Илья Штемлер - Универмаг
Главный администратор обернулся к поредевшему потоку сотрудников. Вероятно, его движение было слишком резким и не так истолковано. Одна из проходящих девушек — это была Татьяна Козлова из обувного — дерзко распахнула и протянула навстречу администратору сумку, набитую рулонами туалетной бумаги.
Девушки, идущие рядом с Козловой, зашикали: чего лезть на рожон! И так известно, что несут сегодня из Универмага. Вон у тетки из канцтоваров рулоны на веревку нанизаны. Через плечо висят, словно пулеметная лента. Подумаешь, не сапоги ведь, смешно даже. А в городе с туалетной бумагой перебои.
- Не зарывайтесь, девушка, — строго осадил ее Сазонов и добавил: — Я и так знаю, что у вас в сумке.
- Не сомневаюсь. — Козлова щелкнула замком и подмигнула белобрысому милиционеру. — Агентура работает. — И вышла из Универмага.
- Да от нее же водкой пахнет! — растерянно зашептал милиционер. Сазонов почувствовал неловкость. Подобный проступок в стенах «Олимпа»?! И кто?! Девчонка, продавщица...
Тем временем яркая шапочка Козловой затерялась в уличной толпе.
...
Пожарно-сторожевая охрана начинала обход с верхнего этажа. Группа из трех человек последовательно обходила все отделы и секции, освобождая ответственных по закрытию, — всё, после охраны уже никто не должен находиться в торговых залах.
Сазонов дал знак милиционерам — они разошлись по двое к каждой половине высоченных крепостных дверей. Ржаво скрипя, сомкнулись створки. Растянулась узорная решетка-гармошка. Степан Лукич особым, отдельно хранимым ключом поставил последнюю точку. И сразу же глубокий аквариум Универмага наполнился плотной, пронзительной тишиной. Казалось, и город вымер, отсеченный толстыми, метровыми стенами старой кладки.
Сазонов дождался, когда возвратится пожарно-сторожевая охрана.
- Все нормально, Павел Павлович, — оповестил старший группы. — Нигде никого. Смело могучим ураганом.
- Собак привели? —« для порядка спросил Сазонов.
Он и сам уже видел собаковода.
- Так точно, — ответил старший. — В тамбуре дожидаются.
Теперь можно покидать торговый зал и сдавать его на пульт охранной сигнализации. Первым двинулся Лисовский. Следом потянулись остальные, не отставая и не забегая вперед — все должны быть на виду друг у друга. Инструкция! Конечно, товар в открытой выкладке...
Лисовский взял под руку Сазонова и склонил к нему свою крупную голову.
- Что вы дарите Фиртичу на юбилей? Не дефицитную бумагу?
Сазонов пожал плечами. Вопрос его обескуражил. Кому какое дело, что он дарит директору на пятидесятилетие!
- Не дарите дорогих подарков, приятель. Скромно. С достоинством. На фоне подношений Фиртичу это будет куда заметней. И выгодно вас отличит: человек знает себе цену, не лебезит. Значит, уверен в себе... А богатым подарком наших людей не удивишь. Тем более Фиртича. И вообще, скажите, Павел Павлович, зачем вам идти на юбилей?
Сазонов озадаченно взглянул на плохо выбритое широкоскулое лицо главбуха.
- Почему мне, собственно, не идти? — через силу улыбнулся он.
- Конечно. Вам, молодому человеку,.. Сколько вам лет?
- Тридцать два.
- И уже главный администратор «Олимпа». Карьера! Хотите совет? Я сейчас добрый, я иду домой... Так вот, Павел, поверьте старому торговому волку: не спешите завязывать дружеские отношения со своим руководством. Может возникнуть ситуация, когда вы доверитесь дружбе и не сможете отказать начальству. Отношения с начальством должны быть официальными и только официальными. Я сорок лет в торговле и кое-что понял. Чему вы улыбаетесь?
- В вас слишком глубоко сидит бухгалтер, Михаил Януарьевич.
- Бухгалтер, молодой человек, сидит в каждом из нас, — усмехнулся Лисовский и толкнул дверь служебного тамбура.
Три овчарки стремительно вскочили с пола, где они дремали у ног собаковода Алтунина.
- Лежать! — скомандовал Алтунин.
Псы нехотя подломили лапы. В Универмаге не было своих собак, приходилось нанимать на стороне. Собаки Алтунина славились свирепостью и умом.
- Откормил же собак, Алтунин, — произнес Лисовский.
- Кушают собачки, — согласился старик пенсионер. — Говорят, с Нового года другие оклады пойдут. Врут небось?
- Врут, Алтунин. И так хватает. Вон зады отрастили.
- Хватает, — хмыкнул собаковод и покачал головой. — У вас, бухгалтеров, всегда хватает. Только своей зарплаты не хватает... Да ты понимаешь, Януарьич, что такое служебная собачка? Настоящая. С экстерьером. А ты нам пятнадцать рублей на морду в месяц кидаешь. Отчего они гладкие? С твоих денег, думаешь? Свои докладаю... Ты посчитай, какую они тебе прибыль приносят, добро стерегут. Им из золотых мисок есть надо, а ты?
Собаковод замолчал, поджав губы.
- При чем тут я, Алтунин? Статья есть. Тебе сорок пять, им пятнадцать на морду. Статья! При чем тут я? Все вам бухгалтер виноват!
Лисовский не на шутку обиделся — и это на него вешают: собачек обделяет. Он отвернулся и угрюмо засопел.
- Не нравится — скатертью дорога. Вчера один аспирант приходил наниматься. Возьмите, говорит, мою собачку. Медаль у нее, обучена.
- Хо! — воскликнул Алтунин. — Погляжу я на этого аспиранта. Лоботряс, видно... К девяти вечера ставь собачек, в шесть утра снимай. Без выходных, без отпусков. Погляжу я на него, на аспиранта вашего. Нашел себе заработок, на собаках хочет в науку въехать. — Алтунин рассердился всерьез. — Ладно! Болтать тут с вами. Пора торговый зал заряжать... — И, подняв собак, покинул служебный тамбур, демонстративно сторонясь Лисовского.
Следом вышли ключник и боец охраны.
Этим закончился обычный трудовой день универмага «Олимп». И таких дней в году более трехсот. Ведь приходилось иногда и по воскресеньям заниматься своим будничным делом — торговать.
2
Большой банкетный зал ресторана «Созвездие» размещался под прозрачной крышей нового здания, и когда пригасали верхние светильники, казалось, что зал и вправду взлетал в звездное небо. Только горящие в стороне и выше неоновые буквы универмага «Олимп» разрушали иллюзию, сбивая спесь с напыщенного «Созвездия».
Универмаг был вне конкуренции. И большой город, который окружал его — со своими домами, заводами, театрами, пристанями, вокзалами и аэропортом, со своей мыслью, духом, вкусом и характером, — казалось, существовал лишь в связи с тем, что существует «Олимп». Конечно, нельзя утверждать, что в городе лишь один Универмаг. Их было много — крупных и мелких, новых и старых, выстроенных еще до войны, а то и до революции. Но «Олимп» был один!
И директор «Олимпа» был один — Фиртич Константин Петрович. Невысокого роста, спортивного сложения. Гладкие, с седой прядью каштановые волосы разделены точным кинжальным пробором. Широковатый нос придавал лицу жесткое выражение, но глаза, серые, странной, почти прямоугольной формы, смягчали это выражение. И располагали к себе собеседника.
Сегодня, в день своего пятидесятилетия, директор Фиртич снял банкетный зал у другого директора — директора ресторана «Созвездие» Кузнецова. До прихода гостей оставалось четверть часа.
Почтительно придерживая Фиртича за локоть, Кузнецов направлялся к своему кабинету. Они уже успели перекинуться общими фразами, обменяться новостями. Настал момент решить какие-то свои вопросы.
- Послушай, Костя, мне шерсть нужна голубая. Метров триста. Персонал приодеть. Поможешь?
- Универмаг по перечислению не отпускает, Аркадий.
- Поэтому я и обратился к тебе. — Кузнецов тронул за локоть своего гостя.
- Ладно, будет тебе шерсть. Время выбрал подходящее, хитрец. Добрый я сегодня. Позвони, напомни.
Фиртич все решал быстро и самостоятельно. Хозяин, что бы о нем ни говорили. А говорили о нем разное. Вошли в просторный и уютный кабинет с высокими, под старину, латунными канделябрами и темными обоями.
- Хорошо у тебя, — одобрил Фиртич. — А у меня — сарай с зеркалами.
Кузнецов достал из бара бутылку с роскошной этикеткой, коротким движением скрутил пробку. Коньяк тяжелой струйкой плеснулся в рюмку. Фиртич сделал маленький глоток и прижал язык к нёбу, наслаждаясь терпким коньячным духом.
- Думаешь, зачем я тебя заманил в свой кабинет? — спросил Кузнецов.
- Не без этого, — кивнул Фиртич.
- Слышал я, Константин, что ты всерьез задумал повозиться в своей лавке.
Фиртич окинул Кузнецова летучим взглядом. С чего это вдруг директор ресторана заговорил о том, что более всего заботило Фиртича в последнее время?
- Слышал, слышал. — Кузнецов провел мясистой рукой по коротко остриженным волосам. — Ко мне разные люди захаживают, сам понимаешь.
- В наших делах не играют в жмурки, можно лоб расшибить, — обронил Фиртич.
- Ну, Табеев говорил, директор универмага «Фантазия»... Мол, в управлении выделяют средства на новое оборудование. А ты все деньги хочешь уволочь на свой холм, других с носом оставить.
