Анатолий Рыбин - Люди в погонах
Соболь не без зависти любовался другом. А когда поднялись из-за стола, похлопал его по плечу, сказал откровенно:
— И никак ты не стареешь, Сергей. На других Дальний Восток следы оставляет, а тебя хоть снова жени.
— А зачем стареть, какой интерес?
— Погоди, погоди, — остановил его Соболь. — С нашим управляющим поработаешь, вспомнишь маму.
— Что, суровый?
— Дышать не дает. Но зато порядочек держит отменный. Начальство довольно. Словом, поживешь — увидишь. А сейчас... — Соболь взглянул на часы, — как раз время сыграть в бильярд. Пойдем. Клуб наш посмотришь. С библиотекаршей познакомлю. Славная такая — Олечка. Похожа на пушкинскую.
Мельников рассмеялся:
— Значит, по Ольгам ударяешь. Ну-ну, холостяку можно. А мне — вроде не с руки. Вот насчет бильярда не против. Только знаешь... Как-то сразу с корабля на бал...
— А что? Спать ляжешь?
— Спать не хочу. В дороге надоело. Может, посидим еще, в шахматы сыграем?
— О нет, — махнул рукой Соболь, — не силен. И, признаться откровенно, не люблю. Шары гонять — куда веселее. Пойдем. — Надевая китель, он взглянул на подоконник, увидел тетради, прочитал: «Записки командира батальона». — Что это у тебя?
Потом перелистал несколько страниц, пробежал быстрым взглядом по ровным строчкам, удивленно спросил:
— Мемуары, да?
Мельников отрицательно покачал головой.
— А что же, диссертация? — допытывался Соболь, продолжая листать страницы.
— Нет, — сказал Мельников. — Это просто записки.
— Совсем не просто. Думаешь, не понимаю? Все понимаю, Серега. Это же труд, дерзание, талант!..
— А ты не смейся. Меня ведь не смутишь.
— О, это я знаю, — согласился Соболь. — А насчет таланта говорю без смеха. Я помню, как ты очерки в журнале печатал. Даже слышал, как тебя начальник академии расхваливал. Разве не правда!
Мельников молчал.
— Скромничаешь? Может, правильно делаешь. Говорят, что скромность украшает людей. Только я уверен: одна скромность ничего не стоит. Нужно кое-что еще.
— Правильно, — согласился Мельников, — нужны еще некоторые человеческие качества.
Соболь сделал вид, что не понял реплики, и продолжал перелистывать страницы.
— Талант, честное слово, талант, — повторял он с нарочитой серьезностью. — А в общем, записки, кажется, солидные. И как ты успеваешь? Ведь служба, переезды? Не представляю. Упорный ты, Серега.
— Не торопись расхваливать, — сказал Мельников, забирая тетрадь из рук Соболя. — Ну, пойдем в клуб, а то возьму и раздумаю.
— Идем, идем...
Вышли на улицу. После яркого электрического света темнота казалась непроницаемой. Соболь достал из кармана фонарик, и желтый кружок света побежал по узкой, посыпанной мелким гравием тропке.
— Да, не очень весело, — заметил Мельников, оглядываясь по сторонам.
— Обожди, подойдет зима да разыграется степняк — на белый свет не взглянешь.
— Не пугай ты меня, Михаил.
— Хорошо, хорошо, больше не буду.
Соболь взял товарища под руку и вывел на дорогу. Так они дошли до белого здания, из высоких окон которого на жухлую траву падали квадраты яркого света. Сняли шинели, фуражки. Соболь открыл дверь в библиотеку, громко крикнул:
— Олечка, привет!
— Здравствуйте, — ответила невысокая молодая женщина в темном халате.
— Представляю нового читателя, — кивнул Соболь на Мельникова. — Мой старый друг. Прошу любить и жаловать.
— Очень хорошо, — отозвалась женщина, подав Сергею руку. В ее по-девичьи стройной и гибкой фигуре, в синих глазах, в чертах нежно-розового лица и в локонах со вкусом уложенных светлых волос было много привлекательного.
— Что ж, книги выбирать будем?
— Не угадали, Олечка, — бесцеремонно ответил за товарища Соболь. Он подошел к ней ближе, склонился к маленькому розовому уху. — Не будьте строги, пустите нас в бильярдную.
— Пожалуйста. — Вынув из ящика стола ключ, она пошла открывать соседнюю с библиотекой комнату.
Глядя на Ольгу Борисовну, Мельников почему-то подумал о Наташе. Когда теперь они встретятся? Сколько предстоит еще пережить беспокойства с этими переездами. «Сегодня же напишу ей письмо, — твердо решил Сергей. — Объясню все откровенно: и как сел в самолет, рассчитывая выиграть время, чтобы побывать в Москве, и как чуть было не опоздал к новому месту службы из-за того же самолета. Не может быть, чтобы она не поняла меня».
Открыв бильярдную, Ольга Борисовна включила свет, по-хозяйски осмотрела стол, обитый зеленым сукном, шары и, остановив взгляд на Мельникове, заговорщически улыбнулась:
— Обыграйте нашего чемпиона, а то он от успехов земли под собой не чувствует.
— О-ле-чка!.. — крикнул Соболь, подняв над головой кий. — Против меня?
— Да, против. — Она еще раз взглянула на Мельникова, и в глазах ее блеснули искорки лукавства. — Обыграйте, обыграйте, товарищ подполковник.
Когда Ольга Борисовна вышла, Соболь кивнул ей вслед, спросил полушепотом:
— Как?
— Славная женщина, — так же тихо ответил Мельников, — Она замужем?
— Нет.
— Вот и женись.
— Ну, знаешь ли...
— Почему?
Соболь недоуменно посмотрел на товарища:
— Спрашиваешь «почему»? Во-первых, была замужем, во-вторых, с ребенком.
Мельников улыбнулся:
— Причуды старого холостяка.
— Индивидуальность, — отшутился Соболь и, построив шары треугольником, запел: — «Не говорите мне о ней...». Разбивай пирамиду, коллега.
От первого удара желтые блестящие шары мигом раскатились по всему полю, толкаясь о борта и друг о друга.
— Ну, знаешь ли!.. — воскликнул Соболь, принимая воинственную позу. — Подставил ты, брат, красиво. — Он пригнулся, вытянул шею и ловко двинул кием вперед. Шар с коротким стуком влетел в угловую лузу. Зайдя с противоположной стороны, снова прицелился. Опять ловкий удар — и новый шар закачался в сетке средней лузы. Еще и еще прицеливался он, и каждый раз шары, точно живые, ныряли в узкие норы луз.
Соболь картинно выгибался перед каждым ударом, отставляя назад то правую ногу, то левую. При удаче сиял, показывая крупные белые зубы, затем торжествующе подкидывал кий. Все это выходило у него ловко и эффектно, будто у хорошо натренированного циркового артиста. Он забил подряд шесть шаров. На седьмом промахнулся и зло рубанул рукой:
— Ах ты черт!
Один из потревоженных им шаров остановился в углу в таком положении, что, казалось, дунь посильнее — и он упадет в сетку. Соболь вздохнул от досады:
— Вот проклятый!..
— Не волнуйся, — сказал Мельников спокойно. — Я и такой могу не забить.
Однако, к своему удивлению, забил он сразу два. Но вскоре оба выставил на поле как штрафные. Соболь посмеивался:
— Здорово дальневосточники работают.
Мельников только улыбался. Ему интересно было наблюдать за Соболем, который с каждой новой минутой игры становился все более воинственным.
Первую партию Сергей проиграл, так и не забив больше ни одного шара. Во второй забил три. Соболь хотел начинать третью, Мельников положил кий.
— Хватит, пойдем.
— Еще одну, заключительную, — стал упрашивать Соболь, возвращая товарищу кий. — Время-то совсем детское.
— Ладно, — согласился тот.
Сыграли заключительную.
— Крепко же ты натренировался, — сказал Мельников, не скрывая удивления.
— Стараюсь, — с достоинством ответил Соболь. — Только любителей маловато.
— Почему?
— Не приходят, больше дома сидят. Романчиками развлекаются.
— Послушай, Михаил, — спросил Мельников, — библиотекарша разошлась с мужем?
— Олечка-то? Ага, тронула за душу?
— Да подожди ты, не шуми. Я просто думаю, неужели от такой женщины мог уйти муж?
Соболь затряс головой:
— Нет. Тут совсем иное... Потом расскажу.
Закрыв бильярдную, друзья снова заглянули в библиотеку. Ольга Борисовна уже была одета. Серый каракулевый воротник к такая же серая шапочка еще больше подчеркивали свежесть и миловидность ее лица.
— Задержали вас? — спросил Мельников. — Простите.
— Ничего, с книжниками до утра сидеть можно, — заметил Соболь, отдавая ключ Ольге Борисовне. Она промолчала. Но по всему было видно, что шутка ей не понравилась. Соболь тронул ее за локоть. Она отошла в сторону, взяла со стола сумочку, строго сказала:
— Тушу свет!
— А книжку? — крикнул Соболь.
— Кому? — спросила Ольга Борисовна, держа палец на выключателе.
— Приятелю.
Она посмотрела на Сергея и, как бы извиняясь за свою строгость, улыбнулась.
— Вам? Пожалуйста. — Голос ее снова сделался мягким, приветливым. Лицо порозовело еще больше.
— Я попрошу у вас последние номера военных журналов, — перебарывая неловкость, сказал Мельников. — Если они, конечно, близко лежат.
— А мне бы пару новых песенников, — сказал Соболь и уже хотел направиться к стеллажам. Библиотекарша остановила его:
— Песенники вы вчера получили.
— Так то мало.
— Больше нет ни одного экземпляра.
