Василий Шукшин - Том 3. Рассказы 70-х годов
«Пассажиры» переглянулись.
– То есть? – не понял Аристарх.
– Я эти… путешествия с выпивками пресеку раз и навсегда, – опять зло и непонятно сказала Вера Сергеевна. – Вы у меня подудите… Подудите у меня, паразиты.
– Что, контролеры пришли? – испуганно спросил Простой человек с пола. – А у нас билеты-то есть?
Брюхатый засмеялся и хлопнул одобрительно по плечу Простого человека.
– Да это так – путают, – сказал Чернявый. – Гражданочка, а вы что, билет не можете достать?
Вера Сергеевна больше не смотрела на «пассажиров», а смотрела телевизор.
– Ну, а почему же сразу – «паразиты»? – оскорбился Аристарх.
– А кто же вы? – повернулась Вера Сергеевна. И зло смотрела на мужа. – Ну – спекулянты, если не паразиты: еще хуже.
– Гражданочка, – опять заговорил Чернявый весело, – вы нас с кем-то спутали: мы обыкновенные пассажиры… Едем на свои денежки.
– Вот и проезжайте. А потом вас повезут бесплатно.
– Куда это? – тоже зло спросил Аристарх. – Куда это нас бесплатно повезут?.. – он двинулся было к жене, но его остановил Брюхатый.
– Стоп, Аристархушка! – сказал он разумно. – Никаких скандалов на перроне… Нам действительно пора ехать. По вагонам! – опять скомандовал он.
И все опять со смехом построились в затылок друг другу, Брюхатый опять «загудел» – и «поехали» в комнату Аристарха. А в комнате рассыпались и стали занимать места за столом.
– Хоть нормально посидим в ресторане, – пожаловался Лысый. – А то все – в дороге и в дороге… Все всухомятку как попало…
– Что будем заказывать? – обратился ко всем Чернявый.
– Лично я, – сказал Простой человек, – выпил бы простой водочки. А?
Брюхатый интеллигентно скосоротился на это.
– Пусть пьет водку. А нам, пожалуйста, шампанского…
– И коньячку, – подсказал Курносый. – На меня шампанское, как пиво работает: я то и дело бегаю.
– Итак, – подвел Аристарх, перебросив полотенце с одной руки на другую, – коньяк, шампанское… Водки, извините, не держим.
– Ну, как же так – не держите?! – возмутился Брюхатый. – А если человек на полатях вырос?.. Что ему, ваш коньяк пить?
– Ерша ему! – подсказал Курносый.
А Вера Сергеевна в это время выключила телевизор, достала бумагу, ручку… И села писать.
И дальше, – если вообразить, что это на сцене, – можно услышать, что она пишет. Причем уже слабо слышно, как там «сидят в ресторане» наши «пассажиры», а отчетливо слышен голос Веры Сергеевны:
«Уважаемый товарищ прокурор!
В то время, когда все наши люди занимаются производительностью труда, есть отдельные элементы, которые только хотят есть и пить. И занимаются этим каждый день. Вы меня спросите: на какие деньги? Я вам отвечу: они занимаются спекуляцией. Я уже не могу слушать их пьяные голоса, меня глубоко возмущает, как они импровизируют свои дела, а потом по всей ночи курлыкают или изображают из себя пассажиров…»
«Пассажиры» в это время танцевали летку-енку.
«Вот сейчас, когда я пишу Вам это заявление, они танцуют летку-енку. А в коридоре лежат покрышки для „Волги“ в количестве пять штук. Вы думаете, где они их взяли? Они их сымпровизировали. Так что, я думаю, что при вашей помощи они станцуют более ответственный танец и поедут пассажирами на казенный счет, я им об этом намекнула. Они мой намек не поняли, только понял мой муж Аристарх, но он думает, что я только пугаю. А у меня уже всякое терпение мое лопнуло: мы перестали уважать друг друга, потому что, мне кажется, он импровизирует не только с покрышками, но и с чужими женщинами…»
УтроУтром Аристархушка проснулся с больной головой… Потянулся к стулу, где был всегда заготовлен стакан с водой. Стакан стоял на месте, а под стаканом – бумага. Аристарх взял бумагу и прочитал:
– Копия…
И побежал глазами по бумаге… И, даже еще не дочитав всего, вскочил и побежал в комнату жены.
Вера Сергеевна, одетая, заслышав его шаги, направилась к выходу… И тут ее перехватил Аристарх.
– Ты что? – спросил он.
– Что? – спросила Вера Сергеевна. Она стояла с сумочкой и сумочку держала у груди.
– Ты куда?
– Туда…
– Куда это туда? – спросил Аристарх зло, сквозь зубы. – Куда это туда?
– Ударить хочешь? – спросила Вера Сергеевна спокойно. – Ударь – получишь лишних три года.
– Вера… – Аристарх растерялся. – Сядь… Давай сядем, поговорим. В чем дело?
Вера стояла в шубке, а Аристарх в нижнем белье… Аристарх был жалок рядом с каракулевой шубкой.
– Давай сядем, – суетился Аристарх. – Сядь же ты!.. Скотина.
– Пусти!
– Вера!.. Прости – ну вылетело. Сядь, я прошу.
– От этого ничего не изменится, – Вера Сергеевна села на диван, на краешек.
– В чем дело? – спросил Аристарх. Подставил стул к двери и сел тоже. – Что случилось?
– Мне надоело! – закричала Вера Сергеевна. – Мне надоела ваша пьяная самодеятельность! Я тебе не служанка!..
– При чем тут служанка? Ну, повеселились… Что, пошутить нельзя?
– С кем ты позавчера шутил! У тебя весь пиджак был в пудре! С кем?!
– Да мало ли… в автобусе прислонился…
– В автобусе?! А вот эту записку ты тоже в автобусе нашел? – Вера Сергеевна достала из сумочки записку и прочитала: – «Аристарх, голубь, а не пора ли нам бросить этот официоз – и мирно, полюбовно встретиться где-нибудь в укромном уголке?..»
– Это деловое письмо! – вскричал Аристарх. – Дай сюда!
– Да? Шиш! – Вера Сергеевна спрятала записку в сумочку. – Развратник. Спекулянт. Я те покажу – голубь!
– Да это мужчина писал, дура! Это однокурсник мой…
– Однокурсник? А почему же подпись – «Соня»?
– Псевдоним! Мы его в институте так дразнили.
– А почему «твоя Соня»?
Аристарх опять растерялся… И от растерянности больше обозлился.
– Плебейка, – сказал он зло и тихо. – Что, я тебя должен утонченному стилю обучать? Если люди шутят, то шутят – до конца. Если он подписался «Соня», то он последовательно написал «твоя». Твоя – это значит твой.
– Твой Соня?
– Что, врезать что ли? Врежу…
– Попробуй. Так тебе – лет восемь дадут, а так – одиннадцать.
– Ну, чумичка!.. – занервничал Аристарх. – В чем дело-то? Чего ты взбесилась-то?
– Я все там написала.
– Так. И куда ты сейчас?
– К прокурору.
– Сегодня воскресенье.
– Я в почтовый ящик брошу.
Аристарх побледнел… И долго стоял над Верой Сергеевной.
– Я – спекулянт? – спросил он дрожащим голосом.
– Спекулянт, – сказала Вера Сергеевна.
– Я ворую у государства деньги?
– Воруешь у государства деньги.
– Снимай все с себя! – приказал Аристарх. – Снимай, снимай!.. Это все куплено на ворованные деньги, – Аристарх стал снимать с жены шубку, дорогой костюм. – Это все воровано – чего ты напялила? Снимай!
– Пожалуйста! На!.. На, ворюга!..
– Все снимай! Твоего тут ничего нету!
– Что я, голая к прокурору пойду?
– Голая! – Аристарх изловчился, вырвал у Веры Сергеевны сумочку заглянул – там ли заявление: заявление было там. Он достал из сумочки ключи, закрыл квартиру изнутри и ушел с сумочкой и с шубой в свою комнату. И сел к телефону. Дрожащим пальцем набрал номер. – Але? Семеныч? – и Аристарх заговорил негромко и торопливо. – Слушай, срочно ко мне… Да нет! Моя швабра накатала на нас телегу и собралась к прокурору… – Аристарх долго молчал, слушал. – Иди ты к черту! – сказал он. – Созвонись со всеми… давайте как-нибудь все… прощения, что ли, попросим. Уговорим ее как-нибудь. Мне эта Сонька еще подлянку кинула: записку в карман подсунула, я даже не знал… А я знаю? Из-за Вальки, наверно. Давайте. Срочно.
Аристарх бросил трубку, минутку посидел, подумал, оделся, выпил фужер шампанского и пошел с шубой жены и с ее костюмом к ней в комнату.
Вера Сергеевна лежала в нижнем белье на диване.
– Одевайся, Вера, – сказал он миролюбиво. – Давай спокойно поговорим обо всем.
Вера Сергеевна стала надевать костюм, а Аристарх заходил по комнате, как преподаватель вуза.
– Во-первых, – начал он, – ты думаешь, государство наше такое глупое?
– Я об этом не писала. Нечего мне тут…
– Я тебе прочитаю курс экономики! – воскликнул Аристарх. – Чтоб ты не бегала и не смешила прокурора. И прокурор твой, и все, кто всерьез занимается экономикой, прекрасно знают, что – воруют. Больше того, какой-то процент, кажется пятнадцать процентов, государственного бюджета отводится специально – под во-ров-ство. Не удивляйся и не делай детские глаза. Всякое развитое общество живет инициативой… энергичных людей. Но так как у нас – равенство, то мне официально не могут платить зарплату в три раза больше, чем, например, этому вчерашнему жлобу, который грузит бочки. Но чем же тогда возместить за мою энергию? За мою инициативу? Чем? Ведь все же знают, что у меня в магазине всегда все есть – я умею работать! Какое же мне за это вознаграждение? Никакого. Все знают, что я – украду. То есть те деньги, которые я, грубо говоря, украл, – это и есть мои премиальные. Поняла? Это – мое, это мне дают по негласному экономическому закону…
