Виктор Андреев - Незваный гость. Поединок
— Сестра Сима, кто пришел с тобой? — громко спросил седой.
Веру удивил его чистый и сильный голос. И она сразу вспомнила: брат Иосиф! Шомрин! И тут же подумала: «Нет, здесь не равны друг перед другом. Шомрин сидит за столом, руководит».
Сима ответила подобострастно:
— Девушка с нашей фабрики... Я рассказывала вам о ней. Ее зовут Вера.
— Хорошее имя — Вера. Но, может быть, сестра Вера придет к нам в другой раз?
Черный махнул перед собой ладонью, будто отгоняя от лица муху, сказал хриплым, простуженным голосом:
— Пусть останется. Мы не обсуждаем сегодня проступков наших братьев и сестер, значит, могут присутствовать и приближающиеся. Пусть молодое деревце укрепляет свои корни в вере.
— Она помогла мне подобрать мотив к новому гимну, — заступилась и Сима.
— Пусть останется. Помолится вместе с нами, — послышались голоса.
— Но я пришла к вам не молиться! — произнесла Вера, задыхаясь от волнения.
— А ты посиди, сестра, послушай, что будут говорить старшие братья и сестры.
— Я не сестра вам. Пришла, чтобы...
— В том, что мы называем друг друга братьями и сестрами, нет ничего плохого. Но ты не мешай нам, если хочешь остаться, — предупредил черный. — А мы, брат Иосиф, помолимся, чтобы бог вразумил сестру Веру.
— Помолимся, брат Иван, — согласился Шомрин.
Теперь она знала имя человека с темным лицом. Брат Иван! Он тоже занимает руководящее положение в секте. Недаром его так слушаются: у него тон наставника, властный голос.
Вокруг Веры зашептали: началось моление. Молились все, но каждый про себя и по-разному: одни — закрыв глаза и запрокинув голову, другие — опустив голову на грудь. Все чаще повторялись обращения к богу, к Христу. Вера услышала и свое имя. Молились за нее, чтобы она прозрела, чтобы ее просветил Христос. Вначале это показалось Вере смешным, но потом растрогало ее: незнакомые ей люди молились горячо, со слезами, Прасковья Семеновна, мать Симы, стояла у стены рядом с пожилыми женщинами. Все они были в платках, несмотря на то, что в комнате стояла банная духота. На глазах у многих были слезы, а стоявшая возле нее высокая и очень худая женщина с острым птичьим лицом вдруг разрыдалась. Позже Вера узнала, что это Сарра Бржесская, от которой ушел муж, не смирившийся с ее фанатизмом. Бржесская обнимала двоих девочек-школьниц. У них были бледные, болезненные лица. Девочки тоже что-то шептали, но глядели не на потолок, как их мать, а на Веру. И от кроткого взгляда детских глаз Вере делалось не по себе.
Возле другой стены сидели на лавках парни и девушки. Молились они тихо и сдержанно. Вера пробилась к ним и села на край лавки возле полной девушки в черном платье. Сима же устроилась среди пожилых женщин. Она была без обуви, как и другие, молилась тяжело, со слезами и этим обращала на себя внимание.
Среди собравшихся было несколько мужчин, из них выделялся рослый с рыжей бородой старик. Это был брат Коля, хозяин бани, в которой поселилась с матерью Сима. Он сидел возле стола и смотрел на брата Ивана тупым, ожидающим взглядом.
— Господи, помоги!.. Очисти!.. Царь, царь, вразуми!.. Отпугни сатану!.. Спаси!.. — нарастали крики, вопли. Бржесская, вздрагивая, начала говорить что-то быстро, невнятно.
— Что с нею? — спросила Вера, пугаясь.
Соседка Веры, девушка в черном платье, повернулась к Вере, прошептала с улыбкой, прикрывая рот ладонью:
— Сестра Сарра одарена духом.
Веру удивила улыбка. Эта девушка сомневается?
Наклонившись к ней, Вера осмелилась спросить:
— Как вас зовут?
— Татьяна... Таня, — прошептала она и толкнула Веру.
Сигнал был вовремя. Из-за стола на них уже смотрел Шомрин. Вот он поднялся, выражение лица его изменилось. Теперь оно стало ласковым. Он оглядел молящихся, поднял руку. Гул голосов начал стихать. Люди вздыхали, вытирали мокрые глаза, потные лица, будто тяжело потрудившись. Вере было стыдно и невыносимо больно смотреть на них, не поднимавших друг на друга глаз.
Шомрин, откашлявшись, заговорил:
— В наш виноградник возвратился брат Семен. Давайте спросим его, не отошел ли он от Христа? Не поселился ли в его душе сатана?
С той же скамьи, на которой сидела и Вера, поднялся невысокий парень в военной гимнастерке и, сильно картавя на букве «л», волнуясь и глядя почему-то в угол комнаты, быстро проговорил:
— Не было силы, чтоб совратить меня с истинного пути. Я по-прежнему считаю вас братьями и сестрами своей души.
Шомрин довольно закивал головой:
— По заветам Христа, брат Семен. А как же с оружием?
Еще более картавя, мешая «л» и «р», Семен сказал:
— Оружия я не брал в руки, за что претерпевал гонения и был переведен в стройбат.
Семен был отвратителен. «А может быть, этот картавый лицемерит? — подумала Вера. — Может быть, и Шомрин тоже? И этот черный, Иван?»
Словно оправдываясь перед ней, Иван захрипел:
— Хорошо поступил, брат Семен. Мы не должны быть воинами по плоти, а только воинами Христа. Нам чуждо плотское оружие. Мы должны иметь меч духовный для борьбы со злобой поднебесной. Иначе Христос отвернется от нас, как отвернулся от пяти неразумных дев.
— А если война? — не выдержала Вера.
Шомрин и брат Иван взглянули на нее осуждающе.
— Война не коснется нашего сердца, — отвечал брат Иван. — Американцы не будут нас убивать. Они тоже веруют в Христа, как и мы. Так, брат Иосиф?
— Истинно! — подтвердил Шомрин. — Нас, христиан веры евангельской, не трогали и немцы. Однажды во время войны привели в комендатуру женщину. Она молилась в душе о себе и сыне, который вопреки ее воле ушел в партизаны. Женщина стояла, стояла перед комендантом и вдруг опустилась на колени и начала молиться «на языках». Комендант смутился и, когда женщина встала, спросил: «Ты немка?» — «Нет, я русская». — «А как же ты молилась по-немецки?». — «Я не знаю, что говорила». — «Ты молилась по-немецки, и я отпускаю тебя за это». И отпустил. Вот видите, женщину спасла вера в Христа, языки...
«Вот ты куда повернул! — удивилась Вера. — Вот на каком языке говоришь!»
— Бог знает, где совершить чудо, — хрипнул Иван, перебив ее мысли. — Христос говорил: люби врагов своих, молись за них, да простит господь грехи им, которые они творят по незнанию своему и заблуждению. И еще сказано в евангелии: тех, кто будет говорить «мир» и «безопасность», — постигнет пагуба. Нас же никакой микроб, никакая атомная бомба не коснется, если мы верой в господа будем жить. Будут поражены только люди неверующие, грешные, с сатаной в душе.
Иван говорил долго. Каждое его слово, тяжелое и фальшивое, будто западало в самое сердце Веры и обжигало, как расплавленная капля свинца. Были моменты, когда ей хотелось вскочить, крикнуть во весь голос, что Иван обманывает. Нужно было разбудить в людях сознание, вызвать протест против шарлатанства, но она чувствовала, что не сумеет этого сделать, что ее никто не поддержит.
— У кого будут вопросы? — спросил Шомрин, совсем как на собрании.
Встала Татьяна, соседка Веры.
— Как принимать газеты, радио, кино? И как быть, если хочется пойти на танцы или в кино?
— Хорошо, сестра. Вопрос твой ясен, — торопливо начал Иван. — Святое слово учит об испытании всего, о принятии только угодного богу. Газеты, радио, кино, театр, танцы — все это от сатаны. Нам же до́лжно принимать только слово и читать только его. Неугодное богу не до́лжно брать в руки, не до́лжно зреть очесами. Дадут нам пшеницу, например. Неужели мы, чтобы отведать злак, станем есть ее с корня, с соломы? Нет. Так не станем мы засорять и наши умы тем, что идет не от бога. Молись, сестра, и искушения будут оставлять душу твою...
«Так вот почему Сима стала такой!» — подумала Вера. Она не жалела, что пришла на моление, хотя у нее уже кружилась голова от духоты и спертого воздуха.
После беседы опять молились, но уже не все сразу, а по очереди и недолго. Читали библию, растолковывая смысл. Иван тоже молился, холодно и грубо, слова его молитвы были невнятны. Он хрипел все сильнее, словно кто-то невидимый душил его. За ним стала молиться Сима, не громко, но четко произнося слова.
— Господи! Проверь еще раз мое сердце, — взывала она, закрыв глаза и приподняв к потолку худые руки. — На правильном ли я пути стою? Если есть что неугодное в сердце моем, то, прошу тебя, очисть, удали, ибо только чистые сердцем бога узрят...
По впалым порозовевшим щекам Симы катились слезы. Вера видела, что молитва Симы подействовала на молящихся, многие плакали, да и сама она глотала схватывающие горло спазмы. Что-то больное присосалось к сердцу, тянуло. Сарра Бржесская, вдруг оттолкнув девочек, упала на колени, возвела на Симу безумные глаза и зашептала:
— Невеста!.. Невеста Христа!
Кто-то выкрикнул:
— Откровение! Дар божий!..
Брат Коля, будто проснувшись, гаркнул:
— Невеста Христа!
Люди попадали на колени.
— Вижу господа! — изрекла Бржесская, зажмурив глаза. — Небо голубое, на нем звезды...
