Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост
Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост краткое содержание
Сухих Анатолий
Текст ухватил себя за хвост
Текст из серии "не для всех". Если первые пара глав у вас не вызывают ничего, кроме недоумения – не мучайтесь. Читайте то, что вам нравится. А вообще – это фантастика. Про "спасение Вселенной". Вселенную спасают вовсе не персонажи, Вселенную спасаем мы с вами: читатель, автор и Текст. Текст сам выбирает себе читателя. Автора он уже выбрал, так что дело за малым.
Часть 1, в которой зло, как и добро, имеет своих героев
Глава 1, в которой мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим
Глава 2, в которой порою человек так же мало похож на себя, как и на других
Глава 3, в которой иные люди похожи на песенки: они быстро выходят из моды
Глава 4, в которой истинно благородные люди никогда ничем не кичатся
Глава 5, в которой все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум
Глава 6, в которой иные безрассудства распространяются точно заразные болезни
Глава 7, в которой где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру
Часть 2, в которой своим недоверием мы оправдываем чужой обман
Глава 1, в которой мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы
Глава 2, в которой иногда достаточно быть грубым, чтобы избегнуть ловушки хитреца
Глава 3, в которой высшая ловкость состоит в том, чтобы всему знать истинную цену
Глава 4, в которой уклонение от похвалы – это просьба повторить ее
Глава 5, в которой в характере человека больше изъянов, чем в его уме
Глава 6, в которой у людских достоинств, как и у плодов, есть своя пора
Глава 7, в которой непреклонная строгость поведения противна женской натуре
Часть 3, в которой легче познать людей вообще, чем одного человека в частности
Глава 1, в которой окончательно соскучившись, мы перестаем скучать
Глава 2, в которой трусы обычно не сознают всей силы своего страха
Глава 3, в которой нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе
Глава 4, в которой показная простота – это утонченное лицемерие
Глава 5, в которой великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть
Глава 6, в которой опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты
Глава 7, в которой быстрее всего мы забываем то, о чем нам прискучило говорить
Часть 4, в которой любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь
Глава 1, в которой нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех
Глава 2, в которой больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие
Глава 3, в которой миром правят судьба и прихоть
Глава 4, в которой старые безумцы еще безумнее молодых
Глава 5, в которой молодость – это постоянное опьянение, это горячка рассудка
Глава 6 в которой женщины не сознают всей беспредельности своего кокетства
Глава 7, в которой порою из дурных качеств складываются великие таланты
Часть 5, в которой куда полезнее изучать не книги, а людей
Глава 1, в которой свет полон горошин, которые издеваются над бобами
Глава 2, в которой можно излечить от безрассудства, но нельзя выпрямить кривой ум
Глава 3, в которой наше здравомыслие так же подвластно случаю, как и богатство
Глава 4, в которой люди никогда не бывают ни безмерно хороши, ни безмерно плохи
Глава 5, в которой легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти
Глава 6, в которой не замечать охлаждения друзей значит мало ценить их дружбу
Глава 7, в которой ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор
Что-то типа эпилога
Примечания
Часть 1, в которой зло, как и добро, имеет своих героев
Крошится небо, будто пергамент – на притчи,
привкус попутного ветра, по-летнему вязкий,
всё нестерпимей… Ты переводишь на птичий
шепот мелеющих рек – быстрокрылые сказки
стелятся дымом, вьются над крышами зданий,
но для стеклянных дверей не хватает отмычек
у не проснувшихся засветло – не по глазам им
подиум павших закатов. Хватило бы спичек…
Как же ты выжил, звуков звенящих опричник,
в городе брошенных в сумерки иносказаний?…
NoЛада Пузыревская
Оказывается, я не понимаю вообще ничего. В смысле 'не догоняю'. Оно хоть и жаргонное, словечко это, но есть в нем динамика и экспрессия, а еще есть рефлексия и другой какой культурный контекст. Впрочем, как и везде.
***
Синусоида. Некоторым ближе полосы. График функции, где аргумент – время, а по оси абсцисс откладывают деньги, здоровье, успех, еще какие-нибудь странные субъективные фигни, которые никаких числовых значений не имеют, имеют только субъективные же оценки слегка придурковатого кретина. Кретинизм, в общем. С целью сравнить и сделать вывод. Или прогноз. Чтобы знать, к чему готовиться. Но к чему ни готовься, всё равно будет так, как будет.
А вот если уперто пилить или там рубить сук, на котором… то никакие законы природы ничего не гарантируют. Может ли существовать треугольник, в котором все углы тупые? Самый тупой угол – тот, который главный. Чем тупее, тем главнее. Потому что больше. Размер имеет значение. Или не имеет, но тогда имеет значение вес. Кто больше весит, тот и тупее. Но если все тупые и много весят, кто-то же должен острить.
Его звали Ларошфуко. Почему его так звали, никто не знал. Кроме французов. Но французов же не спросишь по-французски. Значит так, их было трое – Ларошфуко, Бенедикт, Кардинал и Ирина. Ирина и была Кардинал. Или Бенедикт. Но точно не Ларошфуко, потому что не спросишь. Никто же не спрашивает по-французски. Потому что тупые и много весят, а острить по-французски – это какое-то извращение. Извращенцами они точно не были.
Еще их называли фокус-группа. Почему их так называли, и в чем тут фокус тоже никто не знал, и даже не спрашивал. По-французски. Всё очень просто, я вам сейчас объясню, в чем тут фокус – ну не знали они по-французски. Потому что тупые.
В три часа пополудни оно и началось. Вернее началось-то гораздо раньше, но в три пополудни это заметила Ирина. Главной она не была. Или была, сейчас уже и не вспомнить. И не спросить. По-французски. Потому что по-французски никто и не спрашивает. А тут один спросил. А Ирина заметила. Думаете, заметила, потому что по-французски? Ничуть не бывало. Не бывало ни по-каковски. Потому что никто никогда ничего не спрашивал, а тут спросил.
Вот вы подумали, если фокус-группа, значит разные там блайзеры-шмайзеры. Ну, или хотя бы какой-нибудь завалящийся энцефаллограф с проводками и присосками. Да ничуть не бывало. В том то и фокус, что и группы-то никакой и не было. Как бы.
Ларошфуко тоже ничего не думал. Перед ним стояла дилемма – Бенедикт или Кардинал. Или Ирина. А думать он и не умел вовсе. Потому что дерево. И вовсе не фигуральное такое выражение, а просто объективная реальность – дерево оно и есть дерево, вернее он. Тупой и толстый. И не думает. И не спрашивает. И не острит. Дерево же.
В три пополудни пошел дождь. Дождь идет? – спросила Ирина. Потому что она заметила. Никто ничего никогда не замечал, а она заметила. Заметьте – не по-французски спросила, а на рязанско – нижегородском диалекте, простым русским языком. Так прямо и спросила: 'Дождь идет?' Она же думала, что ей ответят. Кардинал. Или Бенедикт.
Или еще кто-нибудь ответит по-французски. А этот еще кто-нибудь был Ларошфуко, и он не умел думать. И отвечать он не умел. Потому что он был дерево. А Кардинал была Ирина. Или Бенедикт. Она сама точно не знала. И Ларошфуко тоже не знал. Тут нужно было рассуждать логически. А Ларошфуко рассуждать не умел. Ну, вы поняли.
Бенедикт тоже не ответил. Или Кардинал. Но в том то и состоял фокус фокус-группы, что никто никогда никому не отвечал. Даже Ирине. Впрочем, она и не спрашивала.
Ну и в чем тут фокус? – опять спросите вы. Да вы уже надоели со своими фокусами. Никто же не спрашивает, а вы всё спрашиваете и спрашиваете. Спросите лучше французов. По-французски.
