Фазиль Искандер - Паром

Расплывчатый образ времени
Внезапно щемяще и четко
Качнулся над старой кофейней
Поверх поседелых голов.

Где форварды моей юности,
Перебирая четки,
Перебирают возможности
Своих незабитых голов.

Когда в толпе с умершим другом
Лицо подобьем обожжет,
С каким блаженством и испугом
В груди сожмет и разожмет!

Пусть для тебя еще не вечер.
Но кажется, далекий миг
Втолкнул и вытолкнул до встречи
Космической ошибки сдвиг.

Так на вершине поднебесной
Альпийским холодом дыша.
Почти внезапно бездну с бездной.
Пьянея, путает душа.

Как дети в радостную воду.
Она кидается в обрыв,
Как бы вселенскую свободу
Еще в земной предощутив!

Сей человек откуда?
Познать — не труд.
Похожий на верблюда
Пьет, как верблюд.

Похожий на оленя
Летать горазд.
Похожий на тюленя
Лежит, как пласт.

Что толку бедолагу
Жалеть до слез?
Похожий на конягу
И тянет воз.

В броню, как черепаха,
Одет иной.
Переверни — от страха
Замрет герой.

А тот стучит, как дятел,
В кругу родни.
Держу пари, что спятил
От стукотни.

Качается головка,
Цветут глаза.
Не говори: — Плутовка.
Скажи: — Гюрза!

Похожий на совенка
Возлюбит мрак.
Похожий на ребенка —
Мудрец, чудак.

Похожий на барана —
Баран и есть!
Похожий на тирана
Барана съест.

И в ярости пророка
Жив носорог.
Когда коротконого
Мчит без дорог.

Я думаю — живущий
Несет с собой
Из жизни предыдущей
Жест видовой.

Остаточного скотства,
Увы, черты.
Но также благородства
И чистоты.

Забавно это чудо —
И смех и грех.
И страшен лишь Иуда:
Похож на всех.

День, угасая на лету.
Там на закате колобродит.
И горизонт свою черту.
Еще условную, проводит.

Не потому ли дарит ночь
Живому мудрая природа,
Чтобы, привыкнув, превозмочь
Мрак окончательный ухода?

Так друга кроткая рука,
Встречая нас в родном предместье.
Как бы смягчив издалека
Готовит к неизбежной вести.

Что смерти черный монумент?
Единство времени и места.
Но грусти мягкий аргумент
Сильней нелепого протеста.

Покуда эта грусть свежа,
В огнях столиц и в захолустье —
Мы живы. Мертвая душа
Не ведает вечерней грусти.

И потому в закатный час
Не обо мне грусти и майся,
О жизни, разлучившей нас,
Грусти. И грусти не пугайся.

Вдали от гор давно закисли:
Размер, стопа.
Вверх по тропе в первичном смысле
Ступи, стопа.

Вокруг армянские нагорья.
Легко, светло.
Здесь некогда плескалось море.
Но истекло.

Бог на людей за жизнь без веры,
За грех по гроб
(Не половинчатые меры)
Низверг потоп.

Да сгинет лживое, гнилое.
Пустой народ!
Дабы от праведника Ноя
Пошел приплод.

О Арарат над облаками.
Когда б не ты.
Еще бы плавал Ной над нами.
Ковчег, скоты.

Еще бы плыл и плыл над нами
Сквозь хлябь времен.
И над ревущими волнами
Архангел-слон.

Он протрубил у Арарата:
— Я вижу брег!
Но оказалось, рановато
Приплыл ковчег.

И сын, возмездию не внемля
(Не Сим, но Хам),
Привнес на вымытую землю
Родной бедлам.

Мелькали царства, книги, числа…
Кумирни зла.
Как бы в огонь — вовек и присно!
Как бы дотла!

Что человек для человека?
О Арарат!
Из всех, кого вспоило млеко,
Он виноват.

Он совесть заменил насущным:
Вперед! Вперед!
Как будто совесть сам в грядущем
Изобретет.

Ракеты, космос, книги, числа.
Плоды ума.
Ветхозаветная зависла
Над нами тьма.

Покуда в атомном дымище
Мир не усоп,
Вода, по крайней мере, чище,
Я за потоп.

И если дело до ковчега
Дойдет, как встарь,
На борт — не стоит человека.
Такая тварь!

Мы это чувствуем боками
Своей тщеты.
О Арарат над облаками.
Когда б не ты!

С грехом и горем пополам.
Врубаясь в горную породу,
Гегард, тяжелоплечий храм.
Что дал армянскому народу?

Какою верой пламенел
Тот, что задумал столь свирепо
Загнать под землю символ неба.
Чтоб символ неба уцелел?

Владыки Азии стократ
Мочились на твои надгробья,
Детей, кричащих, как ягнят,
Вздымали буковые копья.

В те дни, Армения, твой знак
Опорного многотерпенья
Был жив, Гегард, горел очаг
Духовного сопротивленья.

Светили сквозь века из мглы
И песнопенья и лампада.
Бомбоубежищем скалы
Удержанные от распада.

Страна моя, в лавинах лжи
Твои зарыты поколенья.
Где крепость тайная, скажи.
Духовного сопротивленья?

Художник, скованный гигант.
Оставь безумную эпоху.
Уйди в скалу, в себя, в Гегард,
Из-под земли ты ближе к Богу.

У ног цветок из камня вырос,
Склонил тюрбан,
С тобою рядом нежный ирис.
Бодряк-тюльпан.

Там вдалеке внизу отстойник
Шумов, речей.
А здесь, как молоко в подойник.
Журчит ручей.

Орел над головой в затишье.
Паря, уснул.
Крылом, как бы соломой крыши.
Чуть шелестнул.

Что дом! И слова не проронишь
О нем в тиши.
Душа, задерганный звереныш.
Дыши, дыши.

Вот этой тишиной блаженной.
Щемящей так.
Как будто в глубине Вселенной
Родной очаг.

Что было первою ошибкой?
Где брод? Где топь?
Жизнь сокращается с улыбкой,
Как в школе дробь.

Что впереди? Я сам не знаю…
Эдем? Вода?
Все та же суета земная
Спешить туда.

Дыши! Врачуй свои увечья.
Но ты молчишь.
И стыдно пачкать этой речью
Вот эту тишь.

И тишина во мне отныне
На век, на час.
И вопиющего в пустыне
Слышнее глас.

В саду был непробудный мрак.
Без дна, без края.
И вдруг летит, летит светляк.
Струясь, мерцая.

Небесной свежестью дыша,
Неповторимо,
Как будто мамина душа.
Помедлив — мимо.

Как будто мамина душа.
Сестры улыбка,
Внушают нежно, не спеша.
Что скорбь — ошибка.

Да, да, все там уже, светляк,
А мы с тобою,
Еще сквозь мрак, еще сквозь мрак,
Хоть с перебоем.

Ты знак великий и простой.
Намек поэту.
И даже женственности той.
Которой нету.

По крайней мере здесь, окрест.
Но кем завещан
Тебе печально-плавный жест
Античных женщин?

Кому ты предъявляешь иск,
Светясь негромко,
За все страданья и за писк
В ночи котенка?

Но ты летишь из бездны лет,
И мнится это:
Свое подобье ищет свет.
Сиротство света.

И все же просквози, продень
Сквозь ночь свой разум.
Был день (ты гаснешь!), будет день,
Ты — служба связи.

Не вероломство твой зигзаг.
Но мудрость, благо.
На миг ты прячешься во мрак
От злобы мрака.

Чтоб снова вспыхнул, светлячок.
Твой теплый абрис.
Какой чудесный маячок,
Какая храбрость!

Сквозь этот хаос мировой,
Чтоб мы не кисли,
Ты пролетел над головой,
Как тело мысли.

Но не пойму я, дай ответ
Без промедленья.
Движенье вызывает свет
Иль свет — движенье?

Учи, светляк, меня учи.
Мне внятно это,
Вот так бы двигаться в ночи
Толчками света.

Ты победил не темноту.
Дружок, однако,
Ты побеждаешь полноту
Идеи мрака.