Лев Кассиль - Том 3. Линия связи. Улица младшего сына
Пока Жукалов и Тараскин вели Володю к школе в Камыш-Буруне, где был штаб одной из частей Черноморского флота, участвовавшей в десанте, Володя узнал от своих спутников все, что произошло за два последних дня.
А произошло вот что. В темную декабрьскую ночь корабли Черноморского флота неслышно приблизились к берегу и начали высадку десанта в нескольких пунктах Керченского полуострова. Море в ту ночь бушевало, стоял десятиградусный мороз. Суда обледеневали. Шторм достиг силы в одиннадцать баллов. Черные валы грозили выбросить корабли на берег, смыть и унести в море высаживавшихся десантников. Но моряки прыгали в ледяную воду, пробирались, погруженные по горло, к берегу, закреплялись на каждом камне. Шторм помешал выбить немцев с первого удара. Гитлеровцы считали, что они справились с десантом. На море продолжал свирепствовать шторм, и немцы были убеждены, что советское командование не возобновит своих попыток. Но неожиданно, в кромешной тьме бури, в стуже декабрьской ночи, последовал второй удар. Он был так стремителен и внезапен, что гитлеровские офицеры, справлявшие рождественскую елку, едва успели убежать из Старого Карантина. Они не успели даже выключить мотор передвижной электростанции, которая давала ток в штабные помещения.
После высадки первого десанта немцы выгнали из Старого Карантина всех жителей. Вот почему такая тишина встретила в поселке Володю, когда он выбрался из каменоломен на поверхность. Теперь со всех сторон тянулись люди, возвращавшиеся в свои жилища.
Маленький разведчик сразу подумал о своей матери. Ему очень хотелось сейчас же броситься бегом к домику дяди Гриценко, черепичная крыша которого виднелась из-за оголенных деревьев поселка. На минутку у него мелькнула мысль: не попросить ли провожатых сделать крюк и зайти к его матери? Но он знал, как томятся ожиданием ничего еще не знающие партизаны, замурованные под землей. Он вздохнул, оправил стеганку и зашагал, стараясь попадать в ногу с моряками.
В штабе, который разместился в школе, его выслушал человек с ознобленным, обветренным и распухшим лицом, с воспаленными от ветра и бессонницы глазами. На нем была морская шинель с нарукавными нашивками капитана-лейтенанта.
– Минуточку, – сказал он, когда Володя кончил свой рассказ. – Это, кажется, как раз то, о чем нас запрашивали… Василенко! – крикнул он в соседний класс, откуда доносились жужжание зуммера и монотонные голоса телефонистов. – Василенко, а ну-ка вызовите мне Петрова.
Когда доложили, что Петров на проводе, капитан-лейтенант снял трубку с зеленого ящика на столе:
– Слушай! Тебе давеча что говорил этот, который с Аджи-Мушкая пришел?.. Да-да, от Пахомова. В каменоломнях? В Старом Карантине? Они, понимаешь, замурованы, оказывается, уже давно. Вот их разведчик тут явился… Да, чудом, понимаешь, каким-то выполз. Ты б на него поглядел, на кого он похож… И у них там раненый есть, тяжелый. Нужна срочная хирургическая помощь. Да они не могут выбраться, пойми! Заминировано все вокруг. Я тебя попрошу: выдели саперов и живей давай. Ты учти, что там люди переживают! Фактически в могиле заживо… Почти два месяца. Ну, давай, давай! Их разведчик дорогу покажет.
– Товарищ капитан-лейтенант, а где тот самый, который с Аджи-Мушкая? Мне командир велел с ним связь установить.
– Установишь, установишь своевременно, – отвечал капитан-лейтенант, – теперь уж не к спеху. Ты вот сейчас давай с нашими саперами туда, к каменоломням вашим, – покажешь, где пройти лучше. Там небось работы на день хватит. А ваши ведь еще не знают ничего. Вот будет им новость к празднику! Садись покуда, жди.
Звонили телефоны в соседнем классе, входили и выходили люди. И при появлении каждого нового человека Володя вскакивал со стула и смотрел с такой восторженной нежностью, словно это был самый близкий друг, с которым он не виделся давным-давно.
Вскоре явились саперы. У них были длинные щупы с кружками на конце, лопатки, длинные ножницы, которыми обрезают проволоку. Поверх шапок были надеты скобки с телефонными наушниками.
– Ты поведешь? – спросил командир саперов у Володи. – В таком разе доложи сперва обстановку.
Доложив обстановку, Володя уже собрался уходить вместе с саперами, но в дверях повернулся и опять козырнул капитан-лейтенанту:
– Товарищ капитан-лейтенант, можно просьбу одну? У меня тут мама… в общем, родная моя мать… Она в доме номер одиннадцать живет… Если, конечно, жива, то дать бы ей сообщение, что я целый… Можно будет? Скажите просто: Володя… Если, конечно, можно, товарищ капитан-лейтенант.
– Есть сказать, в общем, матери, что ее Володя целый, – согласился командир. – Будь спокоен. Сделаем. Действуй!
Когда Володя вместе с саперами выходил за околицу Старого Карантина и они поравнялись с бывшим инженерским домом на окраине, маленький разведчик отпросился на минутку, обещая немедленно вернуться. Он промчался во двор, где уже давно замолк и остыл стучавший утром движок. Он вбежал через крыльцо в большую комнату, осторожно снял с елки несколько крупных сверкающих безделушек, рассовал их по карманам, содрал белые провода с маленькими цветными лампочками и намотал их на себя. Потом он бегом вернулся к саперам.
– Эге? Парень, видать, не зевает… расторопный, рядом не клади, – пошутил старший сапер. – Весь в трофеях. Куда ж тебе это добро?
– Что я, для себя, что ли? – обиделся Володя. – У нас там маленькие есть.
– Ох ты, неужто маленькие? А я думал, как ты, не меньше!
– Во-первых, я уже как-никак учился в седьмом классе. И уже давно пионер, скоро комсомолец… А там у нас совсем малявки.
* * *Обследовав один из входов в каменоломни, к которым Володя привел саперов, люди убедились, что тут потребуется не один час работы: немцы очень каверзно заминировали все подходы к заваленным лазам.
– Тут, парень, не один день копаться! – сказал старший сапер. – Ну конечно, тропочку, чтобы аккуратно одному пройти, можно будет очистить, да там еще завал видать… Вот коли ваши бы оттуда навстречу расчищали, это бы другой разговор был.
– Так я же к ним через свой лаз могу хоть сейчас! – обрадовался Володя, которому не терпелось скорее вернуться к своим и первым сообщить об освобождении.
– А не подорвешься? – спросил сапер.
– Я ж сюда пролез.
– Раз на раз не приходится. Ты поаккуратней смотри. А то, знаешь, в нашем деле на волосок обмишурился – навек пропал… Стой, обожди! – задержал он уже кинувшегося было бежать Володю. – Я с тобой нашего человека пошлю. Пусть пощупает дорожку. Вернее будет.
Сгорая от нетерпения, Володя осторожно следовал за высоким пожилым сапером, медленно двигавшимся за своим щупом по дорожке к лазу. Маленький разведчик высовывался из-за плеча, старался заглянуть под локтями сапера, потому, что тот не велел обходить его, приказывал держаться позади.
– Ой, дяденька, вы поскорее! Да тут же ничего нет, я же давеча пролез и целый остался.
– Не торопись на тот свет, поспеешь! – невозмутимо отвечал сапер, медлительно шествуя впереди. – Держись за мной, не ширяйся в сторону.
– Честное слово, дядя, зря вы это…
– Не спеши. Не блох ловишь. Поспеешь, – отвечал сапер и осторожно водил своим щупом по дороге.
Но вот наконец и знакомый лаз.
Сапер даже не заметил его, Володя был очень доволен. Он нарочно пропустил вперед сапера, а потом неслышно прилег и скользнул в узкую расщелину.
– Ау! – крикнул он из лаза.
– Ну, чего еще? – Отозвался сапер, оглянулся и стал, озираясь, ничего не понимая: Володя исчез. – Эй, не балуй, говорю! Некогда мне с тобой тут в прятки играть.
– Не спешите, дядя, не блох ловите, поспеете! – крикнул Володя, высовывая голову из лаза. – А я уже дома. Заходите чай пить с парадного крыльца. Спасибо, дядя, что проводили. Только мне некогда. Наши ждут.
И он исчез.
Глава XVII. С новым годом!
Он бежал по узким каменным коридорам подземелья, не зажигая спичек, уже наизусть зная каждый поворот. Как голубь летит к своему садку, непостижимо чувствуя верную дорогу в пространстве, как летучая мышь в полном мраке не задевает протянутых перед ней нитей, так чутьем угадывая в темноте путь, несся мальчик по извилистым подземным ходам, а если где и стукался, то не чувствовал боли от ушиба.
Впереди забрезжил вялый желтоватый свет.
– Стой! – услышал он, – Кто идет? Его окликнули с первого поста охранения. Он узнал голос Лени Колышкина, парикмахера.
– Леня, что ль?
– Ну, Леня… это там кто?
– Ленька, Ленька! Слушай, Ленечка, это я…
Из темноты штольни на пространство, слегка освещенное лучом фонаря, стоявшего за выступом, выскочила маленькая фигурка, бросилась на часового и стала тормошить его:
