что ль, от бога-то уж отрекся?
— Да ведь ни от Кирилла, ни от казаков чегой-то не защитил он нас. Вот и выходит, что своя-то рука надежнее.
Дома подтвердилась догадка о смерти соседа. Отпевать не возили его в церковь. Дома старухи попричитали над покойником для порядка, да и увез его брат Матвей на бродовское кладбище. А Василиса потом целую неделю чистила, скребла, мыла в избе и дух зловредный выветривала. Да с одного-то раза не удалось ей избавиться от мерзости, пропитавшей все углы.
— Жил — не сусед, и помер — не крестьянин, — сказал дед Михайла, узнав о смерти Кирилла.
7С утра по хозяйству трудился Степка, ворочал за двоих, а думы все об одном: как же невесту отыскать? Да чтобы не ошибиться. Жена — не лапоть, говорят, с ноги не сбросишь. Ведь на всю жизнь такой предмет выбирается! Дед не стал вмешиваться в это дело и Мирону с Марфой не велел, а все Степке отдал в собственные руки. Сам выбирай, сам женись, сам и живи!
К вечеру приоделся Степка, Ветерка заложил в кошеву, с собой Ваньку Данина захватил, и подались они на заимку Зеленую. Будто в омут бросился молодой жених, не зная, как подкатиться к цели, намеченной дедом. Поскольку ничего умнее придумать не могли, то и подъехали они прямо к балагану Дорони Гребенкова. А рядом, в соседнем балагане, заливалась гармошка. Екнуло сердце у Степки: уж не опоздал ли и на этот раз?
От волнения прибавилось смелости. Оставив коня возле низеньких ворот, направились ребята в избу. А там, кроме девчонки лет двенадцати, никого не оказалось. Отец с матерью уехали на мельницу еще вчера да пока не вернулись. И Вера к подружке ушла. Делать здесь нечего, и ребята выскочили на улицу… Оглянулись туда-сюда — вон они! Идут вдвоем, накрывшись одной пальтушкой и прижимаясь друг к дружке.
— Вечерки тут у вас играют, что ли? — еще издали спросил Ванька, показывая на соседний балаган, откуда слышалась гармошка:
— Вечерки.
— Пошли туда с нами! — воскликнул Степка и, подскочив, захватил обеих, сжимая их под пальтушкой.
— Да ведь мы не собратые! — пищали девчонки. — Чего ты как коршун, налетел!
— Не наряженные мы, отпусти! — попросила Вера.
— Ну, идите наряжайтесь, — отскочил от них Степка, — да приходите туда!
— А мы и без вас туда собирались! — крикнула из-за ворот подружка Верина. Обе они были малорослые, приземистые и шустрые.
— М-м! — прищелкнул языком Степка. — Прям, как сбитень, упругая да крепкая!
— Ну, пошли к народу, — позвал Иван. — Туда же и они явятся, коли собирались.
Ребята двинулись на голос гармони. А у Степки сомнение заработало: ведь ежели собирались они на вечерки, то, может, и кавалеры у них имеются. Пропляшешь тут весь вечер да опять же ни с чем и домой воротишься. Правда, сказывают: задумал жениться, и ночь-то не спится. Да хлопоты не в счет, хоть бы не пустые они были.
В избушке — полутьма. Огня еще не вздували. Пар пять ребят и девок выхаживают по земляному полу. Солома-то убрана, да все равно как на молотильном току: пылища из-под ног так и фукает, под подолы девичьи завивается и в нос лезет. Разделись ребята у порога, к лавке между танцующих проскочили. Заоглядывались на них девки. Сидела тут одна лишняя, видать, гармонистова пара, покосилась на непрошеных гостей и отодвинулась опасливо.
Но заветные подружки долго ждать себя не заставили. Явились принаряженные. Поужимались чуток возле порога и тоже к лавке пробрались. Как ястреб шарахнулся к своей суженой Степка и устремился с нею в небольшой и тесный круг. А Иван подружку Верину подхватил.
Скоро танец кончился. Передохнул гармонист, а потом завел польку. Па́ры перемешались. Не успел Степка моргнуть, Веру какой-то незнакомый парень уволок на круг. Пришлось ему с другой походить. Но и на следующий танец не сумел завладеть Верой незадачливый жених — увернулась она от него и в руки к другому бросилась. Понял Степка, что навязываться негоже, и краковяк отплясывал с какой-то длинной девкой, чуть не с него ростом, и кадриль с другой оттопал.
Пылища клубилась в воздухе, да и совсем темно стало, жарко. Употели танцующие.
— Хоть бы огонь зажгли! — взмолился кто-то. — Совсем ничего не видать.
Длинная девка зажгла трехлинейную лампу. Видать, хозяйкой была она тут. Трое ребят на улицу выскочили. Остальные по лавкам расселись — отдохнуть. И пыль тоже садилась отдохнуть на земляной пол. Но ненадолго. После небольшой передышки завели девушки последнюю — «Мил сосед». Стали по одной выходить на круг с пляской и, махая платком, выбирать парней.
Со вьюном я хожу,
Со вьюном гуляю.
Кого надо, я хочу,
Того выбираю.
Облетела как пташка по кругу Вера и, приостановясь против Степки, хлопнула его по плечу платком. Словно ветром подхватило парня с лавки и завертело по кругу на пыльном токовище. Жарко, душно, пыль на зубах скрипит, а крылья несут его в этом вертепе, будто по легкой лазурной волне. Но вовремя опомнился, выдернул подружку за руку в плетневые сени, спросил с одышкой:
— Сватов присылать?
— А у мине родители есть.
— Ну, вот я и пришлю своих родителев к твоим.
— Нет. Я сама сперва поговорю. — Вывернулась из-под Степкиной руки, как из-под крыла, и стрельнула во двор.
«Вот это по-нашему!» — подумал Степка. Пришли девчонки сюда раздетые, стало быть, домой она побежала. Только воротились ли с мельницы родители? Вернулся в избу Степка и, сдергивая с гвоздя свою шубу, позвал:
— Пойдем, Ваня, пора!
На улице, возле ворот Гребенковых, ребята заметили, что Ветерок отведен от ворот и привязан в сторонке за плетень, а во дворе сани стоят. Стало быть, вернулись Верины родители с мельницы, и может она посоветоваться с ними. «А как же узнать их решение?» — размышлял Степка, закуривая. Но тут скрипнула сеничная дверь, и Вера в накинутом на плечи пуховом платке высунулась из калитки.
— Присылай сватов! — объявила она и тут же скрылась за калиткой.
— Слыхал?! — вырвалось у Степки.
Доехать отсюда на добром коне до хутора — четверть часа либо и того меньше. Цигарки спалить не успели ребята, как вынес их Ветерок на лебедевские кизячные назьмы. Степка проскочил мимо своей избы, чтобы отвезти друга на бродовский выезд из хутора.
— Ну, теперь гляди, не прозевай свою кралю, — говорил на прощание Иван. — Чтоб не умыкнули ее, как мы с тобой вон у Кольки.
— Да ведь слышал же ты, что сама велела сватов засылать. Никто ее не неволил.
Еще больше было бы у Степки уверенности, ежели бы знал, что всего неделю назад приезжали сватать Веру за кочкарского казака, да не пошла она, отказалась. А родители принуждать не стали. Согласись она тогда — и на этот раз опоздал бы незадачливый лебедевский жених.
Дома все уже спали. Но Степка знал, что дед не пропустит его появления, потому, едва вскочив в избу, не раздевшись, наклонился над дедовым ухом и прошептал страстно:
— Ну, дедушка, все готово!
— Согласилась? — встрепенулся дед, садясь на кровати.
— Сватов велела засылать скорейши.
— Ну и слава богу! Некогда мешкать-то: мясоеда всего неделя одна остается. А ты, Степушка, люби ее, как душу, да тряси, как грушу. Вот век-то и проживете славно.
Всего неделя на сватовство, на подготовку и на свадьбу. Начнется великий пост — тут не до свадеб, гулянок, песен. Пищи скоромной употреблять нельзя. Грешно. Все это знают.
8Вокруг Троицка снова густо затабунились казачьи стаи. На этот раз по всем правилам затягивалось колечко так, чтобы наверняка накрыть город. Казачьи разъезды носились по всей округе, потому штаб Дутова был прекрасно осведомлен о положении красных отрядов в городе и во всем уезде.
Дутовские разведчики ни на один час не выпускали из поля зрения отряд Циркунова, который двигался из Челябинска. В Троицк пропустили его беспрепятственно, потому что пронюхали дальнейшую цель этого отряда — он спешил на помощь верхнеуральцам, поскольку там свирепствовало дутовское засилие. В Троицке Советская власть держалась довольно прочно: предыдущий казачий наскок со стороны Солодянки был отбит с лихостью.
