Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум
— Нина?! — изумился Алеша. — Зачем вы здесь? И в таком костюме?!
— Костюм летний. Люди в темноте шарахаются от меня, а вы накинулись. Не случайно мой отец заинтересовался вами…
Леша смущенно пробурчал:
— Проводить вас?
— Спасибо. Я не боюсь. Впрочем, у меня недоброе предчувствие. — Она зашагала рядом с Алешей. — Сегодня весь день один вспыльчивый субъект пытался объясниться с моим отцом…
— Карп, что ли?
— Да! — отозвалась Нина и прибавила шагу. — Как вы думаете, сколько людей ежедневно на нашей планете ссорятся из-за ревности?
— А разве есть такая статистика?
— Скорее, можно ли учесть?
Леша вспомнил, как однажды Карп ревниво грозил старшему брату: «Убью! Дом сожгу!»
Нина намекнула, что отец взял шефство над певицей Ланской, а Карп категорически против этого шефства.
— Пойдемте, Алешенька, быстрее!
И они устремились на шум Муравьевского фонтана…
Профессор Оношко лежал в постели. Он был еще в обмороке. Возле него хлопотала дежурная сестра Тамара Ланская. Она, в белом халате и белой косынке, положила шприц на столик и растерянными глазами встретила Нину с Алешей:
— Не беспокойтесь… пульс нормальный…
Леша остановился в дверях, а дочь кинулась к отцу:
— Что с ним, Тамара Александровна?
— Нервный шок…
Аким Афанасьевич открыл глаза. Он виновато посмотрел на дочь, на Ланскую, на своего ученика и снова сомкнул отяжелевшие веки.
Нина отозвала в сторону Тамару Александровну и вопросительным жестом обвела комнату:
— Что здесь произошло?
— Не знаю, — замялась Ланская. — Ко мне в дежурку пришел Карп и сказал: «Срочно к профессору». Вхожу. Ваш отец у порога, вниз лицом. Я повернула его на спину. Он был без чувств. Карп крикнул лифтера, и мы с трудом подняли тело на кровать…
— На нем есть следы побоев?
— Нет, по-моему. — Тамара Александровна обратилась к Алеше: — Подожди меня. Я сейчас сдам дежурство и пойду к вам…
Нина, видимо, представила Карпа нападающим на «охрану» Ланской и предупредила Алешу:
— Будьте ко всему готовы…
— Да, да, мальчик мой! — вскинул голову учитель. — Закройте окна и двери, иначе он опять влезет!
Они шли молча. Только на горбатом мостике Ланская задержалась и, видимо, после долгих раздумий, доверилась:
— Нет, нет, я не поеду в Петроград!
— Но ведь Карп житья не даст.
— Даст. — Она загадочно прошептала: — Есть такой человек, Лешенька, который утихомирит Карпа…
«О ком она?» — заинтересованно подумал Леша, но не спросил.
МЕТАМОРФОЗЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯВ доме Роговых чердачную комнату называли «голубятней». Ее занял Воркун. Вещи помогли перетащить Сеня Селезнев, Федька Лунатик и Алеша Смыслов. Они же сообщили Ивану Матвеевичу последние новости.
От Сени он узнал, что Карп завладел дневником Леонида и заявил: «Никому не покажу!»
Федя обратил внимание на тот факт, что гадалка до сих пор не обращается за помощью в угро: на поиски вора она организовала своих людей. «Видать, боится конфискации», — заключил Лунатик.
Отрадную весть сообщил Алеша. Ланская отказалась ехать в Петроград с профессором Оношко.
— Ну а вообще… поедет учиться? — уточнил Иван.
Эту ночь Тамара Александровна ночевала у Смысловых. Алеша слышал, как певица сказала матери: «Я сорвала голос. Теперь поздно учиться».
Иван знал, что Ланская хотела бежать из Руссы от Карпа. Выходит, сейчас она не боится младшего Рогова. Что же произошло?
Воркун выпустил Пальму на двор и невольно взглянул на флигель, освещенный вечерним солнцем. На окнах подняты жалюзи, и дверь приоткрыта. Не зайти ли?
В этот момент распахнулось окно флигеля, и Ланская взмахом руки позвала Ивана.
— Я ждала вас, Иван Матвеевич, — призналась она, пропуская его в прихожую. — Как хорошо, что вы переехали! И как было бы приятно, если возродились бы воскресные концерты. Хотите чаю?
— Нет… благодарю… — застеснялся он и погладил собаку: — Вот разве Пальме что-нибудь… Я дам команду…
Хозяйка провела овчарку на кухню, погремела посудой и вернулась в столовую. Иван заметил, что Тамара бесцельно переставила с места на место тарелку на столе. Затем подошла к окну, опустила жалюзи, на ходу поправила прическу.
— Простите меня, ради бога! — Она посмотрела на часы: — Скоро придет Карп за ответом…
Иван, сидя на стуле, выпрямил спину. Это что-то новое. До сих пор младший Рогов приставал к вдове без серьезных намерений…
— Сделал предложение?
— Да! — Тамара надела на черное платье белый передник с кружевами. — Он решил, что я остаюсь в Руссе ради него. Однажды я имела неосторожность сказать братьям, что младший красивее старшего…
— Вы сказали правду.
— Но дело не в красоте, Иван Матвеевич. Вернее, не во внешней красоте. Кроме того, Карп младше меня. А главное, он неуравновешенный, чистая ртуть. Вы знаете, что вчерашний секретарь трибунала стал частником?
— Частником?! — удивился Иван.
— Да, Солеварова, Шур и Рогов открыли магазин в Торговом ряду: все для церкви и верующих…
— Вот это метаморфоза! — Иван вспомнил Калугина и покачал головой: — Комсомолец, коммунист, активный безбожник и вдруг торгует иконами! Какую долю капитала он внес и как раздобыл ее?
— Я спрошу его.
— Ну тогда еще узнайте, пожалуйста, — Иван перевел взгляд на портрет Рогова, — говорил ли Карп брату о своем выходе из партии и о своем желании заделаться совбуром[4]?
— Нет, нет! Сказать этакое — убить брата!
«Но ведь кто-то убил», — подумал Воркун и поднял два пальца:
— У Леонида было два дневника: ранний и поздний. Ранний в виде простой синей тетради, а поздний — с бегущей лошадью на обложке. Какой дневник у Карпа?
— Понимаю. Спрошу… — Тамара скрестила руки. — Я боюсь одна…
Она прислушалась. На кухне чавкала Пальма.
Иван покосился на старинные часы с гирями:
— Я буду за дверью…
Он прошел в прихожую. Рядом с ним, возле вешалки, притаилась Пальма. Ланская зажгла свет в столовой.
И в тот же момент на веранде, выходящей в сад, раздались шаги. Иван слышал, как пропела дверь и в столовую ворвался взволнованный Карп:
— Кто был здесь?
— Иван Матвеевич.
— Ушел?
— Если он тебе нужен — могу вернуть. — И, не дожидаясь ответа, хозяйка пригласила Карпа к столу: — Самовар еще горячий…
— Поначалу я должен убедиться, что мы с тобой одни…
— Знай, Карп, мы с тобой никогда не были и не будем одни.
— Кто же между нами?!
— Не повышай голос.
— Прости. Меня взвинтил Оношко. Просил не говорить тебе, что он в обморок упал от страха.
Карп засмеялся. Ланская, наливая чай, спросила:
— Ты приметам веришь?
— Не очень! Но ясновидящей поверил. Она нарекла нам с тобой взаимную любовь и богатство.
— Насчет взаимной ошиблась, да и богатство откуда?
— Как откуда?! Я же говорил! Магазин на бойком месте!
— Чтобы начать торговать, надо…
— Имею! Взял в долг!..
«Уж не у гадалки ли?» — подумал Иван, напрягая слух.
— И на свадьбу отложил! Вся Русса позавидует нам: подвенечное платье из Питера, фаэтоны из Новгорода, столы накроем в Летнем ресторане. Рыба! Дичь! Колбасы! Кагор из монастырского погреба! А медовый месяц — на яхте! Ильмень! Волхов! Ладога! Нева! Да, еще забыл — в храме сводный хор!
— Мой отпуск зимний, — вставила она с иронией.
— Ты теперь не работать будешь в курорте, а разъезжать по курортам. Нэп дает право на широкую жизнь. И надо быть олухами, чтобы не воспользоваться свободной торговлей!
— Думаешь, частная торговля на веки вечные?
— За наш с тобой век ручаюсь. Собственность — самый живучий корень. По рукам?
— Что по рукам? Торговать, обманывать покупателей?
— Проценты — не обман. За прилавком наши компаньоны, а мы будем разъезжать по городам: ты — с концертами, я — с торговыми сделками. Дело поставим на широкую ногу. Тебе это сродни. Твой дед торговал канатами, а мы — свечами, иконами…
— Что я слышу? А не ты ли, Карп, вместе с комсомолией жег иконы и малевал на храме: «Долой попов!» А теперь готов под венец, крест целовать, пасху справлять. Где же твоя принципиальность?
«Ах, молодчина!» — мысленно воскликнул Воркун.
Наступила пауза. Карп не сразу нашелся что ответить:
— Тогда мною руководил старший брат. Он и сам расстреливал иконы, и меня на то же толкал. За что ты и остыла к нему. Хотя поначалу сильно любила…
— Откуда знаешь? Из дневника?
— Не только! Сам многое видел. И многое учел. Ошибку брата не повторю. Я не потребую: «Либо храм забудь, либо я тебя забуду». — Его голос потеплел. — Вера — романтика для тебя. Молись на здоровье. Повторяю, я на все согласен, обручальное кольцо, церковный брак, крестины, престольные праздники…
