Анатолий Черноусов - Экипажи готовить надо
И встревоженные лица: у Ирины, у Тани, у Зоеньки.
— Слушайте, — шепнул им Иван, — и главное — выдержка.
— …товарищ Кувшинников ведет себя, я бы сказал, совсем не так, как подобает пионервожатому, комсомольцу, которому доверили такое ответственное дело, как воспитание…
Тут Иван встретился взглядом с секретарем Кешей, и тот, прищурив один глаз, сморщился — вот, мол, брат, дела-то какие…
— …Вместо того, чтобы выполнять план мероприятий, утвержденный завкомом, бюро комитета комсомола и партийным бюро, он заявил еще в начале сезона, что план этот, видите ли, его не устраивает. Ну, хорошо, наш план, допустим, плох, а что же предлагает Кувшинников, какое новаторство у него? Да такое, товарищи, что свой отряд он превратил в банду Махно! Ему ничего не стоит поднять детей среди ночи, вести их, понимаете, куда-то в лес, дети не высыпаются, не отдыхают как следует, нарушается распорядок дня. Это привело к ухудшению дисциплины во всем лагере. Дети, товарищи, они ведь дети: раз, мол, третий отряд безобразничает, то почему же нам нельзя?.. Не раз указывали мы товарищу Кувшинникову на это, но где там! Что значат для него советы старших товарищей? Он сам все знает, а в лагере, между прочим, впервые… На отряде работает еще Анна Петровна, всеми уважаемый опытный педагог. Так что вы думаете? Вместо того, чтобы учиться, набираться ума-разума у нее, товарищ Кувшинников стал игнорировать Анну Петровну вообще и фактически устранил ее от участия в жизни отряда! Я думаю, Анна Петровна сама здесь выступит и скажет… — Поклон в сторону Анны Петровны.
«Да уж наверняка скажет…»
— …Туристический поход, товарищи, дело хорошее, — продолжал Василий Васильевич, — но ведь Кувшинников затеял не поход, а что-то страшное. Он повел сорок ребят, товарищи, в лес на трое суток без продуктов. Совершенно! На подножный корм, как он выразился…
Представительница парткома, женщина со строгим умным лицом, что-то спросила у старшего вожатого, тот указал глазами в сторону Ивана, и она тоже внимательно посмотрела на Ивана.
— …Я не давал разрешения на этот поход. Но для Кувшиниикова, товарищи, закон не писан, у него ведь партизанские, в кавычках, методы. Он тайно увел ребят! Без необходимой врачебной комиссии, без разрешения, без продуктов. И уж никакого права не имел он брать в поход пионерку Иванову. Ребенок, понимаете, больной, на особом режиме, да вот здесь сидит врач, он скажет… И что же, товарищи, в результате? Дети пришли изможденные, исцарапанные, оборванные, в коростах! На взвешивании оказалось, что все они, в среднем, потеряли по два килограмма. Что нам родители-то скажут, товарищ Кувшинников? Дети их в лагере, чтобы отдохнуть, набраться сил, прибавить в весе. Наш отчет перед завкомом, перед родителями должен быть конкретным, в цифрах, если хотите: было столько-то, стало столько-то! Да нас сразу же спросят: что вы там делали с нашими детьми?
— Обязательно спросят! — громко и сердито подтвердил председатель завкома, пожилой озабоченный человек.
— Что они там делали с пионерами, — сказал Князев, — доложит физрук лагеря Эдуард Николаевич, он был в походе…
— Это кошмар, не поход! — поднялся Филимонов. — Целый день с утра до ночи несчастных ребятишек тащили по таким оврагам, где и взрослый-то мог шею сломать, руку, что угодно…
— Но ведь никто ничего не сломал? — заметила Таня Рублева.
Начальник лагеря протестующе поднял руку, а Филимонов продолжал:
— Так этого мало! Через один овраг Кувшинников протянул веревку и заставил всех по ней перелазить. Высота, наверное, метров десять была, ей-богу! А зачем, встает вопрос? По бревнам можно было. Наложили бы бревен и перешли. Я хотел было так и сделать, так Кувшинников — даже вспомнить страшно — чуть не зарубил меня топором…
— И правильно бы сделал! — вполголоса, но настолько громко, что все услышали, сказала Ирина.
Педсовет оживился, «мальчики-безобразники» повеселели.
— …Не дам, говорит, деревья рубить!.. А что там! От па́ры лесин, я думаю, леса́ бы не поредели, вон они какие здесь!
— Вот за одни такие рассуждения надо под суд отдавать! — не выдержал Иван.
Снова головы стали поворачиваться в его сторону, снова последовал протестующий жест начальника лагеря, и Иван приказал себе молчать, пусть хоть на части режут.
— …Дальше, — продолжал Филимонов. — Ребятишки целый день на солнце, разгорячились, он разрешил им купаться в омуте. Глубь, холодина, глядеть страшно, ну, омут, ясное дело! Разрешил. Я стал было возражать, но Кувшинников — в бутылку, я, говорит, начальник похода, и я отвечаю за все. Ложились под утро, ребятишки не высыпались, Кувшинникову, вишь ли, побасенки надо было им рассказывать. Да такие, что и понять-то ничего нельзя, все про высшие материи…
— В школу надо ходить, — заметила Таня.
— Товарищи, я попрошу не перебивать оратора, — сказал председатель завкома, — это педсовет, и давайте по порядку…
— …И еще, — продолжал Филимонов. — Решили сплавляться на плотах. Ну, вообще, слов нет! Плоты эти разбивались о камни, ребятишки падали в воду и на эти камни, и, ну, случайно, совершенно случайно все остались живы!.. А чем питались? Корнями, камышом, как скотина какая!
Кеша удивленно и вопросительно поглядел на Ивана.
— …Правда, потом, — невнятно пробормотал Филимонов, — была еще рыба… так все равно, разве это еда? Ребятишки на воздухе, проработаются — а без мясного! Вот они и похудели, ясное дело! — Филимонов сел и утерся платком.
— Можно, я скажу? — поднялась было Ирина.
— Минуточку! — сказал Князев. — Я еще не кончил, я только о походе попросил рассказать Эдуарда Николаевича, как очевидца… Не успели, товарищи, дети отдохнуть после изнурительного похода, как Кувшинников придумал для них новое истязание. Он, опять же без моего ведома, поднял ночью четыре отряда и увел их в лес искать «огневые точки», как выяснилось позже. Ведь это только додуматься надо, товарищи! Ночь, темень, глаз коли, леса, на десятки километров страшенные леса, и… послать туда девчонок одиннадцати-двенадцати лет! Это, товарищи, не укладывается в голове. Я прожил, считай, полсотни лет, я многое повидал на своем веку, но такого сумасбродства… — Василий Васильевич покрутил головой, не находя слов.
И все члены комиссии, судя по их лицам, были шокированы, переглядывались, перешептывались. Князев же, воодушевившись, резал:
— И вот, товарищи, результат: девочка из отряда товарища Петухова повредила себе ногу! Целую ночь и половину дня дети были в лесу одни, голодные, напуганные, и выносили на себе эту девочку… Я не знаю, что скажет врач, но, по-моему, ребенка обязательно надо на рентген. Ведь может случиться, товарищи, что девочка на всю жизнь останется калекой! Эт-то, товарищ Кувшинников, подсудное дело!
— Да-а, — только и смог произнести председатель завкома.
— …Я, может быть, виноват, — печальным голосом говорил, между тем, Князев, — что долгое время терпимо относился к проделкам Кувшинникова. Человек, думаю, молодой, многого еще не понимает, к тому же слесарь из цеха, с таким сложным делом, как воспитание, не знаком… Но, товарищи, гляжу — дальше больше! Дошло до того, что с пионерами не стало никакого сладу, вожатые подтвердят… Кувшинников буквально разлагает лагерь! И эта последняя его проделка показала, что человек распоясался вконец. Я, товарищи, считаю, что терпеть Кувшинникова в лагере, закрывать глаза на эту распоясанность, мы с вами не имеем права! — Князев сел в негодовании и расстройстве.
Сразу многие запросили слова, сразу несколько рук потянулось вверх.
— Я думаю, — поднялась тогда представительница парткома, — что вначале пусть выскажутся товарищи, упомянутые Василием Васильевичем, чтобы мы имели, так сказать, полную ясность с одной стороны…
Лагерный врач заявил, что у него весьма серьезные претензии к вожатому третьего отряда. Да, перед походом каждый пионер должен пройти медосмотр, да, после похода все пионеры третьего отряда потеряли в весе, да, на коже у них было много болячек, да, девочка из отряда Петухова лежит сейчас в изоляторе и не может ступить на ногу, да, нарушений режима больше всего было у третьего отряда…
Музыкальный руководитель и массовик в голос пожаловались, что с третьим отрядом не могли заниматься по той простой причине, что отряда никогда не было на месте.
Баба-яга, слепя всех своей красотой, подтвердила, что с пионерами нет никакого сладу, так как они тычут в глаза: а вон, мол, в третьем-то отряде…
И еще двое вожатых выступили: да, они измучились, да, третий отряд разлагающе действует на их отряды…
— Можно, наконец, сказать? — снова спросила Ирина.
— Минуточку! — засуетился Князев и торопливо повторил: — Минуточку. Я еще, товарищи, с глубоким сожалением должен сказать, что и в моральном отношении товарищ Кувшинников не совсем подходит к роли вожатого… Мне, поймите, нелегко говорить, поскольку происходит это в моем лагере. Но правду надо любить, от фактов никуда не денешься. Кувшинников, товарищи, может себе позволить и такое… он может, например, провести ночь у одной из вожатых… В палате, товарищи, где спят дети!
