Владимир Дудинцев - Белые одежды
— Я видел такие вещи, — сказал Федор Иванович.
— Это подлинный документ. Вы должны понять. Я не пролетарий, но я — порядочный человек, который понимает разницу между золотой валютой и человеческой совестью.
Они медленно двинулись дальше, пошли по аллее. Мадсен застегнулся и, передвинув галстук на место, опять заговорил:
— Советские солдаты очень вовремя пришли. Как ветер. А то бы немцы нас всех расстреляли. Это был бы для меня не лучший вариант. Нас было немного, сотни полторы. Очень скорое дело — пах-пах-пах из автомата. А доктор Стригалов командовал у советских солдат группой... рота называется. Правилно сказал? Он дал мне банку сгущенного молока. Я его благодарил, потому что еще тогда знал некоторые русские слова. А в беседе оказалось, что у нас есть общий, интернационалный, корень — наука. Я ему говорю: генетика! Он отвечает: Мендель! Я радуюсь, кричу: хромосома! Он остроумный человек, отвечает: полиплоидия! Я кричу: «Солянум»! И вдруг он отвечает: «Контумакс»! Мы целый вечер беседовали. И когда начинали страдать от бедности моего тогдашнего русского словаря, мы переходили на английский. И мы заключили с господином Стригалевым вечную дружбу. Ради этой дружбы я и принялся изучать русский язык. Ради дружбы и приехал. И уже во вторую очередь — ради гибрида. Когда я узнал на конгрессе, что это сделал доктор Стригалев, я сразу понял, что это ни в коем случае не блеф и не шизофрения. А когда я услышал от академика Рядно эти слова, я получил двойное подтверждение. Когда такой человек говорит вам ответственную вещь... нужно его слова поворачивать на сто восемьдесят градусов — это будет правда. Я был хорошо подготовлен к знакомству с вами. И я счастлив, что вы этого не знали и сами мне сказали... доброволно. Нет лучше музыки, чем слово, которое говорит честный, добрый смельчак, невзирая на опасность и разделяющий туман. Потому что он не может обманывать. Давайте познакомимся, как вас зовут?
— Этого вам не надо знать. Зовите, как звали, Иваном Ильичом.
— А могу я увидеть того... кого зовут действително Иваном Ильичом?
— Не сможете.
— В таком случае я предполагаю сделать академику Рядно и профессору Варичеву сюрприз. Этот план родился в моей голове сразу, как только профессор Варичев назвал вас Стригалевым. Я решил наблюдать, как будет развиваться наш мюзикл, и в последней сцене сделать всем длинное лицо. Мы будем считать, что нашей этой беседы не было. Правилно я решил? Я называю вас Иваном Ильичом еще три дня. Потом я заявляю протест против того, что вместо хорошо мне знакомого моего друга старшего лейтенанта Стригалова мне представили другого человека. И я буду требовать свидания с доктором Стригаловым. Вы одобряете?
— Не могу обсуждать это с вами.
— Почему? — удивился датчанин.
Как раз в это время сзади них раздалось звонкое царапанье лыжных палок по снегу, и веселый голос окликнул:
— Федор Иванович!
Мадсен оглянулся, отступил в сторону и стал внимательно наблюдать. К ним подъехал разгоряченный, потный коротышка-тренер.
— Федор Иванович! Как вы завтра?
— А что?
— Подбирается хорошая маленькая компания. Можно сделать прикидку. Возьму секундомер. Посмотрим, что мы за бегуны.
Федор Иванович взглянул на датчанина.
— Доктор Мадсен...
— Пожалуйста! Вы хотите на лыжи? Я буду приветствовать... Федор Иванович, — датчанин посмотрел на обоих. — Я тоже люблю лыжи. Сам я завтра буду гулять. Посмотрю ваш город.
— Решено, — сказал Федор Иванович тренеру. И тот, подняв палку, окинув обоих веселым подмечающим взглядом, унесся на лыжах по аллее.
— В девять! — крикнул на ходу. — Без рюкзаков!
Проводив его взглядом, датчанин с вопросом посмотрел на своего спутника.
— Позволте считать, Федор Иванович, что теперь и я получил подлинное ваше удостоверение личности.
— Только вам следует сейчас же мое имя забыть. И никогда, нигде, ни при какой ситуации не вспоминать.
— Я уже все забыл. Моментално. Но вы... Иван Ильич, имели возможность видеть. Допустим, я даже не знал в лицо доктора Стригалова. Этот лыжник вас выдал с головой. Опасное занятие водить таракана за усы. Когда я поеду в Москву, я скажу эти слова академику Рядно. Иван Ильич, я наблюдательный человек. Мне кажется, встреча с этим маленьким лыжником принесла вам заботу...
Он угадал. По лицу Федора Ивановича словно провела рукой судьба. Его сотрясало, укладываясь в нем, неожиданное, беспощадное решение. Снег идет! Если будет так валить весь день, надо бечь. Бечь сегодня... Пока валит снег.
— Это наш тренер по лыжам, какая тут может быть забота! — сказал он, вдруг повеселев.
«Да, да. Сегодня, после обеда. Катапультируюсь!..»
— Иван Ильич... Вы мне обещали показать гибрид...
— Да, обещал. Тогда давайте повернем назад. Он у меня дома.
Почти бегом они зашагали к городку. Как заговорщики, стремительно взбежали по каменным ступеням. Федор Иванович отпер свою комнату. Мадсен вошел и стал озираться, задумался.
— Иван Ильич, мне нравится это прибежище... В такой обстановке обман не живет... Вы можете не слушать, это бредни идеалиста. Я вижу, здесь у вас термостат... — он указал на ящик, прислоненный к оконному стеклу.
— Холодильник, — поправил его Федор Иванович.
— Замечательное оборудование, — серьезным тоном сказал датчанин. — Я вижу, здесь два термометра. Это правилно. Теперь я совсем поверил. В науке важно не новое оборудование, а новая идея. А что это такое?.. — он взял с подоконника плоскую картонную коробку, о которой Федор Иванович уже забыл. — Это конфеты? О-о, это потрясающая вещь! — Мадсен открыл крышку. — Это театралный грим! — он приумолк, не сводя глаз с коробки. — Вы знаете, есть вещи, которые умеют в нужный момент попадать под руку. Вам приходилось слышать голос вещей? Я себе тоже куплю такую коробку...
— Возьмите ее от меня на память.
— О, я охотно беру, спасибо! Иван Ильич! Какое великое напоминающее значение может иметь подобный сувенир...
— Мне эту коробку тоже подарили. С таким же значением.
— Это должно было произойти. У этой коробки всегда была специалная рол.
— Я бы не отдал ее вам, но у меня назревает особая ситуация, в которой это будет лишняя вещь.
— Вы искажаете действителность. Я полагаю по-другому: пришло время мне встретиться с загадочные человеком, носящим имя моего друга, и коробка дождалась своего выхода на сцену.
— Давайте лучше к делу. Вот... — Федор Иванович достал из ящика, прислоненного к окну, клетчатый носок, в котором лежали клубни, переданные Свешниковым. — Это полиплоид. Клубни — это недостаточно убедительно. Надо прорастить, сделать цитологический анализ, сравнить... Нужна неделя работы.
— О, я вижу цвет и расположение глазков. Это «Контумакс»! И это настоящий полиплоид! Этот один клубень вы во что бы то ни стало подарите мне. Я буду анализировать дома.
Федор Иванович взял клубень из его руки и положил обратно в носок.
— У вас есть фото. Теперь у вас будет еще уверенность — вы видели этот полиплоид.
— Вы меня разочаровали...
— А вот ягоды, — сказал Федор Иванович. — Это тот самый гибрид. Сенсационный.
— Феноменално, — Мадсен держал в пальцах ягоду, осторожно поворачивал. — Почему около него нет охраны?
— Тоже, видите, сухие... Если бы приехали весной или летом, я показал бы вам то, что вырастет из семян.
— Я приеду летом! Но лучше, если вы дадите мне несколко семян.
— Это не принадлежит мне. Я только хранитель.
— Я знаю, у вас все принадлежит государству. Государство знает про этот гибрид?
— Оно ничего об этом не знает.
— Но академик Посошков отчетливо заявил...
— А автор, Иван Ильич Стригалев, тоже отчетливо заявил доктору Мадсену, что гибрида нет. И академик Рядно говорил...
— Я помню, были такие... авторитетные заявления. Тогда я согласен. Гибрида нет. Значит, это фикция. И вы можете безопасно дать мне семена этого подозрителного... даже несуществующего растения. Я буду их проращивать с максимумом внимания. Я торжественно обещаю сохранить приоритет доктора Стригалова. Я даю вам сейчас расписку.
— Не могу, — Федор Иванович слабо улыбнулся и положил все три ягоды в специальное отделение ящика. — Семена эти — большая ценность, а я, по сравнению с нею, маленький человек. Не имею права распоряжаться.
— Но государство не желает видеть такой картофел! Он получен реакционным методом, враждебным социализму, — Мадсен говорил это серьезным тоном.
— Пойдемте, — Федор Иванович открыл дверь, — Пойдемте, а то нас будут ждать в учхозе.
Когда они вышли наружу под мягко падающий снег, когда уже тронулись к парку, Федор Иванович сказал:
— Доктор Мадсен, государство — общее понятие. Все, кто у нас ест картошку, всем этот гибрид и принадлежит.
— А кто ест и отказывается от нового сорта. Официално...
— Кто официально отказывается, того завтра не будет.
