Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто
«Струсил», — пронеслась в сознании страшная догадка, и он, испугавшись, что это действительно так, рванулся к винтовке, валявшейся в нескольких шагах от него, но тут же почувствовал, что с плеча сползают струйки крови и двигаться становится все труднее и трудней.
Андрей едва узнал свою винтовку. Приклад ее был расщеплен, прицельная планка погнулась. Появись сейчас японцы, возьмут живым. Стало жутко и горько. «Гранату бы… Хоть одну», — с тоской подумал он, шаря здоровой рукой по карманам.
Но гранат не было, и тогда он занялся ранами. Не снимая гимнастерки, разорвал нательное белье. Сапоги не удалось снять. Пришлось разрезать голенище перочинным ножом. Потом он стер травой сгустки крови и наложил на раны куски бинта из индивидуального пакета. Сверху завязал тряпкой. Хуже было с плечом: долго не удавалось соединить концы повязки. Наконец справился и с этим.
Теперь Андрей почувствовал себя легче и, хватаясь здоровой рукой за траву, а потом подтягивая все тело, пополз к Николаю и лейтенанту.
Лейтенант Александров в помощи не нуждался: над его трупом уже вились ненасытные осенние мухи. Куклин забросал голову лейтенанта травой и, подобрав его пистолет, пополз к Николаю. Он помнил направление: в гору, чуть направо.
Николай был жив. Запекшимися губами он жадно хватал сухой воздух.
— Пить хочется, Коля? Сейчас, Коля, сейчас, — бормотал Андрей.
Он перевернул Николая на спину и, отстегнув флягу, поднес ее горлышко к окровавленным губам друга.
Тот глотнул раза два и закашлялся. На губах появилась кровавая пена.
— Пей, Коля, пей. Легче будет, — уговаривал Андрей. — Мне не надо. Я не хочу.
Вылив остатки воды на лицо Николая, он отбросил флягу и в это время услышал топот коней и оглянулся.
Пригнувшись к седлам, на них неслись два кавалериста.
— Не возьмешь, япошка! Не дадимся! — закричал Андрей, рванулся, чтобы встать, и свалился как подкошенный.
* * *Майор Кушнарев, наспех перевязанный ординарцем, сидел с командиром эскадрона монгольской конницы на дне небольшого окопа и разговаривал по телефону с ротами.
— Ну что? — спросил командир эскадрона, передавая трубку телефонисту.
— Не видно стало, — ответил командир эскадрона, не отрывая от глаз бинокля.
— Эх, черт возьми. Живы они, а до вечера не выручить, — выругался Кушнарев и поморщился от боли.
Дорого обошлась короткая схватка, разыгравшаяся у подножья высотки с седловиной: убит лейтенант Александров, ранены двое. Неизвестно, что со Сноповым…
— По-моему, можно, — осторожно заметил командир эскадрона, а потом что-то сказал по-монгольски одному из кавалеристов. Тот выскользнул из окопчика и побежал к коноводам, придерживая рукой шашку.
Минут через пятнадцать два отчаянных кавалериста вылетели стрелой на седловину и, подхватив Снопова и Куклина, благополучно ускакали в тыл.
Глава шестая
В семь часов вечера Зина вышла на привокзальную площадь и остановилась. Сверкая оконными стеклами под ливнем косых лучей солнца, вдали простирался дорогой для нее старый уральский город. И как не любить его? Ведь здесь прожиты самые лучшие годы, здесь началась настоящая светлая жизнь.
«Домой! В общежитие!» — заторопилась она.
Затащив в трамвай чемодан, к которому был приторочен порядочный узел с домашними пирожками и ватрушками— гостинцами для подружек, поехала в город.
По дороге она не теряла того радужного настроения, которое охватило ее на вокзале. Она даже перебросилась шуткой с пожилой кондукторшей. — Скажите, пожалуйста, где мне лучше сойти, чтобы попасть в пединститут? — робко спросила Зину маленькая смуглая девушка. В руках ее были чемодан и связка книг.
Ответив ей, Зина вышла на переднюю площадку. Стало немного грустно: ведь когда-то и она, как эта новенькая, так же робко появилась в этом городе.
Она. деревенская девушка, вздумала поступить на рабфак. Все было непривычно и страшно. В трамвае боялась, что жулики вытащат все ее богатство — двадцать два рубля, зашитые по частям в подкладку жакетки; страшно было пропустить нужную остановку трамвая. В довершение всего, она, поднимая багаж, надорвала трамвайный билет, и это вызвало недоразумение с контролером. Заступился какой-то молодой человек.
Зина почувствовала себя тогда самой несчастной девчонкой в мире, и если бы можно было отвернуться и заплакать— она разрыдалась бы. Да, она тогда боялась города, боялась людей. Давно это было.
В этом году Зина приехала почти за десять дней до начала занятий. Дома она объясняла этот ранний отъезд тем, что нужно занять хорошее место в общежитии: иначе будешь ютиться целый год у порога. На самом же деле она скучала по общежитию, по подругам, товарищам и городу.
В общежитие она приехала уже вечером. Однокурсник Вася Родионов помог ей донести чемодан. Оставив багаж у швейцара, Зина побежала в комнату: хотелось поскорее встретиться с подругами.
— Ниночка! — крикнула она, врываясь в комнату. — Ниночка!
В комнате никого не было. Как всегда, стояли четыре койки, но только одна из них была заправлена по-настоящему да на другой лежали нераспакованные вещи Клавы.
На столе лежала записка Нины: «Извините, что не могу встретить. Уезжаю в подшефный колхоз. Приеду в десять. Хлеб, сахар и масло в тумбочке».
Зине стало не по себе. Нина прожила все лето одна в этих стенах. Ей некуда было ехать. Нет у нее родных, у которых можно было бы пожить во время каникул. А Зина жила как на курорте… Как укор звучало напоминание о том, что в тумбочке есть хлеб, сахар и масло. Было ли всегда в тумбочке все это? Ведь на стипендию далеко не уедешь. Прожила денек чуть роскошнее — и на другой день уже скажется…
«Почему я не позвала ее с собой?» — запоздало думала Зина, перечитывая записку.
В комнату вошла Клава. Подруги обнялись.
— С приездом, девушки! — раздался голос Федора, Он стоял в дверях с двумя букетами цветов.
— Федя! — обрадовалась Клава.
— Извините меня, девушки. Нина просила встретить вас, но я проводил консультацию для поступающих в институт и задержался. Старая пословица гласит: лучше поздно, чем никогда, а чтобы окончательно задобрить вас — прошу принять сей скромный дар, — закончил он и, склонив голову, протянул два букета.
— Вот спасибо! — воскликнула Клава. — Какой ты внимательный, Федя!
Зина приняла букет без особого воодушевления. Это не ускользнуло от внимания Федора.
Еще больше Зина помрачнела, когда увидела на тумбочке Нины книгу с надписью: «Ф. Токмарев».
— Что пишет Коля?
— Писал однажды, что получил легкое ранение, и замолчал, — ответил Федор, улыбаясь.
Это еще больше не понравилось Зине.
* * *Каждую субботу во время уборки Карпов проводил по телефону так называемую перекличку председателей колхозов. Начинал разговор обычно заведующий земельным отделом, а затем, как тяжелая артиллерия, выступал Карпов и пушил всех подряд.
Председатели колхозов тяжело вздыхали, морщились, но терпеливо сидели у телефонов. Только Старцев, председатель колхоза «Ударник», осмеливался ворчать.
— Опять начинается, — бубнил он, прикрывая ладонью микрофон. — Будем болтать тут до утра. А потом, не выспавшись, носись по полям!
Старцев нервничал. Несколько дней назад в колхоз «Ударник» заезжал Карпов, накричал на него, обозвал врагом народа, наобещал тюрьму и уехал. Старцев знал, что гнев Карпова вызван не состоянием дел в колхозе, а выступлением на партактиве.
Сегодня разговор начался с колхозов, расположенных далеко от районного центра.
— Что там? — спрашивал Старцева Мирон Иванович, секретарь партийной организации, посматривая на телефонную трубку.
— «Авангард» шерстит. Хвост крутит Михайлову за то, что зерно не успевает просушить, — ответил Старцев. — Ага, теперь за то, что у свинарника дверь не закрывается и солома за лесом не заскирдована.
— Нечего сказать, конкретное руководство, — иронически заметил Мирон Иванович.
— «Ударник»! «Ударник»! Порадуйте нас вашими успехами, — донесся голос Карпова.
— Дела ничего. Убрали четыреста семьдесят шесть гектаров… Осталось двести тридцать.
— Почему за эту пятидневку у вас снижение темпа?
— Дожди помешали. Комбайны не идут. Лобогрейками скашивали. Сейчас обмолачиваем.
— Ты там не крути! Отвечай на вопрос: почему саботируете уборку урожая? Умышленно тянете с уборкой! Объективные причины… И в дождь надо пускать комбайны! Понятно?
— Я же и говорю, что в дождь комбайны не могут идти…
— Отвечайте по существу.
— Он и отвечает, — вставил слово Мирон Иванович, придвинувшийся к Старцеву.
— Кто там еще языком треплет? Старцев, вам придется отвечать перед прокурором…
