Валентин Овечкин - Собрание сочинений в 3 томах. Том 3
Так надо же наконец освободить сельское хозяйство от зависимости стихий!
Что и записано в проекте Программы: «Зависимость сельского хозяйства от природной стихии значительно уменьшится, а затем и сведется к минимуму».
Один из главных резервов повышения продукции полеводства — создание таких систем земледелия, при которых плодородие почвы не истощалось, а, наоборот, непрерывно нарастало бы.
У Маркса есть замечательные слова о том, что мы не хозяева земли, а лишь временные ее владельцы (это и том смысле, что человек не вечен и рано или поздно уступает свое место на земле другим людям). И каждое поколение, говорил Маркс, должно оставлять землю следующему поколению улучшенной и обогащенной, как хороший отец семейства оставляет детям приумноженное наследство.
Давайте разберемся, что происходило и происходит у нас в области в этом году в полеводстве.
Урожай зерновых был неплохой — 13,3 центнера. (Хотя виды были лучшие, — значит, большие потери.) Но все же — урожай неплохой.
Но озими посеяны плохо. Не в сроки. В сухую землю. Мало поднято зяби. Земля долго не давалась пахать. Груды, которые теперь не разобьешь. Зерно лежало, не давая ростков.
Почему? Что, в этом году была засуха? Откуда же 13,3 центнера?
Давайте получше вспомним, что было.
Зима. Огромное количество осадков в виде дождя и снега. Норма нескольких лет. Прекрасная весна. Очень дождливые апрель и май. Были хорошие дожди и в июне. Потом наступила жара и сушь. Всего полтора-два месяца.
Отчего же так закаменела почва во второй половине лета? Ведь до этого она получила огромное количество влаги, чуть ли не трехлетнюю норму.
Не удержала наша почва эту влагу. Почва наша стала бесструктурной, до крайности распыленной.
Структурная, горохообразная, мелкокомковатая почва удержала бы влагу, и никаких трудностей на севе озимых и подъеме зяби не возникло. И были бы прекрасные всходы озимых (влага бы задержалась). Не только всходы — уже вот такая озимая была бы.
Да, почвы наши страшно распылены, беспрерывные вспашки, перепашки, и есть такие участки, где уже 5–6–7 и больше лет высевается хлеб по хлебу. И в то же время я был в «Красном Октябре» в начале сева.
Почвы не те, когда крестьянин мог сказать… Была такая, не очень научная поговорка у крестьян: «Два дождя в маю;´, и на вашу агротехнику наплюю». Теперь надо 20 дождей в мае! Да так оно и было в этом году. И все же в конце лета — засуха. Закаменелые почвы. Почва превратилась в пыль, бесструктурная, не держит влагу. Пропускает влагу, как песок. Об этом стоит призадуматься.
Если мы хотим получать ежегодно устойчивые урожаи и в ближайшие годы, может быть, даже удвоить эти урожаи, мы должны особое внимание обратить на те пункты в Программе (пока что в проекте Программы), где говорится о системе земледелия, о принятии мер к сохранению и нарастанию почвенного плодородия…
Проект Программы КПСС вносит ясность во многие вопросы ближних и дальних перспектив строительства коммунизма. Я опять же говорю о деревне.
В проекте записано:
«Дальнейшее движение деревни к коммунизму пойдет путем развития и совершенствования обеих форм социалистического хозяйства — колхозов и совхозов».
Все ясно. А то у нас стали проявляться односторонние увлечения.
В зависимости от личной приверженности местных руководителей к той или иной форме был соответственно и больший крен в ту или иную сторону. Одни говорили — давайте все переведем на совхозы. Другие совсем не занимались совхозами, обращая внимание только на колхозы.
А надо продолжать развивать и совершенствовать и ту и другую форму.
И неизвестно вообще, где люди, так сказать, душевно ближе к коммунизму — в хорошем колхозе или плохом совхозе.
И та и другая форма хороши, вполне оправдывают себя — если есть порядок в хозяйстве. Все зависит от руководителей, низовых и повыше, от их организаторских и человеческих качеств, какие они хозяева и воспитатели масс.
Давно еще сказано: «Колхоз — это форма, хорошая, но форма, а в эту форму можно вложить разное содержание».
Если председатель — коммерсант и главная часть доходов составляется из того, что он гоняет вагоны и самолеты с фруктами и овощами в Норильск, Мурманск, Магадан, то хотя колхозники в этом колхозе живут и богато, но вряд ли можно сказать, что их правильно воспитывают. Не на тех доходах живут они, не от того богатеют. И конечно, в таком колхозе люди душевно дальше от коммунизма, чем рабочие хорошего совхоза. Или — чем колхозники в тех колхозах, где доходы составляются от высокой культуры земледелия и животноводства. Честные, трудовые доходы, а не коммерческие.
Но здесь виновата, конечно, не форма. А — руководители. Воспитатели народа.
Сама же колхозная форма мало сказать — оправдывает себя. Она еще таит в себе огромные резервы, до конца не раскрытые и не использованные.
Значит, без всяких шараханий и перегибов в ту или иную сторону надо двигать, укреплять, развивать и совершенствовать обе эти формы.
Кстати, есть и промежуточная, как мне думается, форма — это колхозы, перешедшие на денежную оплату труда, отказавшиеся от трудодня. Они берут, как правило, и совхозные нормы и расценки. Разница остается лишь в том, что в совхозе — назначенный государством директор, а в колхозе, хотя бы и с денежной оплатой труда, — выбранное правление. И еще разница — в социальном обеспечении стариков, больных, инвалидов. Но по последнему пункту некоторые колхозы уже сами сейчас сглаживают эту разницу — решением общих собраний колхозников устанавливают порядок выплаты пенсий старикам, компенсаций по болезни, предоставления отпусков и пр.
В разделе по сельскому хозяйству есть интересный пункт, в который необходимо глубоко вдуматься:
«Постепенно в меру экономической целесообразности сложатся аграрно-промышленные объединения, в которых сельское хозяйство органически сочетается с промышленной переработкой его продукции, при рациональной специализации и кооперировании сельскохозяйственных и промышленных предприятий».
Это — конспект больших мыслей, зародыш очень важной идеи. «Аграрно-промышленные объединения». Последуют, конечно, более детальные разработки этой идеи.
Но — представьте себе. Сахарный завод, консервные заводы, молочный завод, сыроваренный завод, беконная фабрика. Вокруг — земля, плантации, фермы, огороды, сады. Там работают сельскохозяйственные бригады. Конечно — на основе высокой механизации. И все это составляет единый аграрно-промышленный или промышленно-аграрный комбинат. С единым хозяйственным управлением. С назначенной ли государством дирекцией или с избранным всем населением этого района правлением — как это будет, жизнь покажет.
Но форма — интересная, очень перспективная.
А в смысле планирования — какие здесь возможности!
Иногда у нас много продукции гибнет оттого, что некуда сбыть или негде переработать. А тут — само это комбинированное хозяйство будет планировать.
Интересный пункт Программы!
И для литераторов — большая задача. Когда появятся первые ростки — проследить, как это пойдет[4].
Думаю, что за первое десятилетие есть возможность у нас в стране увеличить общий объем сельскохозяйственной продукции не в 2,5 раза, а больше.
Если бы мы сейчас уже собирали центнеров 20–25 зерна, то трудно в 2,5 раза увеличить, но наш сегодняшний урожай (средний по стране) можно за 10-летие и в 3 и больше раза увеличить.
Есть резервы. Главный резерв — научное земледелие. У нас на полях, к сожалению, науки мало еще видно. У нас нет такой элементарной вещи, как севооборот.
У нас не приведен в полное действие такой могучий стимул подъема сельского хозяйства, как материальная заинтересованность колхозников.
Но я не буду вдаваться в подробности.
Это уже общая задача литературы, задача всех нас, писателей, — помочь партии вскрыть все резервы дальнейшего развития и подъема сельского хозяйства.
Для себя делаю вывод такой:
Я на время оторвался от сельскохозяйственных тем, писал пьесы на другие темы, занимался драматургией (дело тоже как будто нужное). Но надо возвращаться к деревенской тематике. Здесь опять — главный узел всех сложнейших вопросов нашего строительства. Опять здесь «передний край». И надо возвращаться на этот передний край.
1961
Беседа с журналистами и работниками печати
(Тезисы)
Меня просят рассказать, как я пишу очерки. Почему — очерки? Ведь очерков моих никто из присутствующих здесь не читал. Поэтому — трудно рассказывать о том, как писал то, чего люди не знают, не читали. Все равно как живописцу бы рассказывать, как он писал такое-то полотно, — а полотна этого никто не видел, нигде оно не выставлялось и даже в репродукциях нигде не воспроизводилось.
