Никита Павлов - Чужаки
Двигаться к реке, он велел Машутке плыть на другой берег.
— А ты? — спросила Машутка.
— Потом, когда переплывешь ты. Машутка с разбега прыгнула в воду.
Вдвоем с Калиной Чугунков продолжали отбиваться от колчаковцев. Один из белогвардейцев, заметив вылезшую из воды Машутку, вскинул винтовку, прицелился, но пуля, выпущенная с той стороны лежащим за валежиной Фомой, срезала кавалериста раньше, чем он успел выстрелить.
Прошло еще несколько минут. Убедившись, что Машутка и Фома в безопасности, Чугунков прекратил стрельбу. Колчаковцы потребовали, чтобы беглецы подняли руки. Узнав Чугункова, многие растерялись, не зная, что делать со своим бывшим командиром. Хотели спросить Назарова, но тот лежал без сознания.
Глава сорок девятая
Схватив Машутку за руку, Фома помог ей выбраться из воды и торопливым шагом повел в глубь леса. Сзади слышались стрельба, крики. Впереди с минуты на минуту могли появиться белые. Но выбора не было, нужно было двигаться. Убедившись, что трава высохла и следы теперь обнаружить трудно, Фома снова пошел вперед, посоветовав Машутке не терять его из виду, но и близко не подходить. Через какую-нибудь версту лес неожиданно кончился. У самой опушки показались плетни огородов, густо заросших коноплей.
Перемахнув через загородку, беглецы спрятались в двухметровых зарослях конопляника. За селом началась ружейная и пулеметная стрельба. Бой шел за гумнами. Оставив Машутку в коноплянике, Фома вернулся к изгороди, раздвинул плетень и, высунув голову, стал осматриваться. С правой стороны по большаку двигалась четырехорудийная батарея. Шли раненые, ехали обозные телеги. Слева, из улицы, вышла колонна солдат. Рассредоточившись, она исчезла в лесу. Вслед за колонной из улицы тянулись отдельные солдаты, многие были без оружия.
«А мы вовремя вышли из леса, — подумал Фома, прислушиваясь, как за селом стихали пулеметные и винтовочные выстрелы. — Фронт бросили, нас могли прихлопнуть».
Он уже хотел было пойти обратно, как вдруг заметил идущего около изгороди офицера. Согнувшись, Фома побежал по меже, в сторону от Машутки.
Сзади прогремел выстрел. Фома почувствовал сверлящую боль в ноге. Обернувшись, он упал на землю, приподнял винтовку и почти в упор выстрелил в бегущего к нему офицера. Опасаясь преследования, Фома, несмотря на жгучую боль, отполз по меже еще сажен пятнадцать и, завалившись в канаву, спрятался между огуречным парником и грядкой гороха.
Паника среди отступающих колчаковцев была настолько велика, что они не только не обратили внимания на выстрелы в огороде, но и не заметили исчезновения офицера.
Через час Машутка увидела окапывающихся между огородами и опушкой леса красноармейцев, а еще через несколько минут разыскала истекающего кровью Фому. Раненому нужна была срочная помощь. Машутка побежала в улицу и у первого встречного красноармейца стала расспрашивать, где перевязочный пункт. Почесав затылок, молодой с белесыми бровями красноармеец ткнул пальцем в открытые ворота соседнего дома.
— Вон, только сейчас заехал Митрий Митрич, беги скорее, он мигом все сделает.
Вернувшись в огород, Машутка подняла Фому на руки и, изнемогая от тяжелой ноши, понесла на пункт. Перевязав ногу, Митрий Митрич уныло посмотрел на свой жалкий скарб, покачал головой и сказал, что раненого нужно срочно отправить в полковой лазарет. Машутка наняла за сапоги Фомы подводу и повезла его в соседнее село. Сразу же за поскотиной подводе с раненым нужно было пересечь маленькую речушку. У небольшого мостика, перекинутого на скорую руку красноармейцами, сгрудилось до сотни подвод, ожидающих переправы. Видя, что ей не пробиться к мостику, Машутка попросила подводчика помочь ей перенести раненого через речку. Потом снова взяла его на руки и пошла к селу, удивляясь, откуда у нее берется столько сил.
Лазарет, вернее полковой перевязочный пункт, только что прибыл в село, и Машутке стоило немало труда упросить сейчас же загипсовать ногу. Успокоившись за друга, Машутка спросила врача, как ей найти штаб полка.
— Штаб не знаю, где будет, а командир здесь, — ответил врач. — Я только что видел его у командира батальона. Это недалеко, на соседней улице.
Штаб батальона помещался в доме богатого кожевника. Во дворе и на улице толпились военные. С высокого тесового крыльца с резным шатром то и дело сходили командиры. В воротах Машутку задержал дежурный красноармеец.
— Вам, барышня, куда, — прищелкнув каблуками и загораживая дорогу, спросил дежурный, при этом он состроил такую уморительную рожу, что Машутка невольно улыбнулась.
— Вот туда, — показывая на крыльцо, ответила она.
— На прием, значит… Так, здорово… А к кому?
— Мне нужен командир полка.
— Ого! Самого, значит, товарища комполка. Здорово! К командиру полка пропустить не могу.
— А мне нужно и немедленно… Требую сейчас же пропустить.
— Сейчас же? Здорово. Вот это да. Товарищ комиссар! — обратился дежурный к появившемуся на крыльце высокому подтянутому военному. — Вот тут товарищ женщина просится к самому товарищу комполка.
Человек, к которому обратился дежурный, внимательно посмотрел на Машутку, сошел с крыльца, приложил руку к козырьку.
— Комиссар батальона Валь дек. Что вам нужно?
— Я хочу, чтобы меня провели к командиру полка.
— Разрешите знать, для какой цели?
— Это я могу сказать только ему одному.
Комиссар снова внимательно посмотрел на Машутку, что-то подумал, потом сказал:
— Хорошо, идемте.
Оставив девушку в приемной, Вальдек ушел в соседнюю комнату. Машутка слышала, как он говорил о ней и как другой голос сказал:
— Неужели наши кого обидели?
— Ну, на вас я надеюсь, — отозвался третий, как показалось Машутке, знакомый голос. — Интернациональный батальон не будет обижать мирных жителей, а впрочем, лучше давай ее сюда.
Машутка не верила своим глазам. За столом, рядом с военным китайцем, сидел их сосед, Михаил Редькин. Уставившись на девушку, он широко развел руки.
— Неужели это ты, соседка?
— Вроде я, дядя Михаил.
— Да теперь я и сам вижу, что ты, а вначале думал, что почудилось. Ты ведь, кажется, с белыми спелась, чтобы против революционного пролетариата…
— Если бы спелась, то здесь не была бы… — обиделась девушка.
— Оно, может, по-твоему, и так, но я, как командир обязан спросить тебя об этом.
Машутка стояла, опустив голову, не зная, что ответить.
«Михаил Редькин — командир, — думала Машутка, — это просто чудо… Даже в уме не укладывается». Но, вспомнив, зачем она здесь, подошла к столу и сказала твердо:
— Як вам, товарищ командир, по военному делу. О прошлом поговорим потом. Вы должны выслушать меня один на один.
Михаил отрицательно тряхнул шапкой волос.
— Говори при всех, от комиссара и командира Интернационального батальона я скрывать ничего, не стану.
Мальцева взяла табуретку, подсела к столу, сняла с ноги ботинок и, к великому недоумению командиров, бережно поставила его перед самым лицом Редькина.
— Я принесла вам план восстания челябинских рабочих, — показывая на ботинок, сказала она. — Восстание должно начаться, как только вы подойдете к городу. Вот здесь, — и девушка снова ткнула пальцем в ботинок.
Ленька схватил обувку, быстро завертел в ловких руках. Его зоркие глаза сразу определили, где нужно искать план. Схватив с подоконника кухонный нож, он через несколько секунд извлек из-под стельки ботинка врезанную там тонкую, спаянную из белой жести коробочку.
Осмотрев документы, Редькин хлопнул друга по плечу.
— Обнимай, Ленька, соседку, целуй, разрешаю. Вот она, пролетарская солидарность! Мы еще не успели подойти, а они план действия прислали. Надо немедленно сообщить комдиву. Пусть Алексей, наш товарищ Карпов, знает, как ждут нас в Челябинске. — Он вскочил на ноги, хотел само лично обнять девушку, но так и замер с распростертыми руками. Машутка, как подбитая, повалилась на пол. Организм, выдержавший огромное напряжение, отказал в тот момент, когда почувствовал, что все страшное осталось позади.
Очнувшись от обморока, Машутка, увидела, что лежит на кровати в маленькой комнате с распахнутым окном. На лбу мокрое полотенце, у изголовья стоит пожилая озабоченная женщина. Увидев, что Машутка открыла глаза, женщина ласково улыбнулась и, ничего не сказав, вышла из горницы.
На улице затарахтел мотор. За перегородкой кто-то сказал:
— Вот он. Приехал…
Машутка поднялась с кровати, прислушалась. В соседнюю комнату вошли люди, слышался голос Михаила.
— …и сдержал бы. А ты думаешь как? Если бы не план, я бы ей всыпал, да так…
— А, Юсуп? Ах, да-а. Ты ведь об этом не знаешь.
Машутка кинулась в распахнувшуюся дверь. Перед ней стоял Алексей.
