Юсупов. Право на выживание - Новикова Анна

Например, особняк А полтора века назад принадлежал вампирской семье Б (или их потомкам). Теперь же ни семьи, ни клыкастых потомков, а особняк — в честных руках человеческих. И все — законным путем, с предоставлением всех необходимых документов и сохранением культурно-исторического наследия, народной памяти.

Иными словами, это как соскрести нагар с противня, отмыть, очистить — вот тебе та же посудина, что прослужит еще много лет. Соскребанием нагара и занимался большой начальник. Но кому в итоге достанется посудина, читай, огромное число восстановленных домов исторического фонда, и откуда нескромный бюджет на такое, вопрос остается открытым.

Юсупов и Строганов договорились с лицами не последних чинов о предоставлении большому начальнику прав на ряд домов дореволюционной постройки. Им и не нужно было его согласие. Целью была его реакция. Откажется — значит за действиями и идеями Игоря Шамильевича стоит нечто большее, чем шкурный интерес и громкие призывы «очистим мир от вампирской заразы». В этом и убедились.

Граф не сомневается, что товарищ Панарин не для себя готовил хлеб-соль. Скорее выстилал ковровую дорожку, по которой позже некто должен пройти торжественным маршем. Некто, на чьем гербе пресловутый Георгий Победоносец повергает не змия, а вампирскую нежить. Считай, новая веха в истории человечества обеспечена. А вместе с ней — новый правящий класс, новые ценности, новые порядки…

Такой переворот готовится не годами, а десятилетиями. И это очень не нравится Строганову. Новая сила может выйти из сумрака не сегодня-завтра, но кто за ней стоит, вампирам не известно. Но это пока.

Производство препарата, замедляющего метаболизм вампиров, вряд ли прекратится. Но по крайней мере приостановится из-за гибели главного идеолога и большого начальника в одном лице. Теперь вампирам как никогда предстоит быть начеку, поддерживать связь с иностранными «коллегами», отслеживать странные смерти. Деятельность такой серьезной организации как «Щит» росла не один год и не прервется одномоментно. Впереди еще не одна стычка, и к ней нужно быть готовыми.

Прошло сколько-то времени — кто за ним вообще сейчас следит? Софья сидит на запыленной скамье с подранной кожаной обивкой на советский манер. За спиной лестница со срезанными периллами. По правую руку ряд окон с кое-где сохранившимися стеклами. Снизу слышны короткие разговоры, гул внедорожников и шорох бетонной крошки под подошвами тяжелых ботинок.

— Ты ведь знал, — сказала Софья. — Знал, что он так поступит, да?

Юсупов запрокинул голову и выпустил сизый дым в закопченный потолок.

— Скорее догадывался, — ответил он.

— И ты даже не попытался его остановить?

На что Юсупов только усмехнулся.

— Почему ты мне не сказал? — спросила Софья.

Князь устало помотал головой, на секунду-другую прикрыл глаза и ответил тоном, от которого бы все цветы завяли, расти они тут:

— Чтобы что? Чтобы ты вмешалась со своим вечным контролем? Мнимой уверенностью, будто что-то способна изменить? Мы — вампиры, дорогая. Мы — еще те консерваторы. Революционно настроенные барышни, какими бы соблазнительными они ни были, никогда нас не вдохновляют на перемены.

Софья сглотнула тошнотворный комок в горле и сказала:

— Не делай вид, что тебе все равно. Ты успел с ним попрощаться?

Юсупов поиграл желваками и промолчал.

Внизу заскрипели колеса инвалидной коляски. Изабелла Давыдовна разбавила монотонное бухтение охотников низкоутробным басом.

— Лягушонок! Ты где, едрить твою за хвост⁈ — гаркнула она.

Князь отбросил окурок и поспешил вниз по лестнице.

Вечность спустя чья-то ладонь коснулась плеча Софьи. По телу пробежали знакомые мурашки.

— Пойдемте, госпожа Михайлова. Ребята отвезут вас домой, — сказал граф.

Как послушный теленок… тьфу ты! Давайте честно — как зомби, Софья поднялась со скамьи и, держа руку Строганова, спустилась по лестнице. Без его помощи точно бы полетела вниз головой. Она и так оступилась с десяток раз, с трудом волоча ноги.

Справа что-то зашевелилось. Строганов отпихнул Софью и прикрыл собой.

— Тиш-ше… спо-койно, парень, — сказал граф, подняв обе руки.

Под лестницей в тесном закутке вжался Матвей. Дрожит как замерзший дворовый пес. На лице грязные мокрые дорожки. Губы выдают нечленораздельные звуки. В его руках ходуном ходит пистолет. Черт знает, заряженный или нет.

Софья выглянула из-за плеча графа и сказала осипшим голосом:

— Ох… Матвей, все закончилось. Не глупи…

Лицо юнца скривилось в страдальческой гримасе. По щекам покатились слезы.

— Отдай, — ровным тоном сказал Строганов и медленно протянул руку.

Не глядя, Матвей отдал пистолет, прижал кулаки ко лбу и завыл.

С громким щелчком граф вынул магазин, проверил ствол. Затем нашел глазами какого-то бойца, кивнул в сторону Матвея и сказал:

— Забирай.

Дальше Софья ничего не видела. Ни к кому обратился граф, ни куда увели пацана. Она просто уселась в чью-то машину. Опомнилась, когда ковырялась в замке своей квартиры. Ни с первого, ни с двадцать первого раза ключ не попал в замочную скважину. Наконец, чудо свершилось, и Софья оказалась в родных стенах — от стоявшего зноя не продохнуть.

Не снимая кроссовок, она прошлась по комнатам и распахнула все окна. Квартира наполнилась звуками, ароматами, обрывками фраз. На каждом предмете слой вековой пыли. Из холодильника пахнуло тухлятиной. Сама того не осознавая, Софья занялась уборкой. Началось все с вышвыривания банок и контейнеров с чем-то заплесневелым, скукожившейся свеклы и морковки, иссохшего чеснока. Затвердевший лимон полетел в мусорку следом.

На дверце что-то звякнуло — темная бутылка с простой этикеткой.

Софья сошкрябала фольгу, вкрутила штопор и с гулким «чпок» вынула пробку. Плеснула в бокал, попробовала и поморщилась. Серафима права — хуже паленой водки может быть только безалкогольное вино. Пить этот недоперебродивший компот невозможно.

Хлопая дверцами шкафчиков, Софья не нашла ни одной заначки. После терапии и переезда отказалась от алкоголя (в 2022 году до нашей эры), выбросила все запасы. Какой же дурой она тогда была!

Ведомая неясным порывом, Софья стала перемещаться из комнаты в комнату, из кухни в ванную, из ванной в прихожую и назад, складируя в мусорные мешки все, что плохо пахнет, криво лежит или вовсе дурно шевелится. Количество таких забитых до отказа мешков кратно увеличивается у порога. Когда в прихожей стало не протиснуться, Софья схватила их и застонала. Ну и ладно, дважды ходят только слабаки.

Спустила мешки к уличным мусорным бакам, а когда возвращалась к подъезду, заметила синий ренж ровер. Его Светлость приткнулся среди вереницы машин как Гулливер среди лилипутов. А дальше как в попсовом клипе — в оранжевых лучах закатного солнца зашагал навстречу Софьи. Весь такой выглаженный, нашампуненный, благоухающий. Вот только лицо по-прежнему серое.

— У графа намечается финская сауна с хорошим крымским вином и всем причитающимся, — сказал Юсупов. — Хотел пригласить тебя, но я уверил его, что ты сегодня пас.

— Ты не ошибся, — ответила Софья. — Но вино и правда бы не помешало.

Князь вынул из-за спины темно-зеленую бутылку и сказал:

— Помянем старого друга?

В глазах Софьи снова защипало. Она шмыгнула носом и молча поплелась к подъездной двери.

Остаток вечера почти не говорили. Князь все подливал и подливал вино. Софья все лила и лила слезы. А затем свернулась калачиком, прижалась к князю и утонула в забытьи. Они так и уснули, одетые, уставшие и обессиленные.

Сон прервала вибрация телефона, что больше напоминает звук приземляющегося НЛО. Юсупов зашевелился и сказал сонным голосом:

— Да… угу… сейчас приеду.

Софья перевернулась на другой бок, потянулась и покосилась на часы.

— Кто бы мог подумать, князь Юсупов продрых в моей постели до одиннадцати утра? — сказала она.