Златослава Каменкович - Опасное молчание
Мелана пробегает глазами страничку дневника.
«Моя мама всегда приветлива, — пишет мальчик. — Для меня она самый родной и близкий человек. Когда мой папа погиб на фронте, жить нам стало трудней. Особенно маме. Она и работает, она и дома все хозяйство ведет. И я часто задумывался: как сделать так, чтобы мама не уставала? Однажды она заболела. И тогда я почувствовал, как много она для меня делала!
Бывало в школу идешь, мама приготовит чистую рубашку, носки заштопает, брюки починит. А тут все как-то нескладно пошло. И в доме не прибрано, неуютно. Как-то я заметил, что мама с огорчением посмотрела на пол и покачала головой: пол был грязный, а мама очень любила, чтобы в комнате было чисто. Когда она уснула, я нагрел воду и стал мыть пол. Несколько раз протирал каждую половицу. С непривычки даже спина заболела. Но я маме в этом не признался. А теперь мне уже совсем легко дается эта работа. Стал я помогать маме и в других домашних делах. А раньше мне казалось, что это могут делать только девочки.
По вечерам, когда мама приходит с работы, чайник уже кипит, и мы садимся за стол. Мама рассказывает о фабрике, а я о своей школе.
Мама просматривает мои тетради. С радостью показываю их. Мои отметки — только четверки и пятерки. Мне приятно, когда мама улыбается и говорит: «Спасибо тебе, сынок».
Мне очень хочется скорее вырасти и получить специальность. Я еще не знаю, кем я буду, но знаю твердо: я сделаю все, чтобы моей маме всегда хорошо жилось».
После уроков Мирослава Борисовна попросила Ваню Близниченко остаться.
— Ха! Я ничего не знаю, — без теин смущения взглянул на учительницу мальчик с короткой челкой на высоком лбу.
Тишина.
— Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы ты сказал, почему ты спрятал все чернильницы и сорвал урок?
— Вот еще… Чем вы докажете, что я спрятал?
Мальчик упрямо отрицал свою вину.
— Близниченко, пусть завтра придет в школу твой отец.
— Мама его выгнала. Он не умеет сам зарабатывать деньги. Только умеет допрашивать: «А где эти десять рублей?.. Куда девала?..»
— Дай, пожалуйста, свой дневник.
— Подумаешь, не очень-то испугался. Нате, пишите…
На другой день Ваня Близниченко не явился на уроки. Но на большой перемене ребята его видели на школьном дворе. Он курил и демонстрировал свое умение выстреливать с ногтя окурок.
Вечером Мирослава Борисовна пришла к Близниченко домой. Живут небогато, но в квартире чисто, просторно.
— Мать работает на вокзале в буфете. Она должна скоро придти, — сказала бабушка Вани.
Узнав, с чем пришла учительница, старушка и сама начала жаловаться на внука.
— Обижает свою сестричку. Другого имени для маленькой у него нет, только и слышно: «Хвост! Прилипало! Дура!» Кончит делать уроки, прошу: «Ванюша, да собери ты бога ради книжки». А он: «Не приставай! Устал я». А недавно — ужас какого сраму натерпелась… Заходим мы с ним в трамвай. Встал военный, место мне уступил. Сели мы с Ваней рядышком. Едем к Оксане на вокзал. Ну, возле главпочты заходит в вагон женщина с грудным ребенком на руках, просит: «Встань, пожалуйста, мальчик, видишь, я с ребенком». — «Я тоже ребенок, видите, с бабушкой еду!» — огрызнулся Ваня. Ну, поверите, я чуть сквозь землю не провалилась. Срам на людей глаза поднять…
— Где же Ваня? — спросила Мирослава Борисовна.
— Кто его знает? Может, и в кино. Мать ему за каждую пятерку — на, Ванюша, получай пять рублей.
Пришла с работы Близниченко. Выслушав учительницу, она закурила сигарету и раздраженно сказала:
— Вы к нему придираетесь. Слава богу, у Вани ни одной тройки, а у вас есть и двоечники. Вот к ним и ходите.
Нет, эту женщину не тревожило то, что сын курит, грубит преподавателям, обманывает, убегает с уроков.
— Ваня очень способный ученик, я не отрицаю, но давайте вместе подумаем над его дальнейшей судьбой, — подавляя свою личную обиду, заговорила учительница. — Он грубит преподавателям, курит, обманывает…
— У вас нет к нему подхода, — упрямо твердила в ответ Близниченко. — Нет подхода…
Мирослава Борисовна вернулась домой усталая и подавленная. Когда она объяснила Мелане, почему задержалась, Мелана вынесла быстрый и суровый приговор:
— Надо его исключить из школы, вот тогда и мамаша задумается.
— Нет, — качает головой учительница, — мой долг найти заветный ключик к сердцу этого несомненно способного мальчика, вынуть кусочек льда, брошенного туда неосторожной рукой, а вместо льда положить кусочек солнца. Тогда в сердце Вани не будут замерзать ростки всего доброго и прекрасного. Буду искать…
Конечно, доверие товарищей порадовало Любашу. Пусть будет так, она согласна стать редактором классной сатирической газеты «Колючка».
О, да! Все обещали писать заметки.
Но прошла неделя, а члены редколлегии только плечами пожимали: ни одной заметки!
— Давайте первый номер выпустим только втроем, — предложила Любаша.
— Правильно, — согласилась Катя Максименко.
— Где собираемся? — деловито осведомилась Неля Степная.
— Приходите ко мне, девочки, — сказала Любаша.
— У вас, Люба, живет писатель, он нам может помочь. Правда?
— Он сейчас очень занят, девочки. Мы и сами справимся. Бумага и краски у меня найдутся. Я вас жду в шесть.
— Па! — что означало: «пока».
— Па, па!
И девочки разбежались по домам.
Ни в шесть, ни в семь, ни в восемь подруги не явились.
Оказалось, что у Кати объелся яблоками младший брат. Мамы у них нет, отец военный, в общем, у нее была уважительная причина.
Неля оправдывалась: пришлось помогать маме делать уборку в квартире.
— Ладно, соберемся сегодня в пять.
Девочки согласились.
И опять в назначенный час они не пришли.
Тогда Любаша решила выпустить газету одна. Нарисовала красочный заголовок. Затем сочинила басню и высмеяла озорную Веру Шило, которая считала «геройством» надерзить учителям. На уроке французского языка она мяукала и сорвала урок. Затем Вера с тремя подружками сбежала в кино. Мораль басни была такова: «Вера не отважная, а просто у нее нет никакого самолюбия, ей не стыдно, что над ней смеются».
Конечно, это не совсем отвечало обычным правилам, по басню Любаша поместила вместо передовицы и внизу подписалась.
Немного поразмыслив, Любаша вывела еще один заголовок на три колонки: «Голос активных корреспондентов». Первая заметка называлась «Мои предложения». Она начиналась так: «Девочки! Я думаю… я предлагаю…» А дальше шли какие-то кружочки, палочки, вопросительные знаки, точки и запятые, а в конце под всей этой «цепью загадок и тайн» крупно надпись: Катя Максименко. Другая заметка тоже целиком состояла из непонятных иероглифов. Под ней красовалось имя второго члена редколлегии. Три остальные заметки с содержательными заголовками, под которыми оставалось пустое место, были подписаны лучшими учениками класса, как раз теми, кто с таким рвением выбирал редколлегию и горячо обещал помогать.
Затем Любаша расцветила газету интересными загадками, головоломками, шарадами, взятыми из книги «Пятьсот игр и развлечений». Завершила большим выразительным рисунком, изображающим редактора, буквально засыпанного заметками.
— Папа, как «Колючка?» — с трудом разгибая спину, спросила Любаша, показывая газету.
— В находчивости тебе нельзя отказать, — похвалил Кремнев.
Петро, Ганна и Мелана вернулись из театра взволнованные. Спектакль, поставленный по комедии Ивана Франко «Учитель», заставил их смеяться, радоваться и тревожиться за судьбу полюбившихся героев.
Кремневы еще не спали. Евгений Николаевич сидел в столовой и просматривал газеты.
— Понравилось? — спросил он Мелану.
— Очень. Я наревелась…
— О чем пьеса, Петрик? — отложив газету, Кремнев приготовился слушать.
— Мне трудно рассказать в нескольких словах.
— Как сможешь.
— Карпаты… Конец девятнадцатого столетия. Где-то среди гор затерялось глухое село Борынь. У обрыва, одиноко на отшибе, стоит школа. Три дня тому назад приехал сюда на место старого учителе, который прожил здесь пятнадцать лет, никого и ничему не научив, новый учитель Омелян Ткач.
Третье утро настойчиво звонит Омелян Ткач в небольшой школьный колокол, сзывая учеников, но темные, забитые селяне упорно не посылают детей в школу.
Не знает Омелян Ткач, что его предшественник на редкие ревизии инспектора одалживал школьников из соседнего села, а сам хозяйством занимался. Не знает Омелян Ткач и того, что темнотой и суеверием запуганного здесь народа пользуется сельский арендатор, ростовщик Зильберглянц и вийт[10] Микита Сойка, в руках которых послушным орудием был предшественник Ткача.
Это Вольф Зильберглянц через вийта распустил сплетню, что новый учитель не крещеный и «на веру» живет с какой-то панночкой. Вот почему с такой немой враждебностью встретило село Омеляна Ткача и его сестру Юлию.
