Валерий Бирюков - Всего три дня
Антоненко лишь молча кивнул, соглашаясь с подполковником. Спорить было глупо: слишком уж очевидно все получилось. И потом, себе-то он мог признаться, что в такой ситуации на месте Викторова он не стал бы проявлять подобной щепетильности. В свое время, конечно. Без сомнений и угрызений совести открыл бы «огонь». Ведь приказ есть приказ, ответственность за последствия несет тот, кто его отдал. Тем более что последствий никаких не предвиделось — выстрелы и в самом деле холостые. Да, такие вот коврижки…
Суток еще не прошло, как они встретились с Савельевым, а все, как нарочно, сводит на нет его прежние убеждения, подтачивает их. И ладно бы подполковник открывал для него что-то новое — куда бы ни шло! А то ведь он знал об этом и раньше. Знал, но считал безупречными свои методы обучения и воспитания подчиненных, опробованные еще до академии. Приказано — сделано, и вся недолга. А подполковник Савельев и его люди вот уже второй день каждым своим словом, действием, на глазах, почти без труда, настойчиво и безжалостно разрушали веру в эту методу, заставляя взглянуть на нее не с колокольни командира батареи, которым он, оказывается, оставался в душе до сих пор, а с позиций командира дивизиона.
И впервые затеплилось у майора Антоненко чувство благодарности к старому командиру. Прав оказался генерал: в школе Савельева есть чему поучиться. Жаль только, что она будет кратковременной — всего два дня осталось.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Между тем наступление продолжалось. Капитан Сохань, поплатившись за свою выходку, точно отрезвел и действовал теперь осмотрительнее. Людьми не рисковал, не лез напролом, атаковал хитро, нанося удары во фланги и тыл. Правда, обстановка не была особенно сложной — авангарду противостояли хотя и довольно укрепленные, но все нее небольшие заслоны «противника», которые старались только замедлить продвижение полка. Главные «бои» ожидались впереди, но и эти мелкие, но частые стычки изнуряли артиллеристов и мотострелков, которые то мчались по знойной пустыне в раскаленных злым солнцем машинах, то ползли по горячим, точно дно огромной сковороды, пескам, скрытно пробираясь во фланги и тыл обороняющихся, стараясь захватить их врасплох.
Уставшие от бесчисленных спешиваний и посадок на машины, от бега в непросыхающих, пропитанных соленым потом гимнастерках, мотострелки как-то уловили незримую перемену в поведении командира батальона. И будто обрели второе дыхание: как двужильные рвались вперед, короткими, злыми и меткими очередями своих пулеметов и автоматов поражали фанерные щиты, заранее установленные имитационной командой и обозначавшие огневые точки «южных», словно это был реальный противник. А полуоглохшие гранатометчики поддерживали своих товарищей, когда вдруг оживали подавленные артиллеристами орудия или танки «противника».
Самым трудным для авангарда оказалось последнее сражение. Под вечер головная походная застава добралась до того железнодорожного переезда, о котором говорил Викторову командир дивизиона. Подполковник Савельев не ошибся: здесь «южные» оставили мощный заслон. Они заняли господствующие высоты, перед которыми лежала ровная, как стол, местность, без единого укрытия, без хотя бы какой-нибудь складочки или канавки. Вне всякого сомнения, она насквозь простреливалась с этих песчаных барханов. Капитан Сохань, обозрев поле предстоящего «боя», тихонько присвистнул:
— Работенка как рубрика в журнале «Крокодил» — «Нарочно не придумаешь»! Умеет же комдив задавать задачки! Ни обойти их, ни объехать. Они же вас на этой лужайке, как зайцев, перещелкают. Черт! И все-таки придется атаковать в лоб. Слушайте, капитан, — сказал он Викторову, — давайте мне огневую подготовку. Но такую, чтобы перепахать эти треклятые барханчики. А потом поставьте огневой вал, чтобы пошли мои роты за ним, аки посуху. Уточняйте с моим начштабом рубежи, а я пока с командиром полка утрясу решение. А может, и танки выпрошу.
Полковник Кушнарев танки Соханю не дал, а план его утвердил, и по команде Викторова батарея начала огневую подготовку. Канонада была впечатляющей: если бы снаряды в самом деле падали в цель, вряд ли что осталось бы от тех высот. А ведь стреляла всего одна батарея. Что же могло бы быть, если бы батальон поддерживал, как положено, дивизион? Конечно, не отдельный, как савельевский, а обычный, чуть меньшего состава. Об этом думал капитан Сохань, прислушиваясь к гремящей за спиной орудийной пальбе и наблюдая за работой Викторова, который делал какие-то ведомые только ему расчеты и прямо в ухо радисту кричал команды на огневые позиции. Нет, все-таки этот капитан знает дело, ловко управляется, а он его в каких-то махинациях заподозрил. Глупости это, мальчишество!
Грохот на секунду прекратился — это батарея меняла прицельные установки, — и снова лай отдельных гаубиц слился в единый гул. Капитан Викторов отвел глаза от прибора управления огнем, мотнул головой в сторону высот. Сохань понял его без слов: огневой вал поставлен на первом рубеже прикрытия. И отдал команду своим ротам. Рванулись вперед спрятавшиеся в барханах машины мотострелков, на ходу развернулись в боевую линию, чуть замедлили ход, с них посыпались фигурки солдат, и вот уже длинная редкая цепь побежала по твердому, как асфальт, такыру в направлении высот. Но тут все неожиданно рухнуло — на поле «боя» вдруг установилась такая тишина, что Викторову показалось, будто он слышит не только гул двигателей машин, но даже дробный топот сапог и тяжелое дыхание бегущих там, впереди, солдат. Это замолчали его орудия.
— А, черт! Огонь, капитан! — крикнул Сохань, который теперь уже вполне серьезно принимал условный тактический фон. — Что там у вас, снарядов не хватает?! Или принципиальность выдохлась?
Викторов, поняв намек, побледнел так, что на его скуластом лице выступили веснушки. «Неужели на батарее решили только обозначить огневой вал? Этого еще не хватало!»
— Выясните, что стряслось, — стараясь быть спокойным, приказал он радисту.
— Танки идут на батарею! Наши развертываются на прямую наводку! Готовятся к отражению атаки, — быстро доложил сержант.
— Хана, отвоевались! — мрачно подытожил капитан Сохань. — Угораздило же твою батарею подлезть к мишеням! Положат мне «южные» батальон! Ну и денек!
— Клади цепь! Пусть окапываются, — бросил ему Викторов. Своей батарее он бессилен был помочь, там все теперь зависело от старшего офицера батареи, его сообразительности. Тот, кто составлял план учений, располагал танковую засаду, прекрасно знал местность: единственное мало-мальски пригодное для огневой позиции артиллерийской батареи место прикрыл ловушкой, в которую попались его подчиненные. Хорошо хоть, что вовремя обнаружили. Но мотострелков тоже можно «спасти». И Викторов передал радисту команду:
— «Аметисту» — сигнал «Гроза»!
Дивизион отозвался сразу же, будто ждал условного сигнала на поддержку, — передал свои координаты. Линейка и карандаш в руках Викторова заметались по прибору управления огнем. Через несколько минут данные для стрельбы батареи Мирошникова, которая должна была развернуться по сигналу, были готовы. Викторов сообщил их туда. В ответ далеко позади еле слышно зарокотали орудийные залпы.
— Пропашем снова высотки, — приговаривал Викторов, прислушиваясь к ним и посматривая на часы. — А теперь огневой вал, — сказал он сам себе, поймав короткую паузу. Размазал по лицу пыль, смешанную с потом, который струился из-под каски. Услышав вновь вспыхнувшую пальбу, кивнул комбату: — Ну, действуй, Сохань!
— В атаку, вперед! — во весь голос прокричал тот, забывшись. Цепь не могла его услышать на таком расстоянии, а для связиста не надо было так громко командовать. Смутившись, Сохань торопливо выдернул из кобуры ракетницу и выпустил в направлении высот три красные ракеты.
Залегший батальон поднялся, пошел, побежал за перемещавшимся огневым прикрытием вперед, и вот уже цепь нахлынула на барханы. Дробный перестук очередей и нарастающее «ура» из охрипших, сухих глоток мотострелков, сменив утихшую канонаду, еле слышно донеслись до высотки, где находились Сохань с Викторовым. Но тут опять раздались близкие орудийные выстрелы — ожила викторовская батарея. У Соханя лицо от гнева пошло красными пятнами:
— Вы что?! По своим?
— Танки отбиты, товарищ гвардии капитан! — доложил Викторову радист. Но командир батареи и без доклада догадался об этом.
— Дайте «Аметисту» отбой! — сказал он. — А наши пусть свертываются в колонну.
На вспышку капитана Соханя он никак не отреагировал, понимая, в каком тот возбужденном состоянии. Мог забыть о танках и принять стрельбу за возобновление огневой поддержки батальона. Тут испугаешься, не мудрено. Но молодец: играться перестал, не то что вначале.
