Михаил Пархомов - Хороший парень
Сунув в карман один экземпляр акта, Яшка быстро вышел из конторки завгара.
Было два часа дня.
Он опустился в кресло и закурил. Никогда еще время не тянулось так медленно. Все вокруг, казалось, застыло в плотном, тусклом мареве, осевшем на землю, и Яшка, которого доконала жара, то и дело посматривал на часы. Скорее бы кончилась эта пытка!
Наконец ровно в четыре часа послышался сиплый гудок. Был он по обыкновению басовит и тревожен. Его низкий, сдавленный звук до тех пор стлался над зданиями цехов, пока оттуда не повалил народ. И сразу весь двор перед гаражом зарябил промасленными спецовками, комбинезонами и брезентовыми куртками. Люди шли к проходной.
Слесари, котельщики, кузнецы, плотники, электросварщики, фрезеровщики, токари... Шли через двор медленно, не спеша, усталой походкой людей, выполнивших свой долг. И только ученики ремесленного училища, проходившие на заводе производственную практику, как угорелые, гонялись друг за другом по двору; то там, то тут мелькали их фуражки и светлые бляхи на форменных поясах.
Прошло еще минут пятнадцать. Когда в гараж из последнего рейса вернулся Чижик, Яшка поднялся. Можно было идти домой, но он почему-то медлил. Окликнул Чижика:
— Саня, у меня что-то горло пересохло. Принеси-ка воды.
— Сейчас, — с готовностью ответил Чижик, обрадованный тем, что Яшка соизволил обратить на него внимание. Сорвавшись с места, он метнулся к баллону с газированной водой.
— Благодарствую, — сказал Яшка.
Он взял из рук Чижика холодный, покрытый мелкими пузырьками стакан и сделал несколько глотков. Яшка чего-то напряженно ждал, не отдавая себе отчета в этом.
И тут он увидел Надю. Шла она легко, размахивая чемоданчиком, и было видно, что она удивилась, когда перед нею появился Глеб Боярков.
— Момент!..
Надя остановилась.
— Мы танцуем? — глядя сверху вниз, спросил Боярков.
— Конечно, — ответила Надя.
— Порядок!.. — Боярков поправил кепочку. — Люблю сговорчивых... Ровно в девять. Встретимся в саду. Вопрос ясен? Уполне?
Боярков говорил отрывисто. Ему нелегко было подряд произнести столько слов.
Но Глеб не интересовал Яшку. Он напряженно ждал, что ответит Надя.
— Уполне, — подражая Бояркову, произнесла Надя. — Только с вами, молодой человек, я танцевать не собираюсь. Вопрос ясен?
К явному удовольствию Яшки, Глеб не нашелся что ответить. Пока он, моргая, старался понять, что случилось, Надя ушла. В последний раз мелькнуло ее голубое платье в конце двора.
Глава вторая
Дороги
Яшка почему-то был уверен, что дороги, как и населенные пункты, имеют свою историю и свою судьбу.
В самом деле, еще совсем недавно на юго-восток вела обычная ухабистая дорога с объездами, с трухлявыми мостиками, с колючим репейником в кюветах, а теперь стоит тебе выехать за черту города и переключить скорость, как зашуршит под упругими скатами асфальт и побегут, теснясь и перестраиваясь на ходу, какие-то тонкие, трепетные деревца. А все потому, что год назад появились здесь люди с теодолитами на треногах, прибыли самосвалы со щебенкой и неповоротливые бегемоты-катки. Это они проложили по топям, по лугам, полям и перелескам на месте старой, ухабистой дороги прямую, как стрела, пущенная к горизонту, стремительную автостраду.
Двадцатый километр. Двадцать третий...
Машина сворачивает на седой шлях.
Казалось бы, что можно сказать о нем? Обычный чумацкий шлях. Как и вчера, как и десять лет назад, бредут по нему на закате отары припудренных золотой пылью овец, за которыми важно, мотая головами, шествуют пятнистые коровы. Как и вчера, как и десять лет назад, сторожат его покой морщинистые тополя. И не многие знают, сколько повидал этот шлях на своем веку.
А ведь этой дорогой возвращался в родное село запорожский казак Бебко (и сейчас еще в лощине лежит хутор его имени), по ней проходило войско гетмана Богдана, на ней гарцевали конники Котовского и Щорса. Потом... Да что говорить! Еще живы люди, которые помнят, как появился в здешних местах велосипед-самокат, как проехал, сопровождаемый ватагой мальчишек, фыркающий, с брезентовым верхом автомобиль председателя рика, как протарахтел, наконец, первый трактор «Фордзон». Затем появились «газики», «эмочки», полуторки, трехтонки, «Москвичи» и «Победы»... Какие только машины не оставили на этом шляху своих следов!
Дороги... Грунтовые, грейдерные, гравийные и булыжные. Большаки и автострады. Нет им числа. Кто скажет, сколько сотен тысяч километров наездил по ним Яшка, сколько дней и бессонных ночей он провел за рулем? Беспокойная у него профессия, что и говорить. Другому на его месте, быть может, уже давно осточертела бы такая жизнь. А вот Яшке она по душе. Ни за какие коврижки он не согласится променять ее на другую. Скажете, это зависит от характера? А хоть бы и так!
Эх, дороги, пыль да туман.
Холода, тревоги да степной бурьян...
Он и дня не мог провести без машины. Вот он, хлопнув дверцей, залезает в кабину своего грузовика. Переводит рычаг коробки скоростей, чуть-чуть, самую малость, вытягивает подсос, подкачивает ногой горючее и включает зажигание. На все это уходит меньше минуты. Но как радостно услышать, что мотор отзывается знакомым рокотом! Еще мгновение, и машина плавно трогает с места, набирает скорость, и в кабину врывается пронзительный, шальной свист ветра, наполняющий сердце радостью. Есть ли чувство, которое может сравниться с этим?
Такого чувства Яшка не знал.
С тех пор, как он пересел на полуторку, работы у него прибавилось. Дирекция завода ежедневно получала извещения с железнодорожной станции о том, что прибыли вагоны с металлом, огнеупорным кирпичом, асбестом, каустической содой, кузбасским лаком — со всеми теми материалами, которые необходимы для ремонта пароходов и барж. В свою очередь, и завод отправлял по нескольким адресам детали паровых машин, собранные двигатели, манометры и другие приборы. Так что успевай только возить!
И заводские машины редко шли порожняком. С товарной станции на завод и с завода на станцию. Маршрут известен. Каждая ходка на учете. От тщедушного экспедитора, который не расставался с брезентовой сумкой, набитой доверху доверенностями и накладными, теперь зависело, когда машинам быть на линии и когда возвращаться в гараж. А так как экспедитор думал исключительно о вывезенных тоннах груза и тонна-километрах пробега, за которые должен был отчитываться, то по его милости грузовые машины уходили из гаража в восемь, а то и в семь часов утра и возвращались туда лишь поздним вечером.
По этой причине Яшка был теперь в гараже редким гостем, и его излюбленное кресло пустовало. И Надю за это время Яшке привелось видеть не больше трех — четырех раз. Лишь из разговоров с другими шоферами Яшка знал, что Надя быстро освоилась и что к ней успели привыкнуть. Как будто она всю жизнь только и делала, что водила «Победу» под номером «21-05».
Ну как вам это нравится? Обида и скрытая зависть переполняли Яшкино сердце. Он до сих пор не мог примириться с мыслью, что его машина попала в чужие руки. Чтобы какая-то девчонка могла его заменить? Быть не может! И где это видано, чтобы на такую машину посадить случайного человека?
Стоило Яшке вспомнить о Наде, как он чувствовал раздражение, усиливавшееся еще и оттого, что Надя, как нарочно, игнорировала его. Увидит, ответит на приветствие и равнодушно пройдет мимо. Словно Яшка — последний человек, на которого и обращать внимания не стоит.
А ведь он мог бы ей помочь. Уж он-то знает эту «Победу», как свои пять пальцев. Но если в его советах не нуждаются, тогда, что ж, набиваться он не станет...
Между тем ему до смерти хотелось, чтобы Надя не смогла обойтись без его помощи. Любопытно, какой у нее был бы вид, случись серьезная поломка. Тогда, конечно, и она и Касаткин станут его обхаживать со всех сторон: Яков Ефимыч, Яков Ефимыч... Но будет поздно. Он, Яшка, и пальцем не шевельнет...
Помимо воли он все чаще думал о Наде.
Быть может, она ему нравится? Выдумают тоже. Она, если правду говорить, совсем не в его «стиле». Самая обыкновенная дивчина. Чересчур только заносчивая. А так...
И Яшка напускал на себя равнодушие, принимал, по собственному выражению, «индифферентный вид».
Он любил замысловатые выражения.
Так почему же в Надином присутствии ему всегда как-то не по себе? Этого Яшка понять не мог. Рядом с Надей он чувствовал себя неуверенно, так, словно стоит ему произнести слово — и обязательно окажется, что сказано оно невпопад, и у Нади появится повод поднять его на смех. Доходило до того, что когда Яшка видел Надю, он замолкал либо, досадуя на себя за это, начинал прислушиваться к звукам собственного голоса. Просто чертовщина какая-то, не иначе!
Проходили дни, неделя сменялась неделей, а все оставалось по-прежнему.
Однако нельзя сказать, чтобы эти дни были бедны событиями. Начать хотя бы с того, что Чижик, получивший удостоверение шофера второго класса, истратил всю получку на приобретение такой же гимнастерки и хромовых сапожек, какие были у Яшки, и теперь щеголял в обнове с гордым видом. Затем, благодаря случайному стечению обстоятельств, Яшке удалось выведать кое-какие секреты Глеба Бояркова. И тогда все стало на место: выяснилось и то, почему Глеб обеими руками цепляется за старую, дряхлую машину, которой давно пора на слом, и то, как, несмотря на все, он умудряется втирать очки экспедитору и ездить «налево».
