Юсупов. Право на выживание - Новикова Анна

Юсупов протянул папку с документами большому начальнику, но тот не пошевелился. Даже хищного блеска в глазах не наблюдается.

— Здесь большая часть того, что вы так долго ищете, — продолжил Строганов. — Нотариально заверено. Сама Фемида подпись поставила. Примите — и разойдемся с миром. Со временем научимся друг другу не надоедать. А главное — жены и матери сегодня не услышат дурных новостей.

— По-моему, я ясно выразился, что преследую куда более масштабную цель, чем несколько жилых домов без хозяев и наследников, — сказал Игорь Шамильевич.

— Вы ведь понимаете, что в случае отказа годы вашей деятельности и великая цель канут в лету? — вставил Юсупов.

Игорь Шамильевич дернул уголком рта, поглядел за спины вампиров и ответил:

— Сдается мне, доводов у вас больше не осталось. А значит, вы и вам подобные доживают последние деньки. И это вам пора кануть в лету, пока есть возможность сохранить достоинство.

— Ты слышал, Ксеркс, он что-то сказал о достоинстве? — снова вставил Юсупов.

— Не горячись, Феличе, — ответил Строганов. — Ты ведь знаешь, человеческая жизнь слишком коротка, чтобы проникнуться такими высокими материями, как достоинство, честь и красота.

Граф покосился на Юсупова. Тот, как по команде, выудил зажигалку, чиркнул ею и поджег папку с бумагами. Пламя мгновенно вспыхнуло и начало пожирать листик за листиком.

— Знаете, что на самом деле отличает вампиров от людей? — спросил Строганов. — Вампиры живут так, будто завтра не наступит. Люди живут так, будто им отведена вечность.

Большой начальник молчит. Черный пепел от бумаг разлетается и падает на амуницию и тяжелые ботинки. Вампиры развернулись и спокойным шагом двинулись в обратную сторону, где их поджидают охотники. Свои охотники.

— Что ж, мы хотя бы попытались, — сказал Строганов.

— Я и не надеялся, — ответил Юсупов. — Это даже забавляет. Я ведь уже давно никого не убивал.

— Раз в сто лет и палка стреляет. А нам с тобой по долгу службы необходимо держать свою пилу остро заточенной.

— Порой твоя поэтичность слишком приторная.

— А тебе ее и вовсе не хватает. Не поэтому ли ты все еще не уговорил журналистку на экскурс втроем?

Вампиры переглянулись, обменялись ухмылками и едва заметно кивнули охотникам. Да начнется бой!

Ну чего они так долго?

Время тянется как смола. Даже воздух стал вязким и оседает тяжестью в легких. В шестой раз за вечность Софья глянула на часы — нет, прошло лишь семнадцать минут.

Изабелла Давыдовна неотрывно смотрит перед собой и смолит, наверное, девятую сигарету.

Бах! Бах!

Поначалу Софье показалось, что взорвалась петарда. Вот только Новым годом не пахнет. Сердце замерло, а затем заколотилось с утроенной скоростью.

Бах! Ба-бах!

— Ну давайте, хлопчики, не подведите, — сказала Изабелла Давыдовна.

Одна пуля все же попала в плечо. Некритично, конечно, но боль мгновенно обожгла и заставила сдавленно засопеть.

— Сдаешь позиции, — сказал граф.

— Я же говорю — я давно никого не убивал, — ответил Юсупов. — Навыки малость подзабылись.

— Самое время их вспомнить. У меня на вечер запланирована финская сауна с парой бутылок твоего любимого крымского.

— Чего ж ты раньше молчал? Ради такого не грех тряхнуть стариной, — сказал Юсупов и в три прыжка преодолел расстояние от бетонной плиты, что служит временным укрытием, до стены с плющом.

Здесь за доли секунды он перехватил руку ассасина, выбил ее в локте, тут же прикрылся телом от автоматной очереди. Тело затряслось и обмякло. Князь откинул его и с разворота сбил стрелка с ног. Наступил на горло, пока не услышал хруст гортани.

В следующий миг вырвал автомат из рук второго стрелка, треснул прикладом в лицо, придержал за грудки и переломил позвоночник об колено. Обернулся и выпустил очередь по ассасинам на крыше. Оттуда упало два тела.

С размаху ударил тем же прикладом под дых бойца, что зашел со спины. Схватил за шею и дугой перекинул над собой. Нажал на курок — на запыленном асфальте отпечатались темные брызги крови.

— Минус семь, — бросил Юсупов через плечо.

— Минус одиннадцать, — отозвался Строганов и на бегу свернул кому-то шею. — Минус двенадцать. Не видать тебе экскурса втроем.

— Женщины не любят скорострелов, — сказал Юсупов и выпустил еще очередь по трем нападавшим слева.

— Зато любят марафоны на шесть, а то и восемь заходов.

БУМ!

От взрыва зазвенело в ушах. Пыль полетела в лицо. Юсупов на секунду зажмурился и отвлекся, оттирая глаза. Это и сыграло с ним злую шутку. Кто-то сбил князя с ног и вогнал в шею холодный клинок.

Софья места себе не находит. Лесную тишину нарушают выстрелы и позывные по рации. Слов в этих сообщениях не разобрать. Когда бахнуло так, что с деревьев сорвалась стая птиц и улетела восвояси, терпение лопнуло.

— Что там такое? — спросила Софья, ни к кому особо не обращаясь.

— Не кипишуй, деточка, — ровным тоном сказала Изабелла Давыдовна. — Мои ребята и не таким шеи сворачивали.

Рация снова шикнула, выдала какую-то команду. Охотник прижал ее ко рту и буркнул:

— Принято. Четвертая и шестая группа, вперед.

В ответ по рации что-то пробурчали. В это же время послышалась автоматная очередь. Из-за нее у Софьи подскочило давление, одновременно бросило в жар и в холод.

— Хлебни водички и угомонись, — все тем же спокойным тоном сказала Изабелла Давыдовна.

Софья послушно сделала несколько глотков из бутылки. И как только двести-триста лет назад главнокомандующие армиями попивали кофеек с круассанами или разделывали тушку ягненка, наблюдая за театром военных действий? Да тут хочется зажмуриться и заткнуть уши! Куда уж трапезничать?

БУМ! БУМ! Трата-та-та-та!

— Отступаем! Отступаем! — зазвучало по рации.

Изабелла Давыдовна дернулась и смяла сигарету. Четверо охотников, что приставлены в качестве конвоя, перекинулись короткими взглядами. Тот, что держит связь, снова приложил рацию ко рту и сказал:

— Седьмая и восьмая группы, вперед.

— Принято, — зазвучало в ответ.

Софья округлила глаза. И сколько еще таких групп уйдет⁈

Черная футболка продырявлена как дуршлаг и противно липнет к телу. Самому телу, конечно, хоть бы хны. Раны затягиваются моментально. С одной стороны, это хороший признак, что противник пока не создал пули с состаривающим препаратом. С другой стороны, кто сказал, что не создал? Может их придерживают на сладкое? И наконец, сколько еще обойм по ним выпустят?

Юсупов прижался спиной к нагретой солнцем стене и перевел дыхание. Провел ладонью по шее — ни раны, ни шрама. Граф выручил до того, как клинок отделил голову от тела. Пнул ассасина в грудь так, что у того затрещали ребра.

— Минус девятнадцать, — сказал он.

И Юсупов рад бы продолжить состязание. По венам тонкими иголочками растекается томное чувство азарта. Да только охотников становится все меньше. В то же время ассасины будто размножаются делением или почкованием.

— Их что на копировальной машине печатают? — спросил Юсупов.

— Тогда уж на три-дэ принтере, — ответил Строганов, материализовавшись рядом. — Ты их чувствуешь?

Юсупов помотал головой. У этих ассасинов и правда будто все чувства отбиты. Ни страха, ни сожаления, ни боли — вообще ничего. Граф вытер пот со лба, поправил шейный платок и сказал:

— Значит, поиграем еще. Сколько у тебя?

— Минус двадцать два, — ответил князь.

— Пфф, минус тридцать. Поднажми что ли.

Юсупов сделал еще пару вдохов и огляделся. Охотники, конечно, не лыком шиты. Но противников много, слишком много. Потянуть еще время или пора разыграть козырную карту?

— Минус тридцать один! — крикнул Строганов, перемещаясь как бешеная юла. — Тридцать два!

А, черт с ним! Пора…

Среди почти привычной какофонии звуков от выстрелов и рации раздалась совсем уж неуместная трель — стандартная мелодия телефона.