Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто
Сотрясая землю, легли первые бомбы.
Гусев и Снопов спешно готовили данные для стрельбы по зенитным точкам противника, обнаружившим себя в последний момент.
Артиллерия пока молчала. Телефонист Алексеев прижимая трубку к одному уху и зажав ладонью другое, ждал команды. Наводчики на огневой держали в руках натянутые шнуры заряженных орудий.
— Пятьсот пятьдесят пять! — передал наконец начальник артиллерии и повторил раздельно: — Пять, пять, пять!
Капитан вдохнул в себя воздух и с каким-то остервенением крикнул:
— Огонь!
Одновременно заговорили сотни орудий. Земля затряслась, застонала.
Началось генеральное наступление.
* * *Наступление развивалось успешно: через неделю было полностью завершено окружение Квантунской армии. Генерал Камацубара пытался прорвать кольцо: он стянул к фронту все войска, находившиеся в Западной Монголии, и в течение нескольких дней безуспешно штурмовал позиции советских и монгольских войск, но, убедившись в бесплодности своих затей, удрал на самолете, бросив на произвол судьбы более двадцати пяти тысяч человек.
Однако окруженная группировка имела достаточное количество боеприпасов, продовольствия и занимала выгодные для обороны позиции: в ее руках были высоты Палец, Ремизовская и многие другие.
И все-таки советские войска шаг за шагом продвигались вперед. Это были тяжелые изнурительные бои: приходилось драться за каждую сопку, за каждый бархан.
Артиллеристы в этот день были нарасхват: заявки поступали беспрерывно, и на огневой позиции телефонисты охрипли от повторения команд.
Двадцать девятого августа часов в двенадцать дня артиллеристы батареи Гусева перенесли наблюдательный пункт на высотку, где четверть часа назад рвались их снаряды. Едва установили связь с тылами, как позвонил командир полка и приказал выслать опытного корректировщика огня в распоряжение командира второго батальона майора Кушнарева.
Гусев послал Николая и дал ему в сопровождающие Андрея Куклина. Правда, теперь сам Гусев оставался только с телефонистами, но иного выхода не было.
Наступление на участке второго батальона, казалось бы, шло успешно: штурмующие еще ночью овладели первыми траншеями противника и начали обходить сопку, которая являлась ключом к системе обороны японцев, а утром значительно углубили и расширили образовавшийся клин на стыке двух японских полков.
Однако майор Кушнарев с каждым часом все больше и больше настораживался.
Почему японцы бездействуют? Ведь, вгрызаясь в глубину обороны, первый эшелон наступающих обозначил направление удара. Неужели японское командование не понимает значения этого обходного маневра?
Майор решил не вводить пока в бой резервы, а свой командный пункт перенести поближе к острию клина.
Командир полка разделял его тревогу и на всякий случай придал батальону, кроме полковой батареи, еще две батареи из дивизионной артиллерии. Представителем от полковой артиллерии и был Николай.
Николай и Андрей прибыли на наблюдательный пункт Кушнарева в то самое время, когда командир батальона передал в штаб, что он меняет координаты. Увидев Снопова, майор повеселел: ему не раз приходилось встречаться с этим толковым красноармейцем, да и командиры роты знали его и верили ему.
— А, гусята прибыли! Добре! Дюже добре! — сказал майор, махнул рукой, что означало: «Следуйте за мной», и пошел по траншее.
Кушнарев шагал не спеша. Узкий ход сообщения был тесен для его полноватого мускулистого тела, однако он и тут ухитрялся идти свободно и даже помахивать руками. Но во всем этом не было ничего показного. Так мог идти только человек, которому безразлично, как он выглядит в данную минуту со стороны, и для которого главное сейчас — дойти скорее до цели. Чувствовалось, что этот человек никогда не растеряется.
На изгибе траншеи Николая окликнул Снегирев, с которым они не встречались со дня ухода Николая из роты.
— Здравствуй, дорогой! — воскликнул Николай. — Жив, здоров?
— Живем! Хвастунскую армию бьем! А как ты?
— Хорошо! Ты что, связистом стал?
— Связистом. Живое дело! Вначале думал: придется сидеть в землянке. А теперь довольнешенек. Все видишь, все знаешь. Иногда и пострелять приходится.
Задержавшийся было Николай побежал догонять своих. А Снегирев, наматывая на катушку телефонный провод, двинулся за ним. За одним из изгибов траншеи он увидел небольшую записную книжку в клеенчатой обложке и почему-то поднял ее, хотя в японских блиндажах было много всякого хлама и Снегирев никогда не обращал на него внимания. На первой странице книжки старательно было выведено чернильным карандашом:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
«Правильные слова, — подумал Снегирев. — Добрые слова». И вдруг он заметил полустертую надпись: «Н. Снопов».
Снегирев хотел догнать Николая и побежал по траншее. Он нашел то место, где Николай вылез из траншеи: на стенке остались следы от носков сапог. Но в это время начался артиллерийский обстрел. Снаряды ложились рядом. Снегирев прижался к выемке одиночного бойца и закурил. Его несколько раз обдало песком. На душе стало тоскливо. Он почувствовал себя одиноким на этом маленьком клочке земли, дрожащем и стонущем от разрывов тяжелых снарядов. Улучив момент, он выглянул из своего убежища. Николай был уже далеко. Пригнувшись, они с Андреем перебегали открытое пространство.
«Как братья родные», — подумал Снегирев.
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Снегирев вышел из окопа.
Вдалеке, где скрылись Николай и его товарищи, показалась черная масса монгольской конницы. Всадники на полном ходу выдернули клинки, пришпорили лошадей.
— Давай, ребята, давай! — закричал Снегирев. — Бегут! Удирают!
И вдруг рокочущий звук, раздавшийся за спиной, заставил его оглянуться. Из-за бархана выползал куцый тупорылый танк. Снегирев увидел на броневом листе японские иероглифы. Танк собирался ударить в тыл монгольской коннице.
Швырнув катушку, Снегирев сжал в руке единственную гранату и побежал наперерез танку. Он знал, что этой гранатой-лимонкой ему не подбить танк, но он не мог пропустить его. «Остановить! Остановить!»— билась в мозгу единственная в этот момент мысль.
Сверкающие, отполированные гусеницы, временами скрывающиеся в пыли, уже рядом…
На склоне горы, где заканчивалась траншея, майор Кушнарев остановился, ожидая спутников.
— Отсюда бегом… Вон к тому черному пятну, — крикнул он и кивком головы показал на разрытое снарядом место. — Все разом. Пока пристреляются — проскочим.
Пробежав по исковерканному минами и снарядами каменистому склону, спустились в долину. Здесь пахло горелой травой и прелым диким чесноком.
Наступило неожиданное затишье. Правда, орудия стреляли, но не было того сплошного грохота, который не прекращался с начала генерального наступления.
Снаряды рвались где-то в стороне. Вдруг раздался нарастающий мяукающий вой мин.
— Ложись! — крикнул майор и бросился на землю. Наступила зловещая тишина, которая длится только мгновение, а потом раздался грохот, визг…
Сотрясая землю, выросли черные фонтаны. С воем и урчанием пронеслись осколки.
— Бегом! За мной! — снова крикнул майор и бросился вперед.
Группа майора подобралась к седловине между двумя островерхими сопками. Андрей внимательно вглядывался в окружающие предметы: ему, как разведчику, надо было запомнить все, чтобы потом точно ориентироваться и днем и ночью. Этого требовал капитан Гусев.
«Тут запомнить не так просто», — рассуждал он про себя и повернулся к правой сопке. И вдруг, заметив на самом гребне какое-то движение, инстинктивно крикнул:
— Японцы!
В то же мгновение раздался одиночный выстрел. Командир батальона, схватившись за ногу, медленно начал опускаться на землю.
— Гранаты! — крикнул лейтенант Александров. — Вперед!
Часто и торопливо застучал японский ручной пулемет. Мимо Андрея просвистела струя пуль, обдав его жаром. Он пригнулся и выстрелил из винтовки. В это время Николай и лейтенант, не пригибаясь, побежали вперед. Чуть правее их по косогору бросились еще трое из штаба батальона.
Андрей хорошо запомнил, как упал лейтенант, а Николай, выбежавший на гребень, бросил гранату, успел выстрелить два раза и покачнулся. Винтовка выпала из его рук, а потом и сам он ткнулся лицом в землю.
— Бей их! — закричал Андрей. Выбежав на седловину, он увидел направленное на него вороненое дуло пулемета и искаженные лица двух японцев и швырнул в них гранату.
Пулемет подпрыгнул и захлебнулся.
Андрея обожгло в нескольких местах. В первое мгновение он не понял, почему вдруг с разбега ударился о землю, хотя добежать до того места, где упал Николай, осталось немного.
