Альберт Мифтахутдинов - Спроси заклинателей духов
— Вот что, — Аникей мучительно подбирал слова, — а ты, ты… не можешь приехать в Анадырь, когда я вернусь?
— Ты этого хочешь? — удивилась Меланья.
— А разве мы простились насовсем?
Она бросилась к нему на шею, тормошить стала, целовать.
— Ты только скажи, — торопливо шептала она. — Ты только дай телеграмму, я прилечу, я сразу прилечу, я пешком приду, ты только скажи, нет-нет… не сейчас, когда будешь там, без меня, если не сможешь без меня…
— Я бы и сейчас не уходил.
— Нет, нет, иди… так надо.
— Все кончается, — обреченно сказал он, — все проходит.
— Все, — согласилась Меланья и опустила руки. — Только хорошее проходит быстрее. — Она повернулась и бросилась бежать.
Он стоял, ждал, когда она оглянется. Меланья остановилась. Оглянулась. Побежала к нему.
— Да иди же, иди, — нетерпеливо шептала она. — До свиданья!
Он поцеловал ее и быстро пошел догонять Афанасьича.
Глава восьмая
К устью реки Убиенки они вышли на исходе третьего дня. Весь песчаный берег был в лошадиных следах. Там и тут чернели кострища, валялись колья, стояки для палаток, обрывки веревок, пустые консервные банки. Словно живой, трепетал на ветру, зацепившись за куст, большой разорванной кусок полиэтилена. На каждом шагу попадались стреляные бумажные гильзы. Кто-то забыл пустую пластмассовую канистру из-под растительного масла.
Пошел легкий пушистый снежок.
«Хорошо, что снег, — думал Марков, — прикроет это безобразие».
— Опоздали, — сказал Афанасьич.
— Да. Судя по всему, баржи ушли еще вчера. Давай ставить палатку, а то снег.
Они быстро принялись за работу.
— Пора на зимние квартиры, — отрешенно и зло бубнил Марков. — Пора.
«Чего это он свирепеет?» — думал дед, изредка бросая на начальника виноватый взгляд, хотя особо упрекнуть себя ему было не в чем, а вот видеть в таком состоянии обычно спокойного Маркова — непривычно.
— Это все нам Ольховка боком выходит, — сказал Марков. — Потерянные дни!
— Не сами потеряли, погода забрала. Ты думаешь, в дождь мы бы далеко ушли? А о конях подумал? Враз набили бы им спины в кровь вьюками, всех погубили бы. Хорошо еще Тайгу с Чайкой оставили, может, еще хуже было бы, а так — перезимуем.
— Перезимуем, — зло рассмеялся Марков, с силой колотя обухом топора по колу для растяжки. — Перезимуем, черт возьми! Лишь бы одры не сдохли!
— Ну, чего ты, Никей! Чего? Пошел я костер делать. И НЗ я сохранил. Магда на дорожку дала.
— Это ты молодец! Молодец, Афанасьич! Сейчас самое время выпить! С холоду и с невезухи. Вон сколько поводов. Молодец! И молчал три дня. Вот сила воли!
— Не трусь! Пробьемся! — крикнул Афанасьич. Костер уже полыхал.
Мокро, холодно, мерзко на душе. «Не будем отчаиваться, — думает Аникей. — Дальше будет хуже».
От костра потянуло запахом аппетитного варева. Аникей порылся в рюкзаке, достал кружки и пошел споласкивать их на реку. Подоспел Афанасьич с бутылкой.
— Давай, для сугреву!
Бутылка была ледяная. Где он только ее хранил?
— Собачий холод! — передернуло Аникея. Он закусил снежком, а в кружку налил чаю и поставил ее остывать.
— Зимой теплее, — согласился дед. — Будем из одной, — сказал он. — А запивать из твоей, горячим чаем. Водку с чаем любой доктор посоветует. От простуды, а то с усталости.
— От всего, — согласился Аникей и выпил.
Понурые лошади стояли в кустах, не паслись. Их постепенно заносило снегом.
— Спать придется меньше, — сказал Аникей. — Идти и идти — в этом наше спасение. Не хватало, чтобы кони еще и простудились.
…Утром, наскоро позавтракав, они быстро собрались и пошли вверх по Убиенке. Оставался теперь второй запасной вариант плана — выход на реку Южную Озвереевку, где на карте отмечена перевалбаза совхоза. Но для этого необходимо форсировать Убиенку, а где, если единственный брод, отмеченный на карте, только летом, в мелководье, а сейчас осень, снег и дожди и вода за ночь в реке поднялась до самой высокой отметки?
— Совсем разлилась река — как весной, — вздыхал дед.
— Будем искать брод. Можно попробовать и вплавь, но только место надо найти поуже, лошади вынесут.
— Я не умею плавать, — сказал Дед.
— Тебя никто и не заставляет. Лошадь-то умеет. А ты будешь сидеть в лодке. Устраивает?
— На лодке нельзя. Надо коня за повод держать и грести. А не выгребешь — и все тогда… Лучше на лошади.
…Подходящее место нашли где-то к обеду. Течение, как и всюду, было сильное, не зато это было самое узкое, на стремнине бурлило, — значит, было не так уж и глубоко. Хотелось бы найти заводь потише, но за все время так ничего и не встретилось.
На обоих берегах росли высокие тополя, в долине не было ветра и даже казалось теплей.
— Попытаемся здесь, — сказал Аникей. — Обедаем на том берегу.
Они стали разгружать лошадей, оставив на них только седла. Достали резиновую лодку-пятисотку, накачали ее.
— Афанасьич, поищи карабины. У нас было два альпинистских карабина. И давай оба мотка капроновой веревки. Веревка нам теперь нужна.
Сам он достал из рюкзака меходежду, надел меховые носки-чижи, нерпичьи торбаса, сверху натянул нерпичьи брюки.
— Хорошо-то как, действительно! — и он с удовольствием попрыгал, походил в новом облачении.
— Совсем ты чукча, — засмеялся дед. — Ну, чукотский начальник, что делать будем?
— План такой, — сказал Аникей. — Один конец этого толстого капронового линя намертво привязываем к тополю. Я переплываю на Орлике и закрепляю на том берегу второй конец. Ясно?
— Ясно.
— Но прежде весь груз мы закрепляем на лодке. И пока она на берегу, второй, тонкий линь, привязанный к носовому коушу лодки, я вместе с канатом перевожу на тот берег, одновременно. Ясно?
— Ясно.
— Еще не все. Через два боковых коуша лодки пропускаем кусок веревки — отрежь метра три, вот так, ага, концы связываем. При натяжении получается треугольник, видишь?
— Да.
— Теперь вершину треугольника намертво привязываем к карабину, а сам карабин защелкиваем на основном тросе. И когда я буду тянуть лодку с того берега за тонкий носовой линь, одновременно лодка будет удерживаться карабином и карабин будет скользить. Оба натяжения не дадут лодке перевернуться. Течение в этом случае даже будет помогать, так как основное напряжение ляжет на карабин, будет какой-то упор, я смогу быстро тащить. Скользить по капрону карабин будет легко.
— Вот здорово! — восхитился дед. — Ты сейчас придумал или раньше пробовал?
— Не пробовал, но видел.
— Так… А я? — уныло спросил дед. — Я ведь плавать не умею.
— Вот задача-то, — почесал в затылке Марков. — Эх! Не будь течения, мы бы живо решили задачу про козу, волка и капусту… Как же ты до этого жил, если плавать не умеешь?
— Я с детства воды боюсь, — признался дед.
— С тобой так, — решился Марков. — Будем как лодку. Давай тот моток, подлиннее. Обвяжем тебя вот так, под мышками. Крепкий узел?
— Вроде крепкий.
— Давай-ка затянем. — Марков подошел к дереву, перекинул веревку, подтянул до предела, закрепил. — Ну, подожми ноги, повисни!
Дед повис.
— Ой! Под мышками режет!
— Ничего, зато видишь? Узел — не развяжешь, только разрезать.
Марков отвязал от дерева линь.
— Теперь давай небольшой конец. Так. Обвяжем тебя вокруг пояса. Нет, не за ремень — ремень может лопнуть. Вот так, потуже. А на свободный конец привяжем второй карабин. Ты его защелкнешь на основном тросе, прежде чем идти с Серым вводу. Понял? Получается, ты страхуешься так же, как лодка.
— Только лодка умеет плавать, а я нет.
— Ничего, выплывешь. Не так все и страшно. Ширина тут невелика, метров пятьдесят. Можно бы веревки перебросить… но пятьдесят метров мы не докинем…
— Не докинем, — подтвердил дед.
— Вот и придется мне все три веревки везти. Лишь бы не запутались, вот сейчас это самое главное. И снос большой. По сотне метров есть в мотках?
— Больше.
— Хватит даже при сносе, надо попробовать. Ну, а если веревки у меня кончатся, а я все еще буду в воде, ты веревки потихоньку вытащишь назад, они же привязаны на твоей стороне… Тогда что-нибудь еще придумаем. Не может быть, чтоб не придумали! Голь на выдумку хитра!
— Жизнь заставит, — вздохнул Афанасьич.
— Зато это единственная переправа. Впереди по маршруту больше рек нет. Давай покурим.
Они закурили.
— Да, чуть не забыл, — спохватился Марков. — Перед тем как сесть на Серого, сними сапоги. Сними сапоги, привяжи их на лодке. Надень шерстяные носки. Не босиком, а в шерстяных носках. Понял? Купание нам всем обеспечено сегодня по горло, но лучше купаться в носках. Как только я переберусь, сначала распалю костер, пионерский. Сушить будет чего, это уж точно…
