Одна маленькая ошибка - Смит Дэнди

А потом я сижу на ледяной земле, крепко прижимая сестру к себе. Все вокруг кажется слишком ярким: молочно-белая кожа Ады, рубиново-красное пятно крови на ее джемпере, серебристая луна в чернильно-синем небе, оранжевое пламя, вырывающееся из окон, черный дым, который валит из распахнутой двери, красно-синие мигалки, ползущие вверх по холму.

Я не двигаюсь. Просто сижу и смотрю.

Смотрю, как полыхает «Глициния».

Позже

Глава пятьдесят третья

Двумя годами позже

Элоди Фрей

«Типпис» – мой любимый книжный магазин в Кроссхэвене. Его стеллажи от пола до потолка, такие высокие, что для покупателей даже заготовлена пара стремянок на колесиках, напоминают мне сцену из диснеевского мультфильма «Красавица и Чудовище».

У этого магазина есть собственный стиль и характер. Мне очень нравятся растения в подвесных горшках, огромный персидский ковер и роскошный георгианский камин, а еще больше мне нравится запах кофе, бумаги и чернил. И совсем не нравится чувство тревоги, ворочающееся внутри, как сытый паразит.

Я раздаю читателям автографы уже почти час, и хотя пришедшие в основном невероятно дружелюбны, я не могу забыть про письма с угрозами расправы, потоками ненависти и критикой, которые приходили мне после долгих месяцев заточения в «Глицинии».

Не всех обрадовало, что я пережила Джека Вествуда. И моим близким пришлось немало потрудиться, чтобы уговорить меня прийти сегодня в «Типпис» и устроить первое – и последнее – публичное мероприятие после случившегося. Вход сюда организован строго по билетам, и представители прессы, которых я по-прежнему избегаю, толпятся снаружи, облепив зашторенные окна. Я стараюсь не думать о журналистах, потому что всякий раз, вспоминая о них, начинаю ощущать себя кроликом, окруженным стаей волков.

Хотя очередь за автографами тянется вокруг всего магазина, этим вечером было продано совсем немного экземпляров: большинство пришедших уже купили книгу ранее. Так что передо мной то и дело возникают зачитанные до дыр тома с помятыми корешками и загнутыми уголками страниц с особенно понравившимися сценами. Роман «Одна маленькая ошибка» вышел всего месяц назад, но уже стал бестселлером. Маркетологи издательства предложили гениальную и жуткую идею выпустить книгу шестнадцатого августа, аккурат во вторую годовщину моего исчезновения. В прессе поднялся невероятный шум, и продажи тут же взлетели до небес.

– Как же здорово вас видеть, – говорит очередная посетительница, подходя к моему столику. Веки у нее подведены идеально ровными стрелками. Она то ли и правда рада, то ли здорово нервничает, судя по тому, как дрожат пальцы, сжимающие потрепанный томик.

– Взаимно, – отвечаю я, забирая у нее книгу. – Как вас зовут?

– Мэл.

– Красивая татуировка, – добавляю я, заметив монохромную розу, обвивающую запястье.

– Спасибо.

Раскрыв обложку, я расписываюсь на форзаце, стараясь сформулировать как можно более личное пожелание: «Дорогая Мэл, пусть стрелки на ваших веках всегда будут ровными. С любовью, Элоди».

Я возвращаю книгу. Мэл, пробежав глазами по строчкам, усмехается.

– Спасибо. И… – Она смущенно кашляет. – Примите соболезнования насчет вашей потери.

От этих слов становится больно, хотя Мэл явно не хотела меня задеть. Сглотнув, я киваю, не совсем понимая, какую именно потерю из многих читательница имеет в виду. Но она искренне мне сочувствует, так что я благодарю ее и добавляю:

– Если согласитесь подождать минутку, моя…

– Как тут у нас дела? – Возле столика присаживается высокий худощавый мужчина с ямочками на покрытых щетиной щеках: Джош, мой специалист по связям с общественностью. – Перерыв сделать не пора?

– Все в порядке. Спасибо, что спросил.

– Водички, может быть? А где…

– За водичкой и пошла. – Я качаю головой с шутливой укоризной: – Опоздал ты, Джош.

– Я вернулась, – объявляет Ада, ставя на стол два стакана воды со льдом и лимоном.

– Попросили бы меня, я бы принес, – вворачивает Джош.

– Ты был занят, к тому же я девочка самостоятельная, – отвечает Ада, но сама при этом смотрит на Кристофера, который стоит неподалеку с экземпляром нашей книги в одной руке и стаканом шипучки в другой. Крис адресует моей сестре улыбку, о какой многие мечтают всю жизнь. Ада усаживается на место и здоровается с Мэл, протягивая руку за книгой: – Позволите?

Пока она выводит автограф, Мэл спрашивает с плохо скрываемой надеждой:

– Простите за любопытство, но вы с Кристофером в итоге сошлись?

Ада моргает.

– Ну… видите ли…

– Да, – отвечаю я за сестру. – Они живут вместе.

Мэл широко улыбается. Ада косится на меня якобы с укором, но глаза у нее сверкают счастьем, как и каждый раз, когда кто‐то упоминает Кристофера.

– Что? – невозмутимо откликаюсь я. – Ведь так и есть.

Они съехались уже шесть месяцев назад. Могли бы и раньше, Кристофер давно предложил, но Ада захотела некоторое время пожить одна, чтобы побольше времени уделять недавно начатой карьере в дизайне интерьеров. Конечно, дом у них не такой большой и роскошный, зато полный уюта и любви, и все комнаты в нем умело оформлены моей талантливой сестрицей. Так, глядишь, через годик она уйдет из «Адвент интериорз» и начнет собственное дело.

Между тем Ада приветствует следующую посетительницу: это пожилая женщина, слишком сильно надушившаяся.

– А знаете что? – заговорщически шепчет она Аде, забирая подписанную книгу. – Могу посоветовать отличные бальзамы, чтобы свести шрам на спине.

– Да-да, спасибо большое, – Джош вежливо, но непреклонно отводит даму от столика.

Я благодарно улыбаюсь ему, а сама тем временем опускаю руку под стол и сжимаю пальцы сестры. Та стискивает мою руку в ответ, натянуто улыбаясь следующему читателю. Я на автопилоте расписываюсь на форзаце, снова вспоминая о том, как парамедики вырывали Аду у меня из рук в ту ночь, когда сгорела «Глициния». Как сестра лежала на промерзшей земле, как кто‐то из врачей сказал, что пульс есть – совсем слабый, но все‐таки есть. Как облегчение от этой новости, от осознания, что я все‐таки успела вытащить ее вовремя, накатило на меня теплой и сладкой волной. Как уже потом, в больнице, когда Ада наконец‐то очнулась, она благодарила меня за спасение.

– Нет, – ответила я тогда. – Это ты меня спасла.

Ада слабо улыбнулась; такая взрослая, она казалась маленькой беззащитной девочкой в этой большой кровати – бледная, вся в синяках…

– Мы с тобой спасли друг друга.

Худосочная угловатая женщина с ярко-красной помадой равнодушно протягивает мне книгу и сообщает, что ее зовут Стефани. И сразу поворачивается к Аде:

– Ваши письма к Элоди просто восхитительны.

Письма Ады, перемежающие мои заметки, полюбились читателям больше всего. Года три назад я бы начала ревновать, но сейчас ощущаю лишь чистую, незамутненную гордость.

Вскоре после пожара в коттедже полиция обнаружила машину Ады – вместе с запертой там Шельмой и письмами, которые сестра писала мне. Все последующие дни, пока я сидела возле сестры, опутанной трубками капельниц, я запоем читала ее рукописные откровения. И с каждым новым письмом будто разворачивала ее, слой за слоем, пока наконец не увидела настоящую Аду, а не ту рафинированную «идеальную жену», которой она так старалась выглядеть.

– Спасибо, Стефани, – отвечает Ада, заливаясь краской.

В такие моменты я радуюсь, что сестра сумела‐таки убедить меня написать «Одну маленькую ошибку». Учитывая поднявшийся в прессе шум, издатели и впрямь выстроились в очередь, в точности как предсказывал Джек. Былую мечту преподнесли мне на блюдечке с золотой каемочкой, но поданное блюдо уже перестало казаться таким уж привлекательным. Даже наоборот. И я бы отказалась, если бы не Ада.

– Я читала все твои произведения, начиная с самого первого. Ты талантливая, Пчелка Элли, – сказала она мне еще в больнице. – Джек годами манипулировал тобой, заставляя отдалиться от меня и от нашей семьи. Он забрал у тебя Ноа. Чуть не забрал меня. Пожалуйста, не позволяй Джеку Вествуду забрать у тебя еще и талант. – Она сжала мне руку. – Если хотя бы одна женщина с твоей помощью сумеет вовремя распознать тревожные звоночки, то, возможно, ты спасешь ее от другого такого Джека.