Петр Капица - Ревущие сороковые
Экипаж «Пингвина» по-прежнему занимался буксировкой, но это было не легче охотьь В бурную погоду сдавать кита на базу — целое искусство. Ие вовремя дашь ход, не так повернешь штурвал или замешкаешься — и мощная волна как пустышку подбросит китобоец и ударит о корпус флагмана. Такие случаи бывали. Нет-нет да и поцелует невзначай кто-нибудь китомаму. От этого остается вмятина и выговор неудачному судоводителю. Необходимы большая осторожность и расчет.
Охотиться нам удавалось лишь в утренние часы, пока не было сообщений об убитых и оставленных «на флаге» китах.
В свежую погоду гоняться за китами было сложно. Высокий нос китобойца обдавало брызгами, гарпунерская площадка становилась похожей на каток, а пушка — на странное сооружение из хрусталя и стали. Глыбы льда нарастали в клюзах и на якоре. Отяжелевший нос судна глубоко зарывался в воду. Брызги долетали до мостика. Приходилось почти каждые два-три часа скалывать лед и прогревать пушку горячей водой. И так до темноты.
После тяжелой вахты, предельно усталые и мокрые, мы возвращались в свои каюты, раздевались, меняли белье и валились на жесткие койки, чтобы забыться в четырехчасовом сне.
Обычно в такие часы в тесную и сотрясающуюся от ударов волн каюту ко мне тайно приходила Леля. Нагнувшись надо мной, она едва касалась губами виска и спрашивала:
— Трудно тебе?
— Ничего, не беспокойся… вытерплю. А как ты себя чувствуешь? Плохо одной?
— Не тревожься… справлюсь. Все будет хорошо. Весной мы придем встречать тебя вдвоем.
Нежность Лели и ее прикосновения были столь реальны, что, проснувшись, я не мог понять: куда она делась?
Такие посещения приносили облегчение и в то же время пугали. Как-то я спросил у Черно-скула: не посещает ли его во сне кто-нибудь из знакомых женщин?
— Посещает, — со вздохом сказал он. — Это в долгом плавании у многих бывает. В результате сердце смягчается, даже к тем, кто недостоин этого. Потому что память обманывает нас. Все далекое и недосягаемое всегда привлекательнее того, что есть на самом деле.
Он, видимо, намекал на жену, которая ушла от него.
* * *За всю неделю нам удалось убить только небольшого кита минке, который годился в детеныши блювалу.
— Надо бы еще разок сходить к островам Земли Грейама, — сказал Черноскул. — Что-то не видно Сигге Хаугли. Не рассердился ли он на нас?
Киботоец «Джеффрис» действительно нигде не показывался, хотя флотилия «Эребус» продолжала охотиться невдалеке.
В начале февраля неожиданно куда-то исчез кашалот, оставленный «на. флаге» китобойцем «Морж». Потратив на поиски более двух часов, мы по радио запросили у диспетчера: верно ли у нас записаны координаты? Ошибки не было, но диспетчер все же посоветовал для уточнения связаться с капитаном «Моржа» Вильямом Кравецем.
Получив наш запрос, капитан «Моржа» сперва недоумевал. Потом стал ехидничать:
— Ветра не было, убитого кашалота далеко отнести не могло. Может, вы не в том квадрате ищете? Или иностранцы по ошибке подобрали нашего кита? У нас на хвосте кашалота вырублен номер китобойца — римская цифра. VII. Сходите к «Эребусу» и проверьте, всякое в море бывает.
Мы еще раз осмотрели указанный квадрат моря и направились к далеким дымам дрейфующих кораблей-фабрик флотилии «Эребус»,
Несмотря на жирный и густой дым, валивший из труб плавучих фабрик, вокруг «Сэра Джемса Кларка Росса» и «Эребуса» с криками вились доминиканские чайки и поморники. Это были грузные, обожравшиеся птицы, которые не садились, а плюхались в загрязненную и затянутую жиром воду, выхватывали из нее выброшенные отходы, жадно заглатывали их и с трудом вновь взлетали.
«Пингвин» подошел к высокому борту «Сэра Джемса Кларка Росса». На мостике с зеленым мегафоном в руке появился Эб Балфор. Он поинтересовался: чем обязан приходу русских?
Черноскул, спотыкаясь чуть ли не на каждом английском слове, объяснил, что привело его сюда.
Балфор поморщился: старому боксеру не по вкусу был приход русских. Он тут же заметил, что с подобным вопросом к нему еще никто не обращался. Но Эб Балфор прощает начинающих китобоев, потому что они не знают, как в таких случаях поступают джентльмены. Одновременно он пытался внушить, что при столь удачном улове его «мальчикам» не было нужды подцеплять чужих китов. Они не знают, как справиться со своими. У слипов очереди с блю-валами, а кашалотов потрошат сами.
— Может, столь опытный и уважаемый сэр все же разрешит взглянуть на убитых кашало-. тов? — с вежливой настойчивостью попросил Черноскул.
— Если русские не доверяют тому, что проникает в их уши, то пусть убедятся глазами, — ответил помощник босса флотилии. — Возражений не будет. Но никто не поручится за мальчиков, они часто пускают в ход кулаки и ножи.
Сказав это, Эб Балфор не без презрения повернулся и ушел с палубы.
У слипа базы, в ожидании очереди, действительно болтались на волнах два убитых блю-вала. Одного из них раздельщики уже подцепили храпцами, чтобы втащить на палубу.
— На слипе! — крикнул Черноскул и по-английски спросил: — Где у вас обрабатывают кашалотов?
— За левым бортом, — ответил бородач, возившийся с храпцами.
Обойдя «Эребус», пингвиновцы увидели трех китобойцев — «Шарки», «Джемпси», и «Джеффриса», укрывавшихся за высоким бортом своего флагмана.
Прямо на воде с плотов и плоскодонных лодок китобои потрошили «раздетые» — оставленные без голов и верхнего слоя жира, подвешенные на грузовых стрелах китовые туши. Бородатые, перепачканные в крови детины копошились в неприятно пахнущих внутренностях китов.
Кто-то из команды джеффрисовцев, увидев нас, крикнул Сигге Хаугли:
— Рашен сейлор!
— А-а, друзья! Очень рад! Хау ду ю ду? — приветствовал нас норвежец, державший флен-шерный нож. — Не желаете ли китовой печенки?
— Спасибо, Сигге! Мы ненадолго, всего на несколько слов.
Хаугли, передав фленшерный нож помощнику, на плоскодонке подошел вплотную к борту «Пингвина».
Узнав о пропаже кашалота, норвежец сказал:
— Мне очень стыдно, что я в одной флотилии с Риф-рев… жуткими подонками… Норж-ска народ лимитед… сделал строгое запрещение воровству. А у Джона Сэрби нет запрета… Hay прохибишн! х
Высказав сочувствие, Хаугли все же не советовал подходить к «Шарки» и «Демпси», так как разделанных китов невозможно опознать, а причина для драки будет. Команды этих китобойцев состоят из «бандитти». Они рады пустить в ход ножи.
— А что они так внимательно копаются в кишках и китовом дерьме? — спросил у норвежца боцман.
— Имеют желание найти амбра. Амбра идет ин зо вейт оф голд… на вес золота, — пояснил Хаугли. — Она даст много монит. Внутренности лучше смотреть самим, раздельщики сжигают их в топках или выбрасывают в море.
Мы связались по радио с «Салютом» и запросили: как быть дальше? С флагмана ответили: «Прибыть с докладом к капитан-директору».
Когда мы с Черноскулом явились на «Салют», в каюте у капитан-директора уже сидели Куренков, Стайнов и Сорвачев.
Выслушав короткий доклад Черноскула, капитан-директор скептически покрутил ус и сказал, что для обвинения китобоев «Эребуса» в воровстве нет веских оснований.
— Выходит, что кит ожил и сам убежал с нашим флагом? — спросил Сорвачев.
— А вы что предлагаете? — поинтересовался Дроздов.
— Для меня важен факт пропажи. Надо найти виновных, — ответил представитель профсоюза. — Капитан «Моржа» правильно будет скандалить. Кто ему заплатит за убитого кита?
Почему «Пингвин» вовремя не отыскал кашалота и позволил ворам скрыться?
— По-вашему выходит, что мы сговорились с ворами, — возмутился Черноскул. .
— В сговоре не в сговоре, но вся эта история подозрительна, — пришел на помощь Сор-вачеву Стайнов. — Слишком дружков у вас много среди иностранцев. Такое якшание к добру не приведет.
— Какое якшание? Мы протестуем! — оборвал его Черноскул.
— Товарищи, предъявляйте только такие обвинения, которые можно доказать, — предостерег добровольных следователей Куренков.
Сорвачев все же не унимался.
— Ходит слух, что иностранец предлагал вам обменять кита на виски и ром, — сказал он. — Ко мне что-то с такими предложениями не посмели сунуться. Видно, знают, с кем можно.
— А что они у вас возьмут? — негодуя, спросил Черноскул. — За китами вы не охотитесь, а ваша демагогия им не нужна.
— Что это за «демагогия»? — грозно устаг вился на Черноскула Стайнов. — О бдительности так не говорят. В словах Сорвачева я вижу полезное зерно. Разболталась ваша команда. Вот и результат — проглядели кита!
Капитан-директору, видимо, надоела эта бесплодная перебранка.
— Прошу вносить деловые предложения, — сказал он.
— Разрешите нам еще раз выйти на охоту, — попросился я. — Если убьем кита, то его можно будет записать «Моржу». Тогда все утрясется само собой.
