Мамед Ордубади - Подпольный Баку
В конце февраля Женя пришла на канатную фабрику Алибекова повидаться с Мамедом и узнать, как проходит подготовка к намеченной на 2 марта демонстрации. Она подоспела к обеденному перерыву, когда рабочие отдыхали во дворе фабрики, разбившись на группы.
К ней подошел Мамед.
— Здравствуй, Женя-баджи, рады дорогой гостье. Ты, кажется, меня ищешь? Присядем, поговорим.
Они обменялись рукопожатиями. Мамед извлек из кармана горсть семечек, угостил Женю, затем представил ее своим товарищам.
— Не смотрите, что перед вами девушка, — сказал он. — Наша Женя не уступит в храбрости и находчивости самому отважному джигиту. У вас будет возможность убедиться в правдивости моих слов. А теперь, Женя, познакомься с нашим новым товарищем! — Мамед обернулся к молодому парню, который сидел на бревне и читал газету.
— Я вижу вас впервые, — сказала Женя протягивая руку.
— Вы не ошиблись. Я всего несколько дней, как в Баку.
— Петр приехал из Тифлиса, — пояснил Мамед. — Его фамилия Монтин. Он бывалый подпольщик.
— Рада познакомиться с вами. Мне известно о вашем приезде от Павла.
Монтин приветливо улыбнулся девушке.
— Вы знакомы с Павлом?
— Разумеется. Мы большие друзья. А когда вы успели познакомиться с ним?
— Позавчера. Павел очень понравился мне. Толковый человек.
Женя обратилась к Мамеду:
— Как идет подготовка к демонстрации? Не сорвется?
— Все отлично, — весело сказал Мамед. — Иначе и быть не может, ведь за дело взялся сам Монтин.
— Один в поле не воин, — усмехнулся Петр. — Пролетариат всегда верен своей традиции — не пасовать перед трудностями, отвечать на них еще большей активностью. Когда мы несколько месяцев назад в Тифлисе услышали об аресте в Баку товарища Ладо и других революционеров, мы не пали духом. Мы полагали, что бакинский пролетариат ответит на этот арест усилением борьбы против царизма. Приехав в
Баку, я убедился, что мы не ошиблись. Вот увидите, рабочие фабрики Алибекова все как один выйдут на демонстрацию.
Наступило 2 марта — день, к которому бакинский пролетариат готовился более четырех месяцев.
Утром жизнь в городе началась как обычно. Бакинская полиция и не подозревала, что сердца тысяч рабочих полны страстным желанием утвердить сегодня свои права и стремление жить иначе.
К Парапету постепенно сходились люди. У многих в руках были палки и тяжело отвисали карманы от камней. Мало-помалу в районе армянской церкви сделалось многолюдно.
Городовые и жандармы, чьи посты были расположены в этом районе, насторожились.
Накануне Павел, Василий и Айрапет договорились встретиться на улице, у типографии газеты «Баку».
Мамед и Аскер пришли на Парапет с опозданием, так как приехали в город прямо из деревни Саатлы, где находились по заданию Бакинского комитета. У обоих в руках были крепкие толстые сучья, срезанные в деревне с гранатовых кустов. К ним подошел городовой.
— Эй, оборванцы, убирайтесь прочь! Здесь вам не пастбище для баранов. Ишь вырядились в лохмотья, чумазые чабаны!
Друзья, не вступая в спор, молча перешли на другую сторону Парапета. Вскоре им встретились Павел и другие товарищи.
Петр Монтин торжествовал: из Черного города пришла большая группа рабочих, — труженики фабрики Алибекова объединились с рабочими предприятий братьев Нобель.
Завидев огромную массу рабочих, полицейские забили тревогу.
Павлу не терпелось поскорее встретиться с Женей, но ее на Парапете не было. Удивительно! Такой ответственный в жизни бакинского пролетариата день, а ее, активного революционера-подпольщика, нет среди рабочих!
— Где она? Почему ее нет с нами? — спросил он Аскера.
— О ком ты говоришь?
— Да о ней…
— О ком — о ней? Назови по имени.
— Я говорю о Жене.
— Вот теперь понятно. Я видел ее вчера днем, она сказала мне, что должна побывать на Биби-Эйбпте. Обещала прийти на демонстрацию оттуда.
Наконец Павел увидел Женю, а рядом с ней троих незнакомых рабочих. Он помахал ей издали рукой.
— Иди к нам, Павел! — крикнула девушка.
Он подошел.
— Познакомься, — сказала она. — Это товарищи с Биби-Эйбата — Ханлар Сафаралиев, Кочетков и Бориев, рабочие компании «Нафталан».
Павел обрадовался этому знакомству.
— Нас удручает, — сказал он, — что часть рабочих Биби-Эйбата идет за меньшевиками. Мы должны перетянуть их на свою сторону, а для этого нам надо держать тесную связь с авторитетными подпольщиками Биби-Эйбата. Отрадно, что вы сегодня с нами. Но я вижу, вас не очень-то много. Неужели вас только четверо?
Женя хитро усмехнулась.
— Ошибаешься, нас гораздо больше. Сейчас я открою тебе один секрет. Мы хотим создать у городских властей видимость, будто демонстрация состоится в районе Парапета. Но это только наш маневр. Сейчас сюда стягиваются полицейские силы. Это нам на руку. Вчера мы приняли решение обхитрить полицейских. Демонстрация начнется не здесь, а у Молоканского сада. Передай всем нашим товарищам, чтобы поскорее шли туда. До встречи!
Павел, пожимая руки товарищам с Биби-Эйбата, сказал Ханлару:
— Очень рад нашему знакомству. Я придаю ему важное значение. Чем больше в нашей среде будет азербайджанцев, тем успешнее пойдут наши дела. Пусть наши встречи станут частыми. Значит так, Женя, надо идти к Молоканскому саду? Я пойду и предупрежу об этом товарищей.
Они расстались.
Тысячи любопытных бакинцев стекались к районам Парапета и Молоканского сада. Скопление здесь людей было предвестником каких-то надвигающихся событий. Полицейские и жандармы с трудом продвигались в многотысячной толпе.
Около двенадцати часов дня демонстрация у Молоканского сада началась.
Над толпой пронесся звонкий девичий голос:
— Товарищи, все под красное знамя!
Это крикнула Женя, которая шла в передней шеренге демонстрантов, сжимая в руках древко флага.
Павел, восхищенный мужеством девушки, воскликнул:
— Да здравствует наша Женя!
Шагавший рядом с ним Мамед толкнул его локтем в бок,
— Ты с ума спятил, Павел?! Владей своими чувствами.
Демонстранты кричали:
— Долой самодержавие!
— Да здравствует красное знамя!
В воздухе, словно большие снежные хлопья, закружились белые листовки.
Полицейские принялись ловить их, подбирать с земли. Тщетный труд!
Конные казаки попытались смять передние ряды демонстрантов, но были встречены градом камней, палочными ударами и отступили.
Аскер и Мамед увидели на углу Мариинской и Торговой улиц рыжего городового, который полчаса назад оскорбил их, обозвав оборванцами и чумазыми чабанами. Смекнув, что новая встреча может кончиться плохо, он попятился к ближайшей подворотне и заискивающе забормотал:
— Браво, ребятишки, молодцы!..
Однако лесть не помогла стражу самодержавия избежать возмездия. Аскер и Мамед принялись колотить его тяжелыми сучьями. Через минуту городовой был повергнут на мостовую и стал умолять о пощаде.
Несмотря на спешно создаваемые на улицах заслоны в виде конных казаков и жандармов, демонстранты медленно, но неуклонно продвигались к Набережной улице. Здесь находился дом бакинского губернатора. Тем временем полицейские отряды, противостоящие демонстрантам, получили подмогу.
В воздухе засвистели нагайки, послышались крики: «Бейте!… Хватайте!… Гоните!…»
Однако красные полотнища флагов продолжали плыть по бакинским улицам, ведя за собой рабочих, которые успешно пробивали палками и камнями ряды полицейских и жандармов.
В этот день случилось то, чего бакинская полиция никак не ожидала: защищаясь и прокладывая себе дорогу, участники демонстрации прибегли к огнестрельному оружию. Бакинский пролетариат делом ответил на призыв Ленина, революционной социал-демократии перейти к вооруженной борьбе против царизма.
«Бейте черных собак!…» — бушевала толпа.
Три часа продолжалась демонстрация, повергнувшая в страх и смятение городские власти и буржуазию.
Вице-губернатор Баку Лилеев был ранен в голову камнем.
По окончании демонстрации в городе начались аресты.
Полицейские рыскали по улицам, задерживали всех подозрительных.
Но мало кто обращал внимание на молоденькую служанку с грудным ребенком на руках, которая гуляла в Губернаторском саду, напевал колыбельную песню.
Павел, Мамед, Аскер, Василий и Айрапет собрались в доме родителей Айрапета в Завокзальном районе.
— Что с Женей? — спросил Василий товарищей — Где она?
Все молчали.
Аскер начал отчитывать Павла:
— Если с Женей случилось что-нибудь, знай, во всем виноват ты. Из-за тебя она не бывает с нами. Или оставь ее в покое или обращайся с ней по-товарищески. Разве Женя так относится к тебе, как ты к ней?.. Безобразие! Ты без конца дуешься на нее. Я убежден, она только поэтому не была сегодня на демонстрации с нами в одном ряду. Если бы не ты, сейчас Женя сидела бы с нами в этой комнате. Кто скажет, где она? Что с ней? Долго ли попасть в лапы полицейских?.. Что мы скажем ее родителям, как посмотрим им в глаза? И без того Сергей Васильевич тяжело болен, дни его, можно сказать, сочтены.
