Валентин Овечкин - Собрание сочинений в 3 томах. Том 3
А должником быть нехорошо. Ни в чем, никогда, ни перед кем. Сознание, что ты должник, — мучительное сознание.
Вот это все вызывает у меня тревожные чувства.
И — вот еще: почему к радостным волнениям примешивается что-то и другое.
Дело в самом поводе и появления в газетах статей обо мне, и устройства вот такого вечера.
Люди моего возраста, я думаю, согласятся со мной (на основе собственного опыта), а кому еще нет шестидесяти, поверят нам, старикам, на слово, что 60 лет — не цветущий возраст, что 30 лучше, чем 60. Ну, на худой конец — 40.
Я не знаю, может быть, я обижаю своих сверстников, называя 60 лет старостью, но — ничего не поделаешь. А как иначе назвать?..
Помню, когда я писал свои рассказы давно-давно, и молодости, я писал так, скажем: «К приехавшим колхозникам подошел старик лет сорока пяти»… Потом, с течением времени, при переизданиях тех рассказов, я стал вносить поправки: «Старик лет пятидесяти». Еще через некоторое время: «Старик лет шестидесяти». И на этом, пожалуй, остановлюсь. Больше поправок вносить не буду.
Так вот, я говорю, что в самом факте 60-летия нет причины для ликования. Факт прискорбный.
Остается одно лишь утешение, что 60 лет со дня рождения все-таки…
Вот так. Все это, вместе взятое, и возраст и награда, создают тревожное настроение. Высокую награду, я уже сказал, я должен заслужить, оправдать.
А значит, должен много еще поработать.
Когда мне сообщили о намеченном проведении вот такого вечера, в плане не стоял мой творческий отчет — перед собратьями-писателями и читателями.
Для этого мне пришлось бы занять слишком много вашего времени.
Но несколько слов все же скажу о своей работе.
У товарищей, знающих не все, что я написал, может сложиться неправильное представление, что после окончания цикла «Районные будни» и «Трудная весна» все эти годы у меня был простой.
Но это неверно. Хотя и должник, большой должник, но все эти годы я писал. И пишу.
Я написал за последние годы 4 пьесы:
«Навстречу ветру»,
«Летние дожди»,
«Время пожинать плоды»,
«Пусть это сбудется».
(Их судьба).
Кроме этих пьес, у меня есть еще 3 пьесы, раньше написанные:
«Бабье лето»,
«Настя Колосова»,
«Народный академик».
(Их судьба).
За годы, прошедшие после окончания «Трудной весны», я несколько раз ездил по Сибири, был на целине. Ездил на Дальний Восток — по Хабаровскому краю, Приморью, Амурской области.
Дальний Восток давно меня манил. «Белое пятно» на карте.
Об этих поездках по Дальнему Востоку и Сибири я писал очерки под названием «Рассказ об одной поездке», печатавшиеся в газете «Сельская жизнь» и выходившие отдельными изданиями.
Кажется мне, что они какую-то пользу принесли целинному земледелию. Во всяком случае, писал я о тех безобразиях, которые наблюдал тогда на целине, в выражениях предельно допустимых.
Кое-кто, возможно, даже в обиде на меня остался за эти очерки.
(И в министерстве и в целинном крае дела, надо сказать, пошли лучше).
Писал я о Терентии Семеновиче Мальцеве — интереснейшем человеке, за делами которого я слежу много лет.
Я вообще не люблю писать о людях прославленных, широко знаменитых, к которым очень уж наездили литераторы дорогу.
Но о Мальцеве я писал и еще буду писать, потому что слава его нисколько не испортила. Иммунитет.
Этот человек весь — в вечных поисках. И — в вечных неприятностях. Ему надо помогать.
Еще ряд очерков написал я за эти годы.
И — много времени отдал работе с начинающими авторами и молодыми писателями.
Особенно когда жил в Курске.
И как член редколлегии «Нового мира» и просто как писатель, к которому непосредственно обращается литературная молодежь, я много работал над произведениями других авторов. Бывало, меня буквально заваливали рукописями, и — без преувеличений — не меньше 3/4 рабочего времени уходило на эти рукописи.
Но я не жалуюсь ка это. Думаю, что время затрачивалось не зря, не без пользы для литературы.
Вот — коротко — о моей работе за последние годы.
Сделано, безусловно, мало. Сознаю.
А весной 1963 года я переехал в Ташкент.
Давняя тяга. Сыновья.
И Средняя Азия — совершенно новый для меня край. Раньше не бывал здесь.
Принят я был здесь товарищами по перу по-братски. Быстро устроен во всех бытовых делах — с жильем и пр. И вот, стало быть, год с лишним уже живу здесь.
Естественно, мне могут задать вопрос: а что сейчас пишу?
Очень трудно ответить. Почти невозможно. Некоторые — из суеверия.
Живописец — о картине, словами.
Композитор — словами о сочиняемой музыке.
Писатель. Рассказать о том, что он пишет, что вынашивает, что он еще не дописал, что у него лежит в столе, в черновиках, в набросках, в так называемых «вариантах».
Если бы он мог рассказать, значит, это уже написано.
И тогда — чего проще. Читать!
В общем, прошу снисхождения. Повремените. Будет написано!
Приложу все силы к тому, чтобы не бесплодно были прожиты те годы, что осталось мне пожить и поработать.
1964
По страницам изданных и неизданных произведений
1. Опубликованные рецензии
Хорошие повести
Немногие читатели узнали уже Тихона Журавлева по его запискам офицера «Рядовой Антипов», вышедшим в издательстве «Советский писатель» в 1951 году. Немногие, говорю потому, что книга была издана тиражом всего в 30 тысяч экземпляров.
Эта повесть — в форме записок офицера — суровая правда о войне, о солдатской жизни на фронте. Именно — жизни. Русские люди не любят воевать. Но когда их к этому вынуждают, они и на фронте умеют жить как дома.
Сдержанно, мужественно, без громких слов и потому, может быть, так волнующе пишет Тихон Журавлев о солдатских подвигах. Он знает войну, он не может лгать о ней. У него война — это и кровь, и тяжелый труд, и подвиги, и глубокое раздумье солдат о прошлом и будущем. Рядовые солдаты у него — как оно и есть в нашей советской жизни — люди высокого интеллекта, большого душевного благородства.
Были у него неприятности с этой повестью. Критики упрекали автора в том, что у него генерал и комбат слишком просто, «фамильярно» разговаривают с рядовыми. Почему, дескать, солдат Антипов отвечает им иногда не по уставу, не держит беспрерывно руку у козырька, позволяет себе даже такую вольность, как чокнуться с генералом. Ну, бог с ними, с такими критиками. Они, видимо, многое позабыли. Забыли и простоту Суворова в обращении с солдатами.
Повесть Тихона Журавлева «Рядовой Антипов» в какой-то мере заполняет досадный пробел в нашей литературе об Отечественной войне. Много у нас есть романов, повестей, пьес о войне, где главные действующие лица — офицеры, а солдат почти не видно. Журавлев пишет о рядовом советском солдате как о человеке равном ему, советскому офицеру, по духовному развитию, пониманию жизни, задач партии. Лишь звездочки на погонах, специальная военная командирская подготовка «возвышают» его, офицера, над солдатом, дают ему право приказывать. Но это различие — лишь на фронте, в армии. А после войны, если суждено им где-то встретиться, может быть, Антипов, более опытный в колхозном строительстве человек, будет председателем колхоза, а он, офицер, вчерашний ротный командир Антипова, пойдет к нему в заместители, в бригадиры?..
В седьмом номере журнала «Новый мир» за 1953 год напечатана новая повесть Тихона Журавлева «Комбайнеры». Некоторые критики (Т. Трифонова, «Литературная газета», 18 августа 1953 г.), не разобравшись в этой вещи как следует, успели уже усмотреть в повести существенный недостаток, заключающийся в излишней, по их мнению, тонкости письма, лаконичности рисунка, в недомолвках. Что это — привычка к топорной работе некоторых других авторов повестей на колхозные темы? А когда вещь сделана не топором, а тонким резцом — не доходит? Именно в этом, в тонкости, в изяществе письма, — художественная прелесть произведений Т. Журавлева!
Радостно, когда в литературу приходит новый, свежий, сильный талант. Сейчас, когда уже ясно, что Т. Журавлев автор не одной повести, можно полным голосом говорить об его интересном творчестве.
Тихон Журавлев жил и живет в среде рабочих людей, где просто и требовательно, без лишних умилений и восхвалений, судят о писателях. Он работал после демобилизации и крепильщиком в шахте, и, напечатав уже первую повесть, штурвальным на комбайне.
— Книгу, говоришь, написал? Напечатали? Хвалят? Ну что ж, раз взялся книги писать — надо хорошо писать. А как же иначе? Тот хорошо уголь рубает, тот хорошо дома строит, тот хорошо землю пашет. А тебе дан талант сочинять — пиши хорошие книги. А плохо напишешь — скажем: не за свое дело взялся.
