Юрий Корольков - Так было…
В Казерту Даллес прилетел для того, чтобы ускорить переговоры. Если нужно — поторопить неповоротливых генералов. В штабе он управился довольно быстро. Обратно в Швейцарию Даллес вернулся в сопровождении двух генералов, уполномоченных на переговоры. Это был заместитель начальника штаба пятой американской, армии Лемницер и руководитель британской разведки в Италии Эйри. Оба прилетели в Швейцарию под вымышленными именами. В секретных донесениях, направленных в Лондон и Вашингтон, предстоящие переговоры назывались словом «Кроссворд».
Прибыли в Бери и германские представители во главе с Карлом Вольфом. Но в Швейцарии Аллена Даллеса ожидал неприятный сюрприз. Ему прислали для сведения советский протест по поводу сепаратных переговоров. Москва требовала либо допустить к переговорам советских представителей, либо прекратить переговоры. Этого еще не хватало!..
Надо ответить, что никаких переговоров нет и вообще русским незачем приезжать в Берн: Советский Союз не имеет дипломатических отношений со Швейцарией…
Вопреки протестам Советского правительства, переговоры все же состоялись. Они проходили в Берне 19 марта. Кроме генералов, прилетевших из Казерты, на них присутствовал Аллен Даллес и его помощник доктор Геро фон Геверниц, американец немецкого происхождения. Германскую сторону по поручению Гиммлера представлял генерал войск СС Карл Вольф.
Глава немецкой делегации выторговывал хорошую цену за капитуляцию несуществующей крепости. Даллес шел на это, он отлично знал, что альпийский редут это очередной миф немцев, нечто похожее на Атлантический вал на побережье Северной Франции… Но руководитель американской разведки в Европе делал вид, будто верит каждому слову Вольфа. Если благодаря этому можно остановить русских на границе Германии, то почему не прикинуться простаком… Ведь Восточным фронтом практически командовал теперь Гиммлер. Он брался удержать русских на Одере, конечно если освободятся войска на Западе.
Даллес информировал Вашингтон, что операция «Кроссворд» проходит успешно. В переговорах намерен принять участие Кальтенбруннер, а может быть, и сам Гиммлер.
3Арденнское контрнаступление фельдмаршала Рунштедта едва не закончилось катастрофой для британских и американских войск на Западном фронте. Гитлеру для завершения операции не хватило десятка дивизий. Он не смог перебросить их с Восточного фронта. И тем не менее арденнским ударом немцы задержали наступление англо-американских войск по меньшей мере на два месяца. Только в середине января, когда советские армии вновь перешли в наступление, союзникам удалось восстановить положение в Арденнах. Еще месяц им потребовался для того, чтобы привести в Порядок свои потрепанные части.
А время не ждало… Советские войска, опрокинув противника, были уже на берегах Одера. Еще один удар — и они вторгнутся в Центральную Германию…
Уинстон Черчилль не раз инструктировал Монтгомери, настоятельно требовал, чтобы он начал наступление на Берлин, но сделать это удалось только в феврале. Однако наступление развивалось медленно, и британский премьер-министр сам отправился на континент.
В начале марта Черчилль появился в Реймсе, куда только что переселилась главная ставка Эйзенхауэра. По случаю фронтовой поездки грузный премьер был одет в полевую форму полковника британской армии и выглядел в ней до вольно комично. Эйзенхауэр встретил его со своим штабом. Было время ленча, и премьера пригласили в зал.
Уинстон Черчилль только что побывал на северном участке фронта, который особенно его интересовал. Премьер был оживлен, полон впечатлений. Не дожидаясь, когда подадут на стол, он приступил к бренди. Пил, почти не разбавляя его содовой. Черчилль розовел и становился все более разговорчивым.
К ленчу подали устрицы. С видом знатока премьер оценил их достоинства. Потом без всякого перехода завел вдруг разговор о ракетном оружии. Эта тема волновала всех. Немцы уже выпускали реактивные истребители.
— Я полагаю, — говорил премьер, — что современные бомбардировщики отживают свой век… В недалеком будущем их заменят ракетные снаряды. Разве нет?..
Маршал авиации Теддер согласился. Черчилль начал мечтать.
Он наполнил свой бокал и выпил залпом. По губам скользнула улыбка.
— Тогда, — сказал Черчилль, — Британия, этот непотопляемый авианосец, станет огромной пушкой, ствол которой можно будет направить на любого противника в Европе. Вроде «фау-3», которое немцам не удалось использовать против нас.
Премьер-министр говорил о минометах-гигантах с длинными, стотридцатиметровыми стволами. Их обнаружили на побережье Северной Франции. Гладкоствольные минометы «фау-3», почти целиком врытые в землю, могли бы забросать Англию градом тяжелых шестидесятикилограммовых мин. Они выстреливалась со скоростью тысяча шестьсот семьдесят метров в секунду. «Фау-3» могли выпускать в минуту до десятка снарядов.
Британский премьер перескакивал с одной темы на другую. Теперь он начал защищать английскую политику в Греции. Борьба там все еще продолжалась. Британские войска оказались единственной силой, на которую опиралось греческое правительство архиепископа Дамаскиноса. Эта тема явно взбудоражила Черчилля. Он ударил раскрытой ладонью по столу и сказал:
— Мы никогда не будем сидеть сложа руки и смотреть на то, что происходит в Греции или в другой стране… Мы приютили в Лондоне правительства многих европейских стран и обязаны водворить их обратно… Это долг нашего британского гостеприимства… Миколайчик должен править в Польше, Бенеш — в Чехословакии, король Петр — в Югославии…
Черчилль обрушился на газеты, критиковавшие его политику. Он спорил так горячо, будто перед ним за столом сидели авторы этих статей.
Дуайт Эйзенхауэр, сидевший за столом на хозяйском месте, не возражал Уинстону Черчиллю. Он сдержанно и снисходительно слушал гостя и думал.
Однако Уинстон Черчилль приехал в Реймс совсем не затем, чтобы вести беспредметные споры по поводу событий в Греции или рассуждать о достоинствах ракетного оружия. После ленча премьер достал из кожаного портсигара неизменную сигару, раскурил ее и заговорил о наступлении на северном участке фронта.
Первоначально для наступления на Берлин в распоряжение фельдмаршала Монтгомери выделили двадцать одну дивизию. Вскоре верховный штаб увеличил их число до тридцати. Теперь Черчилль настаивал на том, чтобы фельдмаршалу Монтгомери передали еще пятнадцать дивизий. На главном и наиболее коротком направлении к Берлину должны действовать основные силы.
Под началом Эйзенхауэра теперь находилось больше четырех миллионов солдат, а из-за океана всё шли подкрепления…
В Пентагоне тоже поторапливали командующего — надо двигаться на восток, рваться вперед, не обращая внимания на потери… Эйзенхауэр обещал подумать. Что-то покажут ближайшие дни…
А в ближайшие дни — 7 марта 1945 года — произошло еще одно «случайное» событие: американские войска без боя взяли целехонький железнодорожный мост близ Ремагена и переправились на правый берег Рейна. Позже Дуайт Эйзенхауэр назвал этот мост «одной из тех мимолетных случайностей, которые иногда встречаются на войне».
Мост взяли передовые части девятой танковой дивизии. Было раннее мглистое, дождливое утро. Танкисты проскакивали через безлюдные городки, и по дороге не раздавалось ни единого выстрела. Окна домов были наглухо закрыты ставнями, на балконах развевались белые простыни и полотенца — знак безоговорочной капитуляции. Вместе с танками к Рейну шла военная легковая машина, но, судя по номерным знакам, она принадлежала какой-то другой американской части. На нее не обращали внимания.
Танки шли с открытыми люками. Командир имел задание выйти к Ремагену и очистить левый берег от немцев. Но немцев здесь уже не было. Притихшие улочки да белые простыни на балконах…
Когда поднялись на пригорок, танкисты увидели Рейн. Он был широкий и такой же серый, как и дождливое небо. Сквозь пелену мелкого, холодного дождя над водой неясно вырисовывались ажурные переплеты железнодорожного моста. Моа стоял целый и невредимый. Танкисты поднялись на насыпь и переехали на другой берег Рейна. Вместе с ними переправилась и легковая машина, в которой сидел большелобый американский офицер с изображением пылающего меча на рукаве. Такие знаки носили сотрудники отдела безопасности и военной разведки.
Немцы, которые суетились около моста, разбежались с появлением американских танков, но в туннеле остался германский майор, который сам вышел навстречу танкистам. Однако танкистов опередил большелобый американец. Он что-то сказал по-немецки майору и предложил ему сесть в машину. Танкисты не успели и оглянуться, как «джип» ловко развернулся на железнодорожных путях, снова переехал через мост и исчез за поворотом дороги.
