Юрий Корольков - Так было…
В наземных частях потерь при переправе почти не было. Две американские дивизии потеряли за день убитыми и ранеными всего тридцать два человека… Морская бригада, открывшая переправу через полноводный Рейн, тоже потеряла лишь несколько пехотинцев. Среди убитых был рядовой Тейлор. Его снял немецкий снайпер как раз в тот момент, когда он поверил вдруг, что переправа прошла благополучно…
Скептика Тейлора похоронили на военном кладбище неподалеку от Везеля, уничтоженного той же ночью.
5После того, как англо-американские войска переправились через Рейн, их наступление стало напоминать рысистые испытания, где наездники бешено мчатся к цели, не разбирая дороги… Германские войска фактически уже не оказывали сопротивления. Наоборот, следуя негласному приказу ставки, немецкие генералы сдавались в плен вместе со своими войсками там, где их настигали передовые отряды англичан или американцев.
К 1 апреля 1945 года американские войска завершили окружение Рура и, не задерживаясь, продолжали двигаться к Эльбе. Газеты пестрели восторженными сводками. Вести с фронта набирались самыми крупными шрифтами, какие только можно было найти в типографиях. Редакторы не жалели места для восклицательных знаков…
Дивизии, корпуса, армии соревновались в количестве захваченных пленных. В первой половине апреля на Западе сдалось в плен больше пятисот тысяч немцев. Через неделю это число возросло вдвое. Один только американский корпус в течение дня взял — точнее, не взял, а принял — в плен триста тысяч германских солдат, офицеров и генералов…
Начальник генерального штаба Джордж Маршалл объявил, что генерал Эйзенхауэр устроил немцам такой мешок, в который уместился весь Рур с прилегающими к нему районами. Подобного окружения еще не видывала история войн!..
Но генерал Эйзенхауэр меньше всех был причастен к своим большим стратегическим успехам. В ту весну он занимался главным образом тем, что оформлял победы, одержанные без его ведома…
Что же касается неслыханного в истории рурского мешка, то образовался он весьма оригинально.
Две американские армии — первая и девятая, — переправившись через Рейн, шли параллельно вдоль южных и северных границ рурского промышленного бассейна. Бои, которые приходилось вести американским солдатам в Западной Франции или в Арденнах, сменились теперь маршем-прогулкой. Иные танковые дивизии катились по германским дорогам, не утруждая себя даже тем, чтобы снять с пушек брезентовые чехлы. Движение вперед определялось лишь наличием бензина для заправки машин. Но в высших штабах не были удовлетворены темпами продвижения войск. Оказалось, что советские армии наступали не менее стремительно, хотя и преодолевали упорное сопротивление.
Командующий армейской группой генерал Омар Бредли приказал двум танковым дивизиям расчехлить пушки и форсированным маршем ринуться вперед, чтобы окружить Рур. Дивизия, выделенная для этих скачек из состава первой армии, за четыре неполных дня галопом промчалась триста километров. В Падерборне она встретилась с другой дивизией, которая мчалась с той же скоростью, но только вдоль северной границы Рура.
В рурском мешке сдались в плен триста двадцать пять тысяч солдат и тридцать немецких генералов. Только фельдмаршал Модель, командующий армейской группировкой, куда-то бесследно исчез. У него были свои причины избегать американцев: в арденнском наступлении Модель приказал не брать пленных, а расстреливать их на месте, добивать раненых… Омару Бредли хотелось бы встретиться с этим германским фельдмаршалом. Бредли пообещал орден тому, кто обнаружит и захватит в плен Вальтера Моделя. Но Модель предпочел застрелиться сам. Он сделал это на третий день после капитуляции его войск в глухом Дуйсбургском лесу…
Фельдмаршал Монтгомери тоже рвался вперед. Военные цели его наступления отходили все больше на задний план. Их заменяли цели политические, которые указывал ему Уинстон Черчилль.
К глубокому огорчению британского премьер-министра, наступление Монтгомери развивалось не так стремительно, как хотелось бы того премьеру. Низменность северо-западной Германии насытилась, как губка, весенними водами и не позволяла танковым колоннам продвигаться вперед. Войска были привязаны к дорогам. Удивительно, как это по такому бездорожью удается наступать русским!..
А на Восточном фронте советские армии снова перешли в наступление. Черчилль просто переставал понимать. Совершалось какое-то чудо… Откуда советское командование берет людей, вооружение — самолеты, танки, орудия… На Одере в артиллерийской подготовке с советской стороны участвовало сорок две тысячи артиллерийских стволов.
Черчилль начинал подсчитывать, и получалось, что пушки стоят чуть ли не одна к другой. Поразительно!.. Премьер снова проводил теперь значительную часть времени в картографическом кабинете, изучая советское наступление… Оно интересовало Черчилля больше, чем продвижение собственных войск. Советские армии ломали фанатичное сопротивление гитлеровских войск, и теперь не было уже никакого сомнения в том, что русские первыми ворвутся в Берлин. Однако казалось, что они не торопятся это делать. Их войска широким фронтом двигались к Эльбе, обходя Берлин стороной. Все яснее вырисовывался замысел советского командования — завершить войну большим стратегическим разгромом противника.
Сейчас бессмысленно было держать в резерве группу «таскфорс» для прорыва к Берлину. Черчилль вынужден был себе признаться — он опоздал! Русские его опередили… Теперь все силы нужно бросать на север. Брать Гамбург, Любек, преградить советским войскам путь в Данию. Иначе они могут проникнуть и в Скандинавию…
Пожалуй, им сделать это будет легче, чем прорваться к Берлину. Граф Бернадот недаром сидит в Берлине. Черчилль всегда считал его опытным политическим сводником. Ему кое о чем удалось договориться с Гиммлером…
Вся война зиждется на тайных нитях. В Германии их прядет Гитлер, в Англии — он, Черчилль, в Америке… В Америке многие прядут эти нити. Все дело в том, чья нитка крепче. Гитлер завязывал прочные узелки, но все они лопнули… Кое-где трещат и английские стежки…
И все же, невзирая на постигшие его неудачи, Черчилль продолжал свое. Именно в эти дни, когда так близка была победа, когда на западе германские войска, прекратив сопротивление, сдавались в плен целыми полками, дивизиями, армиями, сэр Уинстон Черчилль отправил Монтгомери шифрованную телеграмму. В ней он подтверждал свое устное распоряжение. Черчилль всегда в ответственных случаях давал только письменные приказы.
Британский премьер-министр телеграфировал командующему о том, что нужно позаботиться о сохранении германского оружия. Надо дать указания трофейным командам, чтобы они аккуратно его собирали. Пусть склады немецкого оружия находятся в таких местах, откуда бы его легко можно было извлечь и снова раздать немецким солдатам… Не исключено, что такая ситуация может возникнуть, если придется воевать с русскими.
Подобные приказы не мешали британскому премьеру в переписке со Сталиным называть себя искренним другом России. Он возмущался, негодовал, когда Сталин упрекнул его в двойной игре, в том, что западные союзники за спиной Советского Союза ведут сепаратные переговоры с немцами. Премьер обиделся, обратился за помощью к Рузвельту, пытался разубедить, клялся… Но Сталин ответил на письмо американского президента:
«Вы утверждаете, — писал Сталин, — что никаких переговоров не было еще. Надо полагать, что вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на Западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещали за это облегчить для немцев условия перемирия».
Из Вашингтона письмо попало в Лондон. Рузвельт переслал его для сведения Черчиллю. В первый момент британский премьер-министр почувствовал себя школьником, которого учитель застал на месте преступления… Откуда в Москве знают, что было в Швейцарии?! Значит, советская разведка работает не так уж плохо…
Переписка, возникшая между Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, касалась так называемого Альпийского редута, который Гитлер начал создавать в конце войны.
Глава одиннадцатая
Все рушилось… Империя, власть, каноны…
Имперское правительство еще в январе покинуло Берлин и поселилось в лесах Тюрингии, в Берхтесгадене…
Уехал в Баварию рейхсмаршал Геринг… Впервые за много лет он добровольно оставил свиту Гитлера, хотя знал, что недруги, завистники и конкуренты продолжают плести против него интриги…
