Иван Краснобрыжий - Аленкин клад. Повести
Награды и премии череповецкие металлурги «обмывали» на заводском банкете. Анатолий Иванович Ольховиков усадил Александра Гуторова рядом, по правую руку. Первый тост за главным «виновником» торжества. Анатолий Иванович поднял бокал шампанского и предложил выпить за надежную смену и первого подручного горнового Александра Ильича Гуторова.
— Второго, — поправил кто-то обер-мастера.
— Вчера был второй. Сегодня — первый!
Пять жарких лет на второй домне. Каждый год Александр Гуторов делал шаг вперед. Семь классов закончил, в Днепропетровский заочный металлургический техникум поступил, но рабочей лестнице на самую высокую ступеньку поднялся. Коммунисты завода приняли его в свои ряды… Но таков уж, видно, характер у русского человека: больше достигает — меньше зазнается. Пригласил как-то Александра к себе Анатолий Иванович и от чистого сердца:
— Пора, Саша, в мастера переходить. Я вот на пенсию собрался…
— По-моему, рановато. Хочу еще поучиться.
— Тебе видней. Есть еще предложение: начальник цеха метит тебя на третью домну старшим горновым. Печь, сам понимаешь, новая. Ее, как красавицу-недотрогу, обласкать надо. Бригады опять же надо научить работать по твоему графику.
Расставаться со второй домной Александру не хотелось. За пять лет он хорошо изучил ее «капризы», «болезни», «повадки» да и к ребятам сердцем прикипел. Идти на третью — все начинать сначала.
— Надо, Саша. Шибко надо.
На третьей Александр начал все заново. Не обходилось, конечно, и без курьезов. Взять того же Сергея Николаева. Парень работал неплохо, но аккуратности в труде не признавал. Лопату забросит куда попало, резак или пику под ногами оставит… Александр не раз делал ему замечания, а когда Сергей выбросил в мусор десяток огнеупорных кирпичей, его терпению пришел конец. Он вынул из кармана рубль и незаметно подбросил Николаеву. Сергей, заметив деньги, подобрал их тут же.
— А почему ты государственное добро не замечаешь? Рубль подобрал, а кирпич — в мусор, да?
— Хватит с ним церемониться! — поддержала бригада Гуторова. Высчитать за кирпич из зарплаты!
Коллективная «пропесочка» обидела Сергея. Два дня он работал молча. На третий заговорил с одним — парень отвернулся. Обратился к другому — молчит. Попросил третьего помочь — не слышит…
— Александр Ильич, я так больше не могу! Почему со мной никто не разговаривает?
— С тебя же пример берут.
Пришлось Николаеву поступиться гордыней. Он к ребятам лицом, и они к нему с открытым сердцем.
Два месяца Александр учил бригаду работать по новому графику. И только начал выпускать сверхплановый чугун — еще задание.
— Придется тебе, Саша, — предложил мастер Виктор Цуканов, — переходить в третью. Если мы не научим все бригады работать по твоему графику, не выйдем на проектную мощность.
— А в первую и четвертую кто пойдет?
— В первую Анатолий Иванович. Старик решил перед уходом на пенсию еще одно хорошее дело сделать. Я иду в четвертую.
— Пора нам перестроить и работу машинистов шихтоподачи, — заметил Гуторов. — Они невнимательно следят за качеством отсева шихты, ее влажностью, частенько нарушают дозировку… Зарплату им следует начислять от ровности хода печи и производства чугуна. И еще… Я вот хочу о новой технологии потолковать.
— О новой технологии?
— Академик Бардин на тульских домнах обогащал дутье кислородом.
— Эти опыты проводились при плавке литейного и специальных чугунов на малых печах, — согласился Виктор Цуканов. — А как поведет себя передельный чугун на наших махинах?
— Надо съездить к тулякам, днепродзержинцам, — не сдавался Гуторов. — Они в дутье применяют до двадцати двух процентов кислорода. Почему бы нам не перенять их опыт работы?
Совет двух коммунистов через неделю обсуждался на партийно-хозяйственном активе. Доменщики «северной Магнитки» в то время уже выпускали десятки тысяч тонн сверхпланового чугуна. Их показатели удивляли металлургов всех стран. Но они решили брать новые рубежи. Путь к этому был один: довести применение кислорода в дутье до двадцати восьми — тридцати процентов.
Тихим августовским вечером в 1965 году Александр Гуторов и Виктор Цуканов встали на необычную вахту: третью домну перевели на дутье с повышенным содержанием кислорода. Как поведет себя печь? На этот вопрос никто не мог дать точного ответа. История черной металлургии знала применение кислорода в дутье только до двадцати двух процентов. За этой чертой лежала полоса неизвестности.
Стрелки приборов показали двадцать два процента кислорода в дутье. Ход гигантской печи шел ровно. Виктор Цуканов и Александр Гуторов еще увеличили содержание кислорода в дутье.
Черная стрелка на белом циферблате залихорадила и медленно-медленно поползла вверх. Печь загудела тревожно и гулко. Гуторов и Цуканов еще прибавили два процента кислорода в дутье. Печь немного успокоилась. Ее ход постепенно выровнялся, и она, набрав спокойный ритм, загудела плавно и весело.
Первый выпуск чугуна по новой технологии Александр Гуторов и Виктор Цуканов провели на тридцать минут раньше обычных сроков. Каждый доменщик в тот вечер ликовал. Да и как было не радоваться? Всем стало ясно: печь за смену может давать на семьдесят тонн чугуна больше. Но и этот успех был не пределом. В запасе у доменщиков оставалось еще не опробованных два процента кислорода. Их горновые с подручными назвали «вторым дыханием» печи. Работать на «втором дыхании» — это означало каждым процентом кислорода в дутье повышать производительность печи еще на десятки тонн чугуна.
Четыре месяца бились череповецкие доменщики за два процента. Первую победу одержали на третьей домне Борис Куриликов, Виктор Цуканов и Александр Гуторов. Своими «секретами» они поделились с каждой бригадой. И на «северной Магнитке» начался новый поход за сверхплановый выпуск чугуна.
В любом деле всегда находятся запевалы. На третьей домне «запевалами» стали горновые и подручные бригады Гуторова. Они и вывели коллектив к намеченной цели. Проектная мощность домны в 1965 году была перекрыта. А еще через год мир облетела небывалая новость: третья доменная печь Череповецкого ордена Ленина металлургического завода объемом две тысячи кубометров за двенадцать месяцев выпустила один миллион шестьсот тысяч тонн первосортного чугуна! Трудовая победа лучшей бригады доменщиков была отмечена правительственными наградами. На груди у Александра Гуторова в тот год засияла Золотая Звезда Героя Социалистического Труда.
В Череповец со всех концов земли ехали металлурги. Побывали здесь и японцы, и англичане, и французы, и американцы, и представители фирмы «Дидиер Герин» из ФРГ. Визиты зарубежных делегаций на «северную Магнитку» говорят об одном: советские металлурги достигли небывалой в мире производительности труда.
Появится закордонный гость на третьей домне и только руки потирает. Еще бы! Два часа — шестьсот тонн чугуна! Четыре — тысяча двести! Считают капиталисты. Нет, их не обманули. Все сходится.
— Господин Гутороф, — обращается к Александру Герберт Верц из ФРГ, — зачем так много и бистро-бистро работать?
Приходится объяснять:
— Вам, господин Верц, этого не понять.
— Почему?
— Врагов-то у нас еще не мало.
«Коммунист, Герой Социалистического Труда, — удивляется господин Верц. — Техник-металлург. Работает простым рабочим».
— У вас нет факансий инженер, техник, да?
— Научу ребят выпускать один миллион шестьсот тысяч тонн чугуна в год — уйду работать мастером.
Герберт Верц морщит лоб, пожимает плечами.
Практичного американца интересует другое: почему специалисты с высокими разрядами помогают подручным выполнять «черную» работу? Такого он не видел ни в одной стране. Если он скажет на своем заводе, что лучший горновой Страны Советов подметает литейный двор, ему не поверят. Факт можно подтвердить фотографией, однако лучше воздержаться. Еще в лояльности к Советам заподозрят. Но любопытство одерживает верх.
— Товарищ Гуторов, — просит переводчик, — объясните, пожалуйста, мистеру Блэку, почему вы, «король» доменщиков мира, помогаете подручным выполнять «черную» работу?
— А у нас и в песне поется: «Один за всех и все за одного».
— Я понимайт! — кивает головой американец. — Систем социализма!..
Любознательный господин Нагатияма мило улыбается, цепкими глазами ощупывает каждый уголок домны, по приборам пытается «раскусить» советскую технологию выпуска чугуна, просится на колошник… Свой интерес объясняет по-русски:
— Япония купила в СССР проект этой домны. Ваши печи — лучшие в мире! Мы будем их строить у себя.
— Пожалуйста, стройте, — не возражает Гуторов.
— Проводите меня на колошник.
